Книга "Белая гвардия". Страница 29

наконец, прибежали, пыхтя, как загнанные гончие, со свистом и хрипом. Найнасторожился и потемнел лицом. Первый юнкер добежал до Ная, стал перед ними сказал, задыхаясь:

- Господин полковник, никаких наших частей нет не только на Шулявке, нои нигде нет, - он перевел дух. - У нас в тылу пулеметная стрельба, инеприятельская конница сейчас прошла вдали по Шулявке, как будто бы входяв Город...

Слова юнкера в ту же секунду покрыл оглушительный свист Ная.

Три двуколки с громом выскочили в Брест-Литовский переулок, простучалипо нему, а оттуда по Фонарному и покатили по ухабам. В двуколках увезлидвух раненых юнкеров, пятнадцать вооруженных и здоровых и все трипулемета. Больше двуколки взять не могли. А Най-Турс повернулся лицом кцепям и зычно и картаво отдал юнкерам никогда ими не слыханную, страннуюкоманду...

В облупленном и жарко натопленном помещении бывших казарм на Львовскойулице томился третий отдел первой пехотной дружины, в составе двадцативосьми человек юнкеров. Самое интересное в этом томлении было то, чтокомандиром этих томящия1я оказался своей персоной Николка Турбин. Командиротдела, штабс-капитан Безруков, и двое его помощников - прапорщики, утромуехавши в штаб, не возвращались. Николка - ефрейтор, самый старший, шлялсяпо казарме, то и дело подходя к телефону и посматривая на него.


Так дело тянулось до трех часов дня. Лица у юнкеров, в конце концов,стали тоскливыми... эх... эх...

В три часа запищал полевой телефон.

- Это третий отдел дружины?

- Да.

- Командира к телефону.

- Кто говорит?

- Из штаба...

- Командир не вернулся.

- Кто говорит?

- Унтер-офицер Турбин.


- Вы старший?

- Так точно.

- Немедленно выведите команду по маршруту.

И Николка вывел двадцать восемь человек и повел по улице.

До двух часов дня Алексей Васильевич спал мертвым сном. Проснулся онсловно облитый водой, глянул на часики на стуле, увидел, что на них бездесяти минут два, и заметался по комнате. Алексей Васильевич натянулваленки, насовал в карманы, торопясь и забывая то одно, то другое, спички,портсигар, платок, браунинг и две обоймы, затянул потуже шинель, потомприпомнил что-то, но поколебался, - это показалось ему позорным итрусливым, но все-таки сделал, - вынул из стола свой гражданский врачебныйпаспорт. Он повертел его в руках, решил взять с собой, но Елена окликнулаего в это время, и он забыл его на столе.

- Слушай, Елена, - говорил Турбин, затягивая пояс и нервничая; сердцеего сжималось нехорошим предчувствием, и он страдал при мысли, что Еленаостанется одна с Анютою в пустой большой квартире, - ничего не поделаешь.Не идти нельзя. Ну, со мной, надо полагать, ничего не случится. Дивизионне уйдет дальше окраин Города, а я стану где-нибудь в безопасном месте.Авось бог сохранит и Николку. Сегодня утром я слышал, что положение сталонемножко посерьезнее, ну, авось отобьем Петлюру. Ну, прощай, прощай...

Елена одна ходила по опустевшей гостиной от пианино, где, по-прежнемуне убранный, виднелся разноцветный Валентин, к двери в кабинет Алексея.Паркет поскрипывал у нее под ногами. Лицо у нее было несчастное.

На углу своей кривой улицы и улицы Владимирской Турбин стал наниматьизвозчика. Тот согласился везти, но, мрачно сопя, назвал чудовищную сумму,и видно было, что он не уступит. Скрипнув зубами, Турбин сел в сани ипоехал по направлению к музею. Морозило.

На душе у Алексея Васильевича было очень тревожно. Он ехал иприслушивался к отдаленной пулеметной стрельбе, которая взрывамидоносилась откуда-то со стороны Политехнического института и как будто быпо направлению к вокзалу. Турбин думал о том, что бы это означало(полуденный визит Болботуна Турбин проспал), и, вертя головой,всматривался в тротуары. На них было хоть и тревожное и сумбурное, но всеже большое движение.

- Стой... ст... - сказал пьяный голос.

- Что это значит? - сердито спросил Турбин.

Извозчик так натянул вожжи, что чуть не свалился Турбину на колени.Совершенно красное лицо качалось у оглобли, держась за вожжу и по нейпробираясь к сиденью. На дубленом полушубке поблескивали смятыепрапорщичьи погоны. Турбина на расстоянии аршина обдал тяжелый запахперегоревшего спирта и луку. В руках прапорщика покачивалась винтовка.

