Школьная библиотека

до мудрого снежного Днепра. Померз и сам Болботун. И вот поднял Болботунвверх стек, и тронулся его конный полк справа по три, растянулся по дорогеи подошел к полотну, тесно опоясывающему предместье Города. Никто тутполковника Болботуна не встречал. Взвыли шесть болботуновых пулеметов так,что пошел раскат по всему урочищу Нижняя Теличка. В один миг Болботунперерезал линию железной дороги и остановил пассажирский поезд, которыйтолько прошел стрелу железнодорожного моста и привез в Город свежую порциюмосквичей и петербуржцев со сдобными бабами и лохматыми собачками. Поездсовершенно ошалел, но Болботуну некогда было возиться с собачками в этотмомент. Тревожные составы товарных порожняков с Города II, Товарного,пошли на Город I, Пассажирский, засвистали маневровые паровозы, аболботуновы пули устроили неожиданный град на крышах домишек наСвятотроицкой улице. И вошел в Город и пошел, пошел по улице Болботун ишел беспрепятственно до самого военного училища, во все переулки высылаяконные разведки. И напоролся Болботун именно только у Никол5вскогооблупленного колонного училища. Здесь Болботуна встретил пулемет и жидкийогонь пачками какой-то цепи. В головном взводе Болботуна в первой сотнеубило казака Буценко, пятерых ранило и двум лошадям перебило ноги.Болботун несколько задержался. Показалось ему почему-то, что невесть какиесилы стоят против него. А на самом деле салютовали полковнику в синемшлыке тридцать человек юнкеров и четыре офицера с одним пулеметом.

Шеренги Болботуна по команде спешились, залегли, прикрылись и началиперестрелку с юнкерами. Печерск наполнился грохотом, эхо заколотило постенам, и в районе Миллионной улицы закипело, как в чайнике.

И тотчас болботуновы поступки получили отражение в Городе: началибухать железные шторы на Елисаветинской, Виноградной и Левашовской улицах.Веселые магазины ослепли. Сразу опустели тротуары и сделалисьнеприютно-гулкими. Дворники проворно закрыли ворота.

И в центре Города получилось отражение: стали потухать петухи в штабныхтелефонах.

Пищат с батареи в штаб дивизиона. Что за чертовщина, не отвечают! Пищатв уши из дружины в штаб командующего, чего-то добиваются. А голос в ответбормочет какую-то чепуху.

- Ваши офицеры в погонах?

- А, что такое?

- Ти-у...

- Ти-у...

- Выслать немедленно отряд на Печерск!

- А, что такое?

- Ти-у...

По улицам поползло: Болботун, Болботун, Болботун, Болботун...

Откуда узнали, что это именно Болботун, а не кто-нибудь другой?Неизвестно, но узнали. Может быть, вот почему: с полудня среди пешеходов изевак обычного городского типа появились уже какие-то в пальто, сбарашковыми воротниками. Ходили, шныряли. Юнкеров, кадетов, золотопогонныхофицеров провожали взглядами, долгими и липкими. Шептали:

- Це Бовботун в мисце прийшов.

И шептали это без всякой горечи. Напротив, в глазах их читалосьявственное - "Слава!"

- Сла-ва-ва-вав-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва... - холмы Печерска.

Поехала околесина на дрожках:

- Болботун - великий князь Михаил Александрович.

- Наоборот: Болботун - великий князь Николай Николаевич.

- Болботун - просто Болботун.

- Будет еврейский погром.

- Наоборот: они с красными бантами.

- Бегите-ка лучше домой.

- Болботун против Петлюры.

- Наоборот: он за большевиков.

- Совсем наоборот: он за царя, только без офицеров.

- Гетман бежал?

- Неужели? Неужели? Неужели? Неужели? Неужели? Неужели?

- Ти-у. Ти-у. Ти-у.

Разведка Болботуна с сотником Галаньбой во главе пошла по Миллионнойулице, и не было ни одной души на Миллионной улице. И тут, представьтесебе, открылся подъезд и выбежал навстречу пятерым конным хвостатымгайдамакам не кто иной, как знаменитый подрядчик Яков ГригорьевичФельдман. Сдурели вы, что ли, Яков Григорьевич, что вам понадобилосьбегать, когда тут происходят такие дела? Да, вид у Якова Григорьевича былтакой, как будто он сдурел. Котиковый пирожок сидел у него на самомзатылке и пальто нараспашку. И глаза блуждающие.

