Школьная библиотека

тебя твоя жизнь в театре..."

- Не будьте таким! - вдруг попросил я моего гостя. - Скажитемне, ведь сознаюсь вам - мне тяжело... Неужели моя пьеса такплоха?

- Ваша пьеса, - сказал Бомбардов, - хорошая пьеса. Иточка.

- Почему же, почему же произошло все это странное и страшноедля меня в кабинете? Пьеса не понравилась им?

- Нет, - сказал Бомбардов твердым голосом, - наоборот. Всепроизошло именно потому, что она им понравилась. И понравиласьчрезвычайно.

- Но Ипполит Павлович...

- Больше всего она понравилась именно ИпполитуПавловичу, - тихо, но веско, раздельно проговорил Бомбардов, и яуловил, так показалось мне, у него в глазахсочувствие.

- С ума можно сойти... - прошептал я

- Нет, не надо сходить... Просто вы не знаете, что такое театр

Бывают сложные машины на свете, но театр сложнеевсего...

- Говорите! Говорите! - вскричал я и взялся заголову.

- Пьеса понравилась до того, что вызвала даже панику, - началговорить Бомбардов, - отчего все и стряслось. Лишь только с неюпознакомились, а старейшины узнали про нее, тотчас наметили дажераспределение ролей. На Бахтина назначили Ипполита Павловича. Петровазадумали дать Валентину Конрадовичу.

- Какому... Вал... это, который...

- Ну да... он.

- Но позвольте! - даже не закричал, а заораля. - Ведь...

- Ну да, ну да... - проговорил, очевидно, понимавший меня сполуслова Бомбардов, - Ипполиту Павловичу - шестьдесят один год,Валентину Конрадовичу - шестьдесят два года... Самому старшему вашемугерою Бахтину сколько лет?

- Двадцать восемь!

- Вот, вот. Нуте-с, как только старейшинам разослалиэкземпляры пьесы, то и передать вам нельзя, что произошло. Не бывалоу нас этого в театре за все пятьдесят лет его существования. Онипросто все обиделись.

- На кого? На распределителя ролей?

- Нет. На автора.

Мне оставалось только выпучить глаза, что я и сделал, аБомбардов продолжал:

- На автора. В самом деле - группа старейшин рассуждала так:мы ищем, жаждем ролей, мы, основоположники, рады были бы показать всенаше мастерство в современной пьесе и... здравствуйте пожалуйста!Приходит серый костюм и приносит пьесу, в которой действуютмальчишки! Значит, играть мы ее не можем?! Это что же, он в шутку еепринес?! Самому младшему из основоположников пятьдесят семьлет - Герасиму Николаевичу.

- Я вовсе не претендую, чтобы мою пьесу игралиосновоположники! - заорал я. - Пусть ее играютмолодые!

- Ишь ты как ловко! - воскликнул Бомбардов и сделалсатанинское лицо. - Пусть, стало быть, Аргунин, Галин, Елагин,Благосветлов, Стренковский выходят, кланяются - браво! Бис! Ура!Смотрите, люди добрые, как мы замечательно играем! А основоположники,значит, будут сидеть и растерянно улыбаться - значит, мол, мы ненужны уже? Значит, нас уж, может, вбогадельню? Хи, хи, хи! Ловко! Ловко!

- Все понятно! - стараясь кричать тоже сатанинским голосом,закричал я. - Все понятно!

- Что ж тут не понять! - отрезал Бомбардов. - Ведь ИванВасильевич сказал же вам, что нужно невесту переделать в мать, тогдаиграла бы Маргарита Павловна или НастасьяИвановна...

- Настасья Ивановна?!

- Вы не театральный человек, - с оскорбительной улыбкойотозвался Бомбардов, но за что оскорблял, необъяснил.

- Одно только скажите, - пылко заговори