Школьная библиотека

счастье?-вопрошал философ, сверкая глазами.-Только из двух, господа, толькоиз двух: спокойная душа и здоровое тело. О том, как сохранить здоровье, вамскажет любой хороший врач. А как достичь душевного спокойствия, скажу я вам:не совершайте, дети мои, преступлений, не будет у вас ни раскаяния, нисожаления, а только они делают людей несчастными.

Эпикуреец Гассенди начал свою ученую карьеру с выпуска большогосочинения, в котором доказывал полнейшую непригодность аристотелевскойастрономии и физики и защищал теорию того самого Коперника, о котором я вамговорил. Однако это интереснейшее сочинение осталось незаконченным. Если быспросить у профессора, по какой причине это произошло, я сильно подозреваю,что он ответил бы так же, как некий Кризаль, герой одной из будущих комедийМольера, отвечал излишне ученой женщине Филаминте:

Что? Наше тело-дрянь?

Ты чересчур строга.

Нет, эта дрянь, моя супруга,

Мне бесконечно дорога!

- Я не хочу сидеть в тюрьме, милостивые государи, из-заАристотеля,-сказал бы Гассенди.

И в самом деле, когда эту дрянь, ваше тело, посадят в тюрьму, то,спрашивается, каково-то там будет вашему философскому духу?

Словом, Гассенди вовремя остановился. Работу об Аристотеле заканчивать нестал и занялся другими работами. Эпикуреец слишком любил жизнь, апостановление парижского парламента от 1624 года было еще совершенно свежо.Дело в том, что всеми учеными факультетами того времени Аристотель был, еслиможно так выразиться, канонизирован, и в парламентском постановлении весьманедвусмысленно говорилось о смертной казни для всякого, кто осмелитсянападать на Аристотеля и его последователей.

Итак, избежав крупных неприятностей, совершив путешествие по Бельгии иГолландии, написав ряд значительных работ, Гассенди оказался, как я говорил,в Париже у Люилье, старого своего знакомого.

Люилье был умница и обратился к профессору с просьбой-в частном порядкечитать курсы наук его сыну Шапелю. А так как Люилье был не только умница, нои широкий человек, то он позволил Шапелю составить целую группу молодежи,которая и слушала вместе с ним Гассенди.

В группу вошли: Шапель, наш Жан-Батист, затем некий Бернье, молодойчеловек с сильнейшим тяготением к естественным наукам, впоследствии ставшийзнаменитым путешественником по Востоку и прозванный в Париже ВеликимМоголом, Эно, и, наконец, совершенно оригинальный в этой компании персонаж.Последний был старше других, был не клермонцем, а гвардейским офицером,недавно раненным на войне, пьяницей, дуэлянтом, остряком, донжуаном иначинающим и недурным драматургом. Еще в бытность свою в коллеже, в классериторики, в городе Бовэ, он сочинил интересную пьесу "Одураченный педант", вкоторой вывел своего директора Жана Гранжье. Звали этого молодого человекаСирано де Бержерак.

Так вот, вся эта компания, рассевшись в роскошных покоях Люилье,впитывала пламенные речи Пьера Гассенди. Вот кто отшлифовал моего героя! Он,этот провансалец с изборожденным страстями лицом! От него Жан-Батист получилв наследство торжествующую философию Эпикура и множество серьезных знаний поестественным наукам. Гассенди, при пленительном свете восковых свечей,привил ему любовь к ясному и точному рассуждению, ненависть к схоластике,уважение к опыту, презрение к фальши и вычурности.

И настал момент, когда и Клермонский коллеж, и лекции Гассенди былизакончены. Мой герой стал взрослым.

- Потрудись отправиться в Орлеан,-сказал Поклен-отец законченномуклермонцу,-и держи экзамен на юридическом факультете. Получи ученую степень.Будь так добр, не провались, ибо денег на тебя ухлопано порядочно.

И Жан-Батист поехал в Орлеан, для того чтобы получить юридический диплом.Мне не известно точно, много ли времени он провел в Орлеане и когда именно.По-видимому, это было в самом начале 1642 года.

Один из бесчисленных злопыхателей, ненавидевший моего героя впоследствиибеспредельно, утверждал много лет спустя, что в Орлеане всякий осел можетполучить ученую степень, были бы только у осла деньги. Однако это неверно.Осел степени не получит, да и мой герой ни в какой мере не походил на осла.

Правда, какие-то жизнерадостные молодые люди, ездившие в Орлеанэкзаменоваться, рассказывали, что будто бы они приехали в университетвечером, разбудили профессоров, те, позевывая, надели поверх засаленныхночных колпаков свои ученые шапки и тут же их проэкзаменовали и выдали имстепень. Впрочем, может быть, молодые люди и соврали.

Как бы ни было поставлено дело в Орлеане, твердо известно, что степеньлиценциата прав Жан-Батист получил.

Итак, нет больше мальчишки в воротничке, и нет схоластика с длиннымиволосами. Передо мной, при свечах, стоит молодой мужчина. На немискусственные пряди волос, на нем светлый парик.

