Школьная библиотека

- Ну, как хотите. Поймите, что у меня боли в груди!- Лечитесь.- Где?- Уезжайте в отпуск. Морфием не лечатся. (Потом думала и добавила). - Япростить себе не могу, что приготовила вам тогда вторую склянку.- Да что я, морфинист, что ли?- Да, вы становитесь морфинистом.- Так вы не пойдете?- Нет.Тут я впервые обнаружил в себе неприятную способность злиться и, главное,кричать на людей, когда я не прав.Впрочем, это не сразу. Пошел в спальню. Посмотрел. На донышке склянки чутьплескалось. Набрал в шприц, - оказалось четверть шприца. йвырнул шприц, чуть неразбил его и сам задрожал. Бережно поднял, осмотрел, - ни одной трещинки.Просидел в спальне около 20 минут. Выхожу, - ее нет.Ушла.???Представьте себе, - не вытерпел, пошел к ней. Постучал в ее флигеле восвещенное окно. Она вышла, закутавшись в платок, на крылечко. Ночь тихая,тихая. Снег рыхл. Где-то далеко в небе тянет весной.- Анна Кирилловна, будьте добры, дайте мне ключи от аптеки.Она шепнула:- Не дам.- Товарищ, будьте добры, дайте мне ключи от аптеки. Я говорю вам, как врач.Вижу в сумраке ее лицо изменилось, очень побелело, а глаза углубились,провалились, почернели. И она ответила голосом, от которого у меня в душешелохнулась жалость.Но тут же злость опять наплыла на меня.Она:- Зачем, зачем вы так говорите? Ах, Сергей Васильевич, я - жалеючи вас.И тут высвободила руки из-под платка, и я вижу, что ключи у нее в руках.Значит, она вышла ко мне и захватила их.Я (грубо):- Дайте ключи!И вырвал их из ее рук.И пошел к жалеющему корпусу больницы по гнилым, прыгающим мосткам.В душе у меня ярость шипела, и прежде всего потому, что я ровным счетом понятияникакого не имею о том, как готовить раствор морфия для подкожноговпрыскивания. Я врач, а не фельдшерица!йел и трясся.И слышу: сзади меня, как верная собака, пошла она. И нежность взмыла во мне, ноя задушил ее. Повернулся и, оскалившись, говорю:- Сделаете или нет? И она взмахнула рукою, как обреченная, "все равно, мол", итихо ответила:- Давайте сделаю......Через час я был в нормальном состоянии. Конечно, я попросил у нее извиненияза бессмысленную грубость. Сам не знаю, как со мной это произошло. Раньше я былвежливым человеком.Она отнеслась к моему извинению странно. Опустилась на колени, прижалась к моимрукам и говорит:- Я не сержусь на вас. Нет. Я теперь уже знаю, что вы пропали. Уж знаю. И ясебя проклинаю за то, что я тогда сделала вам впрыскивание.Я успокоил ее как мог, уверив, что она здесь ровно ни при чем, что я самотвечаю за свои поступки. Обещал ей, что с завтрашнего дня начну серьезноотвыкать, уменьшая дозу.- Сколько вы сейчас впрыснули?- Вздор. Три шприца однопроцентного раствора.Она сжала голову и замолчала.

- Да не волнуйтесь вы! ...В сущности говоря, мне понятноее беспокойство. Действительно, Морпчиум чыдроцчлорицумгрозная штука, привычка создается очень быстро. Но маленькаяпривычка ведь не есть морфинизм?..

...По правде говоря, эта женщина единственный верныйнастоящий мой человек. И, в сущности, она и должна быть моейженой. Ту я забыл. Забыл. И все-таки спасибо за это морфию...8-го апреля 1917 года.