Было от чего сдуреть Якову Григорьевичу Фельдману. Как толькозаклокотало у военного училища, из светлой спаленки жены ЯковаГригорьевича раздался стон. Он повторился и замер.

- Ой, - ответил стону Яков Григорьевич, глянул в окно и убедился, что вокне очень нехорошо. Кругом грохот и пустота.

А стон разросся и, как ножом, резнул сердце Якова Григорьевича. Сутулаястарушка, мамаша Якова Григорьевича, вынырнула из спальни и крикнула:

- Яша! Ты знаешь? Уже!

И рвался мыслями Яков Григорьевич к одной цели - на самом углуМиллионной улицы у пустыря, где на угловом домике уютно висела ржавая сзолотом вывеска:

Повивальная бабка

Е.Т.Шадурская.

На Миллионной довольно-таки опасно, хоть она и поперечная, а бьют вдольс Печерской площади к Киевскому спуску.

Лишь бы проскочить. Лишь бы... Пирожок на затылке, в глазах ужас, илепится под стенками Яков Григорьевич Фельдман.

- Стый! Ты куды?

Галаньба перегнулся с седла. Фельдман стал темный лицом, глаза егозапрыгали. В глазах запрыгали зеленые галунные хвосты гайдамаков.

- Я, панове, мирный житель. Жинка родит. Мне до бабки треба.

- До бабки? А чему ж це ты под стеной ховаешься? а? ж-жидюга?..

- Я, панове...

Нагайка змеей прошла по котиковому воротнику и по шее. Адова боль.Взвизгнул Фельдман. Стал не темным, а белым, и померещилось между хвостамилицо жены.

- Посвидченя!

Фельдман вытащил бумажник с документами, развернул, взял первый листики вдруг затрясся, тут только вспомнил... ах, боже мой, боже мой! Что ж оннаделал? Что вы, Яков Григорьевич, вытащили? Да разве вспомнишь такуюмелочь, выбегая из дому, когда из спальни жены раздастся первый стон? О,горе Фельдману! Галаньба мгновенно овладел документом. Всего-то тоненькийлистик с печатью, - а в этом листике Фельдмана смерть.

"Предъявителю сего господину Фельдману Якову Григорьевичу разрешаетсясвободный выезд и въезд из Города по делам снабжения броневых частейгарнизона Города, а равно и хождение по Городу после 12 час. ночи.

Начснабжения генерал-майор Илларионов.

Адъютант - поручик Лещинский."

Поставлял Фельдман генералу Картузову сало и вазелин-полусмазку дляорудий.

Боже, сотвори чудо!

- Пан сотник, це не тот документ!.. Позвольте...

- Нет, тот, - дьявольски усмехнувшись, молвил Галаньба, - не журись,сами грамотны, прочитаем.

Боже! Сотвори чудо. Одиннадцать тысяч карбованцев... Все берите. Нотолько дайте жизнь! Дай! Шмаисроэль!

Не дал.

Хорошо и то, что Фельдман умер легкой смертью. Некогда было сотникуГаланьбе. Поэтому он просто отмахнул шашкой Фельдману по голове.9

Полковник Болботун, потеряв семерых казаков убитыми и девять ранеными исемерых лошадей, прошел полверсты от Печерской площади до Резниковскойулицы и там вновь остановился. Тут к отступающей юнкерской цепи подошлоподкрепление. В нем был один броневик. Серая неуклюжая черепаха с башнямиприползла по Московской улице и три раза прокатила по Печерску удар схвостом кометы, напоминающим шум сухих листьев (три дюйма). Болботун мигомспешился, коноводы увели в переулок лошадей, полк Болботуна разлегсяцепями, немножко осев назад к Печерской площади, и началась вялая дуэль.Черепаха запирала Московскую улицу и изредка грохотала. Звукам отвечалажидкая трескотня пачками из устья Суворовской улицы. Там в снегу лежалацепь, отвалившаяся с Печерской под огнем Болботуна, и ее подкрепление,которое получилось таким образом:

- Др-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р...

- Первая дружина?

- Да, слушаю.

- Немедленно две офицерских роты дайте на Печерск.

- Слушаюсь. Дррррр... Ти... Ти... ти... ти...

И пришло на Печерск: четырнадцать офицеров, три юнкера, один студент,один кадет и один актер из театра миниатюр.