Я жадно вглядываюсь в этого человека.

Он среднего роста, сутуловат, со впалой грудью. На смуглом и скуластомлице широко расставлены глаза, подбородок острый, а нос широкий и плоский.Словом, он до крайности нехорош собой. Но глаза его примечательны. Я читаю вних странную всегдашнюю язвительную усмешку и в то же время какое-то вечноеизумление перед окружающим миром. В глазах этих что-то сладострастное, какбудто женское, а на самом дне их-затаенный недуг. Какой-то червь, поверьтемне, сидит в этом двадцатилетнем человеке и уже теперь точит его.

Этот человек заикается и неправильно дышит во время речи.

Я вижу, он вспыльчив. У него бывают резкие смены настроений. Этот молодойчеловек легко переходит от моментов веселья к моментам тяжелого раздумья. А!Он находит смешные стороны в людях и любит по этому поводу острить.

Временами он неосторожно впадает в откровенность. В другие же минутыпытается быть скрытным и хитрить. В иные мгновенья он безрассудно храбр, нототчас же способен впасть в нерешительность и трусость. О, поверьте мне, приэтих условиях у него будет трудная жизнь и он наживет себе много врагов!

Но пусть идет жить! Над Клермонским коллежем, лекциями, Аристотелем ипрочей ученостью я тушу свечи.

Глава 6

МАЛОВЕРОЯТНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Описываемое нами время было бурным временем для Франции. Тихой жизньказалась только в Клермонском коллеже или в лавке отца.

Францию потрясали внешние войны и внутренние междоусобицы, и этопродолжалось много лет. В самом начале 1642 года король Людовик XIII ивсесильный фактический правитель Франции кардинал и герцог Арман Ришельеотправились на юг к войскам для того, чтобы отбивать у испанцев провинциюРусильон.

Королевские обойщики (их было несколько человек) службу при короле неслив очередь, причем на долю Поклена-отца приходились весенние месяцы: апрель,май и июнь. Ввиду того, что Поклена-отца в 1642 году в Париже задерживаликоммерческие дела, он решил отправить в качестве своего заместителя дляслужбы в королевской квартире своего старшего сына. Несомненно, что уПоклена при этом была мысль приучить Жана-Батиста к придворной жизни.

Сын выслушал отцовское повеление и ранней весной двинулся на юг страны.Вот тут немедленно таинственный мрак поглотил моего героя, и никто не знает,что в точности происходило с ним на юге. Распространился, однако, слух, чтобудто бы Жан-Батист участвовал в необыкновенном приключении.

Кардинал Ришелье, в руках которого полностью находился слабовольный ималодаровитый король Людовик XIII, был ненавидим очень многимипредставителями французской аристократии.

В 1642 году был организован заговор против кардинала Ришелье, и душоюэтого заговора стал юный маркиз Сен-Марс. Гениальный и опытнейший политик,Ришелье об этом заговоре проведал. Несмотря на то, что Сен-Марсупокровительствовал король, Сен-Марса было решено схватить по обвинению вгосударственной измене (сношения с Испанией).

В ночь с 12 на 13 июня в одном из городов на юге, говорят, к Сен-Марсуподошел неизвестный молодой человек и вложил в руку кавалеру записку.Отдалившись от других придворных, Сен-Марс при дрожащем свете факела прочелкраткое послание и бросился спасаться. В записке были слова: "Ваша жизнь вопасности!" Подписи не было.

Будто бы эту записку написал и передал молодой придворный камердинерПоклен, великодушно пожелавший спасти Сен-Марса от верной смерти. Но запискалишь отсрочила гибель Сен-Марса. Тщетно он искал убежища. Напрасно пряталсяв постели своей любовницы, госпожи Сиузак. Его взяли на другой же день, ивскорости бедный кавалер был казнен. И через сто восемьдесят четыре годапамять его увековечил-в романе-писатель Альфред де Виньи, а через пятьдесятодин год после де Виньи-в опере-знаменитый автор "Фауста", композитор Гуно.

Однако утверждают некоторые, что никакого случая с запиской не было, чток делу Сен-Марса Жан-Батист никакого отношения не имел и, не вмешиваясь вто, во что ему вмешиваться не полагалось, тихо и аккуратно нес службукоролевского лакея. Но тогда немного непонятно, кто и зачем выдумал этуисторию с запиской?

В конце июня король побывал в нескольких лье расстояния от Нима, вМонфрене, и вот тут произошло второе приключение, которое, как увидитчитатель, сыграет в жизни нашего героя гораздо большую роль, нежелиприключение с несчастным Сен-Марсом. Именно в Монфрене на целебных водахкоролевский камердинер, заканчивающий или уже закончивший срок своей службына этот год, встретился после некоторой разлуки со своей знакомой-МадленойБежар. Актриса путешествовала, играя в бродячей труппе. Точно не известно,когда отделился от королевской свиты камердинер. Но одно можно сказать, чтоон не тотчас по окончании службы, то есть в июле 1642 года, вернулся в