Книга "Заметки юного врача". Страница 57
зрительной памяти проплывала страница толстейшего учебника.Наконец я выдохся, профессор поглядел на меня брезгливо исказал скрипуче:
- Ничего подобного тому, что вы рассказали, при ранах вупор не бывает. Сколько у вас пятерок?
- Пятнадцать, - ответил я.
Он поставил против моей фамилии тройку, и я вышел в туманеи позоре вон...
Вышел, потом вскоре поехал в Мурьево, и вот я здесь один.Черт его знает, что бывает при ранах в упор, но когда здесьпередо мной на операционном столе лежал человек и пузыристаяпена, розовая от крови, вскакивала у него на губах, разве япотерялся? Нет, хотя вся грудь у него в упор была разнесенаволчьей дробью и было видно легкое, и мясо груди виселоклоками, разве я потерялся? И через полтора месяца он ушел уменя из больницы живой. В университете я не удостоился ни разуподержать в руках акушерские щипцы, а здесь, правда, дрожа,наложил их в одну минуту. Не скрою того, что младенца я получилстранного: половина его головы была раздувшаяся, сине-багровая,безглазая. Я похолодел. Смутно выслушал утешающие слова FелагеиИвановны:
- Ничего, доктор, это вы ему на глаз наложили одну ложку.
Я трясся два дня, но через два дня голова пришла в норму.
Какие я раны зашивал. Какие видел гнойные плевриты ивзламывал при них ребра, какие пневмонии, тифы, раки, сифилис,грыжи (и вправлял), геморрои, саркомы.
Вдохновенно я развернул амбулаторную книгу и час считал. Исосчитал. За год, вот до этого вечернего часа, я принял 15613больных. Стационарных у меня было 200, а умерло только шесть.
Я закрыл книгу и поплелся спать. Я, юбиляр двадцатичетырех лет, лежал в постели и, засыпая, думал о том, что мойопыт теперь громаден. Чего мне бояться? Ничего. Я таскал горохиз ушей мальчишек, я резал, резал, резал... Рука моямужественна, не дрожит. Я видел всякие каверзы и научилсяпонимать такие бабьи речи, которых никто не поймет.
Я в них разбираюсь, как Шерлок Холмс в таинственныхдокументах... Сон все ближе...
- Я, - пробурчал я, засыпая, - я положительно непредставляю себе, чтобы мне привезли случай, который бы могменя поставить в тупик... может быть, там, в столице, и скажут,что это фельдшеризм... пусть... им хорошо... в клиниках, вуниверситетах... в рентгеновских кабинетах... я же здесь...все... и крестьяне не могут жить без меня... Как я раньшедрожал при стуке в дверь, как корчился мысленно от страха... Атеперь...
- Когда же это случилось?
- С неделю, батюшка, с неделю, милый... Выперло...
И баба захныкала.
Смотрело серенькое октябрьское утро первого дня моеговторого года. Вчера я вечером гордился и хвастался, засыпая, асегодня утром стоял в халате и растерянно вглядывался . . .
Годовалого мальчишку она держала на руках, как полено, и умальчишки этого левого глаза не было. Вместо глаза израстянутых, истонченных век выпирал шар желтого цвета величинойс небольшое яблоко. Мальчишка страдальчески кричал и бился,баба хныкала. И вот я потерялся.
Я заходил со всех сторон. Демьян Лукич и акушерка стоялисзади меня. Они молчали, ничего такого они никогда не видели.
"Что это такое... Мозговая грыжа... Гм... он живет...Саркома... Гм... мягковата... Какая-то невиданная, жуткаяопухоль... Откуда же она развилась... Из бывшего глаза... Аможет быть, его никогда и не было... Во всяком случае, сейчаснет..."
- Вот что, - вдохновенно сказал я, - нужно будет вырезатьэту штуку...
И тут же я представил себе, как я надсеку веко, разведу встороны и...
"И что... Дальше-то что? Может, это действительно измозга... Фу, черт... Мягковато... На мозг похоже..."
- Что резать? - спросила баба, бледнея. - На глазу резать?Нету моего согласия.
И она в ужасе стала заворачивать младенца в тряпки.
- Никакого глаза у него нету, - категорически ответил я, ты гляди, где ж ему быть. У твоего младенца странная опухоль...
- Капелек дайте, - говорила баба в ужасе.
- Да что ты, смеешься? Каких таких капелек? Никакиекапельки тут не помогут!
- Что же ему, без глаза, что ли, оставаться?
- Нету у него глаза, говорю тебе...
- А третьего дня был! - отчаянно воскликнула баба.
"Черт!.."
- Не знаю, может, и был... черт... только теперь нету... Ивообще, знаешь, милая, вези ты своего младенца в город. Инемедленно, там сделают операцию... Демьян Лукич. А?
