Книга "Рудин". Страница 9
Рудин посмотрел на Пигасова... поневоле свысока: он был выше его двумя головами. Пигасова чуть не покоробило со злости, и желчное лицо егопобледнело
- Дарья Михайловна ошибается, - начал он неверным голосом, - я не наодних женщин нападаю: я до всего человеческого рода не большой охотник
- Что же вам могло дать такое дурное мнение о нем? - спросил Рудин
Пигасов глянул ему прямо в глаза
- Вероятно, изучение собственного сердца, в котором я с каждым днемоткрываю все более и более дряни. Я сужу о других по себе.....
Книга "Рудин". Страница 10
го говоруна - вдохновением дышала его нетерпеливая импровизация. Он неискал слов: они сами послушно и свободно приходили к нему на уста, икаждое слово, казалось, так и лилось прямо из души, пылало всем жаромубеждения. Рудин владел едва ли не высшей тайной - музыкой красноречия
Он умел, ударяя по одним струнам сердец, заставлять смутно звенеть идрожать все другие. Иной слушатель, пожалуй, и не понимал в точности, очем шла речь; но грудь его высоко поднималась, какие-то завесы разверзались перед его глазами, что-то лучезарное загоралось впереди
Все мысли Рудина казались обращенными в будущее; это придавало имчто-то стремительное и молодое.....
Книга "Рудин". Страница 11
- О бароне? Он хороший человек, с добрым сердцем и знающий... но внем нет характера... и он весь свой век останется полуученым, полусветским человеком, то есть дилетантом, то есть, говоря без обиняков, - ничем... А жаль!
- Я сама того же мнения, - возразила Дарья Михайловна. - Я читала егостатью... Entre nous... cela a assez peu de fond.15 ---
15 Между нами...это не очень основательно (франц.)
- Кто же еще у вас тут есть? - спросил, помолчав, Рудин
Дарья Михайловна отряхнула пятым пальцем пепел с пахитоски
- Да больше почти никого нет.....
Книга "Рудин". Страница 12
Дарья Михайловна усмехнулась
- Вижу, что явились. Вы говорите это таким тоном... Вам, должно быть,очень не хотелось ко мне ехать
- Я никуда не езжу, - возразил флегматически Лежнев
- Никуда? А к Александре Павловне вы ездите?
- Я с ее братом давно знаком
- С ее братом! Впрочем, я никого не принуждаю... Но, извините меня,Михайло Михайлыч, я старше вас годами и могу вас пожурить: что вам заохота жить этаким бирюком? Или собственно мой дом вам не нравится? я вамне нравлюсь?
- Я вас не знаю, Дарья Михайловна, и потому вы мне не нравиться неможете.....
Книга "Рудин". Страница 13
чая, разумеется, романов Дюма-фиса25 и комп. Эти романы Дарья Михайловначитала сама. M-lle Boncourt особенно строго и кисло посматривала черезочки своим, когда Наталья читала исторические книги: по понятиям старойфранцуженки, вся история была наполнена непозволительными вещами, хотяона сама из великих мужей древности знала почему-то только одного Камбиза, а из новейших времен - Людовика XIV и Наполеона, которого терпеть немогла. Но Наталья читала и такие книги, существования которых m-lleBoncourt не подозревала: она знала наизусть всего Пушкина.....
Книга "Рудин". Страница 14
возвратились в дом Дарьи Михайловны
------------
Перед обедом опять составился салон. Пигасов, однако, не приехал. Рудин не был в ударе; он все заставлял Пандалевского играть из Бетховена
Волынцев молчал и поглядывал на пол. Наталья не отходила от матери и тозадумывалась, то принималась за работу. Басистов не спускал глаз с Рудина, все выжидая, не скажет ли он чего-нибудь умного? Так прошло часа тридовольно однообразно. Александра Павловна не приехала к обеду - и Волынцев, как только встали из-за стола, тотчас велел заложить свою коляску иускользнул, не простясь ни с кем
Ему было тяжело.....
Книга "Рудин". Страница 15
VI
Прошло два месяца с лишком. В течение всего этого времени Рудин почтине выезжал от Дарьи Михайловны. Она не могла обойтись без него. Рассказывать ему о себе, слушать его рассуждения стало для нее потребностью
Он однажды хотел уехать, под тем предлогом, что у него вышли все деньги:она дала ему пятьсот рублей. Он занял также у Волынцева рублей двести
Пигасов гораздо реже прежнего посещал Дарью Михайловну: Рудин давил егосвоим присутствием. Впрочем, давление это испытывал не один Пигасов
- Не люблю я этого умника, - говаривал он, - выражается он неестественно, ни дать ни взять, лицо из русской повести; скажет: "Я", и с умилением остановится.....
Книга "Рудин". Страница 16
ви... Вопрос этот надобно совсем иначе поставить... надо поглубже зачерпнуть... Любовь! - продолжал он, - в ней все тайна: как она приходит,как развивается, как исчезает. То является она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробиваетсяпламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползет она в сердце, какзмея, то вдруг выскользнет из него вон... Да, да; это вопрос важный. Даи кто любит в наше время? кто дерзает любить?
И Рудин задумался
- Что это Сергея Павлыча давно не видать? - спросил он вдруг
Наталья вспыхнула и нагнула голову к пяльцам
- Не знаю, - прошептала она
- Какой это прекраснейший, благороднейший человек!- промолвил Рудин,вставая.....
Книга "Рудин". Страница 17
- Ну, так и есть! Ты говоришь женщине дело, по убеждению; а она дотех пор не успокоится, пока не придумает какой-нибудь мелкой, посторонней причины, заставляющей тебя говорить именно так, а не иначе
Александра Павловна рассердилась
- Право, мосье Лежнев! вы начинаете преследовать женщин не хуже господина Пигасова: но, воля ваша, как вы ни проницательны, все-таки мнетрудно поверить, чтобы вы в такое короткое время могли всех и все понять. Мне кажется, вы ошибаетесь. По-вашему, Рудин - Тартюф какой-то
- В том-то и дело, что он даже не Тартюф.....
Книга "Рудин". Страница 18
все наши лица, послушали бы речи наши! В глазах у каждого восторг, и щеки пылают, и сердце бьется, и говорим мы о боге, о правде, о будущностичеловечества, о поэзии - говорим мы иногда вздор, восхищаемся пустяками;но что за беда!.. Покорский сидит, поджав ноги, подпирает бледную щекурукой, а глаза его так и светятся. Рудин стоит посередине комнаты и говорит, говорит прекрасно, ни дать ни взять молодой Демосфен перед шумящим морем; взъерошенный поэт Субботин издает по временам и как бы во снеотрывистые восклицания; сорокалетний бурш, сын немецкого пастора, Шеллер, прослывший между нами за глубочайшего мыслителя по милости своеговечного, ничем не нарушимого молчания, как-то особенно торжественно безмолвствует; сам веселый Щитов, Аристофан наших сходок, утихает и толькоухмыляется; два-три новичка слушают с восторженным наслаждением.....