Школьная библиотека

- Вы мне говорите? - спросил я и почувствовал, что дрожу.- Мне?.. Да вы знаете...

Но она не пожелала слушать, повернулась к полковнику иплюнула ему в лицо. Тот вскочил, крикнул: - Хлопцы!

Когда ворвались, он сказал гневно.

- Дайте ей двадцать пять шомполов.

Она ничего не сказала, и ее выволокли под руки, аполковник закрыл дверь и забросил крючок, потом опустился натабурет и отбросил ком марли. Из небольшого пореза сочиласькровь. Полковник вытер плевок, повисший на правом усе.

- Женщину? - спросил я совершенно чужнм голосом.

Гнев загорелся в его глазах.

- Эге-ге... - сказал он и глянул зловеще на меня. Теперь явижу, якую птицу мне дали вместо ликаря..................................................................

Одну из пуль я, по-виднмому, вогнал ему в рот, потому чтопомню, что он качался на табурете и кровь у него бежала изорта, потом сразу выросли потеки на груди и животе, потом егоглаза угасли и стали молочными из черных, затем он рухнул напол. Стреляя, я, помнится, боялся ошибиться в счете и выпустнтьседьмую, последнюю. "Вот и моя смерть", - думал я, и очепCприятно пахло дымным газом от браунинга. Дверь лишь толькозатрещала, я выбросился в окно, выбив стекла ногами. Ивыскочил, судьба меня побаловала, в глухой двор, пробежал мнмоштабелей дров в черную улицу. Меня бы обязательно схватили, ноя случайно налетел на провал между двумя вплотную подходившимидруг к другу стенами и там, в выбоине, как в пещере, на битомкирпиче просидел несколько часов. Конные проскакали мимо меня,я это слышал. Улочка вела к Днепру, и они долго рыскали пореке, искали меня. В трещину я видел одну звезду, почему-тодумаю, что это был Марс. Мне показалось, что ее разорвало. Этопервый снаряд лопнул, закрыл звезду. И потом всю ночь грохоталопо Слободке и било, а я сидел в кирпичной норе и молчал и думалоб ученой степени и о том, умерла ли эта женщнна под шомполами.А когда стихло, чуть-чуть светало и я вышел из выбоины, невытерпев пытки, - я отморозил ноги. Слободка умерла, всемолчало, звезды побледнели. И когда я пришел к мосту, не былокак будто никогда ни полковника Лещенко, ни конного полка...Только навоз на истоптанной дороге...

И я один прошел весь путь к Киеву и вошел в него, когдасовсем рассвело. Меня встретил странный патруль, В каких-тошапках с наушниками.Меня остановили, спросили документы.Я сказал:- Я лекарь Яшвин. Бегу от петлюровцев. Где они?Мне сказали:- Ночью ушли. В Киеве ревком.

И вижу, один из патрульных всматривается мне в глаза,потом как-то жалостливо махнул рукой и говорит:- Идите, доктор, домой.И я пошел.???После молчания я спросил у Яшвина:- Он умер? Убили вы его или только ранили?Яшвин ответил, улыбаясь своей странненькой улыбкой:- О, будьте покойны. Я убил. Поверьте моему хирургическому опыту.? Несомненно, 1917 год. Д-р Бомгард.

Михаил Булгаков. Записки юного врача

Полотенце с петухом

Если человек не ездил на лошадях по глухим проселочнымдорогам, то рассказывать мне ему об этом нечего: все равно онне поймет. А тому, кто ездил, и напоминать не хочу.

Скажу коротко: сорок верст, отделяющих уездный городГрачевку от Мурьевской больницы, ехали мы с возницей моим ровносутки. И даже до курьезного ровно: в два часа дня 16 сентября1917 года мы были у последнего лабаза, помещающегося на границеэтого замечательного города Грачевки, а в два часа пять минут17 сентября того же 17-го незабываемого года я стоял на битой,умирающей и смякшей от сентябрьского дождика траве во двореМурьевской больницы. Стоял я в таком виде: ноги окостенели, инастолько, что я смутно тут же во дворе мысленно перелистывалстраницы учебников, тупо стараясь припомнить, существует лидействительно, или мне это померещилось во вчерашнем сне вдеревне Грабиловке, болезнь, при которой у человекаокостеневают мышцы? Как ее, проклятую, зовут по-латыни? Каждаяиз мышц этих болела нестерпимой болью, напоминающей зубнуюболь. О пальцах на ног говорить не приходится - они уже нешевелились в сапогах, лежали смирно, были похожи на деревянныекультяпки. Сознаюсь, что в порыве малодушия я проклинал шепотоммедицину и свое заявление, поданное пять лет тому назад ректорууниверситета. Сверху в это время сеяло, как сквозь сито.Пальто мое набухло, как губка. Пальцами правой руки я тщетнопытался ухватиться за ручку чемодана и наконец плюнул на мокруютраву. Пальцы мои ничего не могли хватать, и опять мне,начиненному всякими знаниями из интересных медицинских книжек,вспомнилась болезнь - паралич "Парализис", - отчаянно мысленнои черт знает зачем сказ я себе.

- П... по вашим дорогам, - заговорил я деревянными,синенькими губами, - нужно п... привыкнуть ездить.

И при этом злобно почему-то уставился на возницу, хотя он,собственно, и не был виноват в такой дороге.