- Пав... пав... паварачивай, - сказал красный пьяный, - выса...высаживай пассажира... - Слово "пассажир" вдруг показалось красномусмешным, и он хихикнул.

- Что это значит? - сердито повторил Турбин, - вы не видите, кто едет?Я на сборный пункт. Прошу оставить извозчика. Трогай!

- Нет, не трогай... - угрожающе сказал красный и только тут, поморгавглазами, заметил погоны Турбина. - А, доктор, ну, вместе... и я сяду...

- Нам не по дороге... Трогай!

- Па... а-звольте...

- Трогай!

Извозчик, втянув голову в плечи, хотел дернуть, но потом раздумал;обернувшись, он злобно и боязливо покосился на красного. Но тот вдруготстал сам, потому что заметил пустого извозчика. Пустой хотел уехать, ноне успел. Красный обеими руками поднял винтовку и погрозил ему. Извозчикзастыл на месте, и красный, спотыкаясь и икая, поплелся к нему.

- Знал бы, за пятьсот не поехал, - злобно бурчал извозчик, нахлестываякруп клячи, - стрельнет в спину, что ж с него возьмешь?

Турбин мрачно молчал.

"Вот сволочь... такие вот позорят все дело", - злобно думал он.

На перекрестке у оперного театра кипела суета и движение. Прямопосредине на трамвайном пути стоял пулемет, охраняемый маленьким иззябшимкадетом, в черной шинели и наушниках, и юнкером в сером. Прохожие, какмухи, кучками лепились по тротуару, любопытно глядя на пулемет. У аптеки,на углу, Турбин уже в виду музея отпустил извозчика.

- Прибавить надо, ваше высокоблагородие, - злобно и настойчиво говорилизвозчик, - знал бы, не поехал бы. Вишь, что делается!

- Будет.

- Детей зачем-то ввязали в это... - послышался женский голос.

Тут только Турбин увидал толпу вооруженных у музея. Она колыхалась игустела. Смутно мелькнули между полами шинелей пулеметы на тротуаре. И туткипуче забарабанил пулемет на Печерске.

Вра... вра... вра... вра... вра... вра... вра...

"Чепуха какая-то уже, кажется, делается", - растерянно думал Турбин и,ускорив шаг, направился к музею через перекресток.

"Неужели опоздал?.. Какой скандал... Могут подумать, что я сбежал..."

Прапорщики, юнкера, кадеты, очень редкие солдаты волновались, кипели ибегали у гигантского подъезда музея и у боковых разломанных ворот, ведущихна плац Александровской гимназии. Громадные стекла двери дрожалипоминутно, двери стонали, и в круглое белое здание музея, на фронтонекоторого красовалась золотая надпись:

"На благое просвещение русского народа", вбегали вооруженные, смятые ивстревоженные юнкера.

- Боже! - невольно вскрикнул Турбин, - они уже ушли.

Мортиры безмолвно щурились на Турбина и одинокие и брошенные стояли тамже, где вчера.

"Ничего не понимаю... что это значит?"

Сам не зная зачем, Турбин побежал по плацу к пушкам. Они вырастали помере движения и грозно смотрели на Турбина. И вот крайняя. Турбиностановился и застыл: на ней не было замка. Быстрым бегом он перерезалплац обратно и выскочил вновь на улицу. Здесь еще больше кипела толпа,кричали многие голоса сразу, и торчали и прыгали штыки.

- Картузова надо ждать! Вот что! - выкрикивал звонкий встревоженныйголос. Какой-то прапорщик пересек Турбину путь, и тот увидел на спине унего желтое седло с болтающимися стременами.

- Польскому легиону отдать.

- А где он?

- А черт его знает!

- Все в музей! Все в музей!

- На Дон!

Прапорщик вдруг остановился, сбросил седло на тротуар.

- К чертовой матери! Пусть пропадет все, - яростно завопил он, - ах,штабные!..

Он метнулся в сторону, грозя кому-то кулаками.

"Катастрофа... Теперь понимаю... Но вот в чем ужас - они, наверно, ушлив пешем строю. Да, да, да... Несомненно. Вероятно, Петлюра подошелнеожиданно. Лошадей нет, и они ушли с винтовками, без пушек... Ах ты, божемой... к Анжу надо бежать... Может быть, там узнаю... Даже наверно, ведькто-нибудь же да остался?"

Турбин выскочил из вертящейся суеты и, больше ни на что не обращаявнимания, побежал назад к оперному театру. Сухой порыв ветра пробежал поасфальтовой дорожке, окаймляющей театр, и пошевелил край полуоборваннойафиши на стене театра, у чернооконного бокового подъезда. Кармен. Кармен.

И вот Анжу. В окнах нет пушек, в окнах нет золотых погон. В окнах






Возможно заинтересуют книги: