Школьная библиотека

Париж, а некоторое время путешествовал по югу, и, как утверждают люди изряда тех, которых интересуют чужие дела, в подозрительной близости отгоспожи Бежар.

Это таинственное лето вообще прикрыто густейшей вуалью. Не будем же допоры до времени производить попытки приподнять ее. Так или иначе, но осенью1642 года Поклен вернулся в столицу и отцу доложил, что службу свою онисполнил.

Отец осведомился о том, что намерен дальше делать его наследник?Жан-Батист ответил, что он намерен усовершенствоваться в юриспруденции. Тут,сколько мне известно, Жан-Батист поселился отдельно от отца, и в городестали поговаривать, что старший сын Поклена не то сделался адвокатом, не тособирается сделаться.

Величайшее изумление поразило бы всякого, кто вздумал бы приглядеться ктому, как молодой Поклен готовился к адвокатской деятельности. Никто неслышал о том, чтобы адвокатов подготовляли шарлатаны на Новом Мосту!Оставивши юридические книжки у себя на квартире, Жан-Батист тайно от отцаявился в одну из шарлатанских трупп и стал проситься в нее на лEбое амплуа,хотя бы в качестве глашатая, зазывающего народ в балаган. Вот каковы былизанятия юриспруденцией!

И впоследствии враги Жана-Батиста, а их у него было очень много, злобносмеялись, говоря, что мой герой, как грязный уличный фарсер, ломался вторговом квартале на улице и будто бы даже глотал змей для потехи черни.Глотал он или не глотал, этого я точно сказать не могу, но знаю, что в этовремя он стал жадно изучать трагедию и начал понемногу играть в любительскихспектаклях.

Чтение Корнеля, распалявшее мозг моего героя по ночам, незабываемыеощущения при выступлениях на улице, запах душной маски, которую кто разнадел, тот никогда уже не снимет,-отравили наконец моего неудачливогоюриста, и однажды утром, погасив над "Сидом" свои свечи, он решил, чтонастало его время, чтобы удивить мир.

И точно, мир он удивил, причем первой жертвой этого удивления сталмногострадальный Поклен-отец.

Глава 7

БЛЕСТЯЩАЯ ШАЙКА

В самых первых числах января 1643-го, чреватого событиями года Жан-Батистявился к отцу и объявил, что все эти планы с зачислением его в корпорациюадвокатов-просто-напросто бред. Что ни в какие нотариусы он не пойдет,ученым стать не намерен, а более всего не желает иметь дела с обойнойлавкой. Пойдет же он туда, куда тянет его с детства призвание, то есть вактеры.

Перо мое отказывается изобразить, что произошло в доме.

Когда отец несколько опомнился, он все-таки пытался сына отговорить исказал ему все, что велел ему сказать отцовский долг. Что профессия актераесть всеми презираемая профессия. Что святая церковь изгоняет актеров изсвоего лона. Что пойти на такое дело может лишь нищий или бродяга.

Отец грозил, отец умолял.

- Иди, прошу тебя, иди и подумай, а потом уж приходи ко мне!

Но сын, как будто бы в него уже вселился дьявол, наотрез отказался думатьО чем бы то ни было.

Тогда отец бросился к священнику и просил его слезно-идти отговоритьЖана-Батиста.

Священнослужитель поступил согласно просьбе уважаемого прихожанина иприступил к уговорам, но результаты этих уговоров были так удивительны, чтодаже и говорить странно. В Париже определенно утверждали, что последвухчасовой беседы с обезумевшим Жаном-Батистом сыном служитель церкви снялсвою черную сутану и, вместе с Жаном-Батистом, записался в ту самую труппу,в которую хотел записаться и сам Жан-Батист.

Прямо заявляю, что все это маловероятно. Никакой священник, сколькопомнится мне, в театр не поступал, но зато некий Жорж Пинель действительновыкинул с отцом Покленом престранную штуку.

Этот Жорж Пинель одно время занимался, по приглашению Поклена-отца, сЖаном-Батистом, обучая его торговому счетоводству. Кроме того, Пинель былсвязан с Покленом денежными делами, выражавшимися в том, что время отвремени Пинель брал деньги у Поклена.

Находясь в отчаянии и не зная, что предпринять, Поклен-отец направился ик Пинелю, прося его отговорить своего бывшего ученика. Покладистый Пинельдействительно побеседовал с Жаном-Батистом, а затем явился сообщить орезультатах этой беседы Поклену-отцу. Оказалось, по словам Пинеля, чтоЖан-Батист его совершенно убедил и что он, Пинель, оставляет навсегдазанятия счетоводством и поступает вместе с Жаном-Батистом на сцену.

- Трижды будь проклят этот бездельник Пинель, которому я еще к тому жедал сто сорок ливров взаймы!-сказал несчастный отец по уходе Пинеля и вызвалсына вновь.

Было 6 января, день весьма памятный в жизни отца.

- Ну что же, ты стоишь на своем?-спросил Поклен.

- Да, решение мое неизменно,-ответил сын, в котором, очевидно, теклакровь Крессе, а не Покленов.

- Имей в виду,-сказал отец,-что я лишаю тебя звания королевскогокамердинера, возвращай его мне. Я раскаиваюсь в том, что послушалсябезумного деда и дал тебе образование.

Безумный и нераскаянный Жан-Батист ответил, что он охотно отказывается отзвания и ничего не будет иметь против того, чтобы отец передал звание томуиз сыновей, которому он пожелает.

Отец потребовал письменного отречения, и Жан-Батист, ни минуты незадумавшись, подписал это отречение, которое, как выяснилось впоследствии,цены не имело и никакой роли не сыграло.

Потом стали делиться. Жану-Батисту из материнского наследства следовалооколо пяти тысяч ливров. Отец торговался, как на ярмарке. Он не хотелдопустить, чтобы золото утекло в дырявые кошели бродячих комедиантов. И былтрижды прав. Словом, он выдал сыну шестьсот тридцать ливров, и с этимиденьгами сын покинул отцовский дом.

Направился он прямо на Королевскую площадь, в некое семейство, котороебыло бесконечно мило его сердцу. Это было семейство Бежаров.

Жозеф Бежар, он же сьёр Бельвиль, мелкий чиновник в Главном управлениивод и лесов, проживал в Париже вместе со своею супругой, урожденной МариейЭрве, и имел четырех детей.

Семейство было замечательно тем, что оно все, начиная с самого сьёраБельвиля, пылало страстью к театру. Дочь Мадлена, которую мы уже знаем, былапрофессиовальной и прекрасной актрисой. Старший сын, называвшийся, как иотец, Жозеф и девятнадцатилетняя, следующая за Мадленой по возрасту, дочьЖеневьева-не только играли в любительских спектаклях, но и мечтали Осоздании театра. Самый младший сын, Луи, конечно, стремился вслед застаршими в театр и не попал еще в него только по молодости лет-ему былооколо тринадцати. Бежар-Бельвиль относился совершенно поощрительно кзанятиям детей, потому что и сам пробовал подвизаться в театре, а любящаямать ничего не имела против увлечения детей.

Трудно было подобрать более подходящую компанию для Жана-Батиста.

Но не одна только любовь к театру связывала Поклена с Бежарами. Нетникакого сомнения в том, что Мадлена и Поклен уже любили друг друга и были всвязи (не забывайте о лете 1642 года и о целебных водах в Монфрене!).

Тут нужно заметить, что семейство Бежаров было в странствованиях внеПарижа с конца 1641 года и верну-лось в Париж примерно тогда же, когдавернулся и наш герой, то есть к началу 1643 года. Можно думать, чтовернулась и Мадлена, хотя в последнем я не уверен, а между тем этот вопрос овозвращении Мадлены меня очень волнует, а почему-это будет видновпоследствии.

Итак, в январе 1643 года Поклен явился с наследственными деньгами кБежарам, но дальнейшие театральные события завязались не сразу, потому что вжизни семейства Бежаров последовал некий таинственный провал... Ах, многозагадочных событий, видно, было в жизни Бежаров, так же, впрочем, как и вжизни моего героя!

Таинственность поведения Бежаров выразилась в том, что примерно вянваре-феврале 1643 года это семейство вдруг покинуло город и - среди зимы почему-то выехало на дачу под Парижем. Это мне кажется странным!

Я говорю, семейство Бежаров выехало на дачу, но не уверен в том, выехалили Мадлена и Женевьева, хотя и дорого бы дал, чтобы знать это точно. Вовсяком случае, сам сьёр Бельвиль и верная его супруга Мария Эрве выехали.Затем, в марте, стало известно, что сьёр Бельвиль на этой самой даче вместечке Сент-Антуан де Шан скончался, а семейство вернулось в Париж.

Вот тут уже для меня несомненно, что все, кроме покойного Бельвиля,оказались налицо в Париже, и тогда необыкновенная работа закипела в доме наКоролевской площади. К Бежарам сбежались какие-то сомнительные, втеатральном смысле, молодые люди, а за ними явились уже потертые и опытныепрофессиональные актеры.

Пинель почувствовал себя как рыба в воде и показал себя в полном блескесреди богемы. Я ручаюсь, что никому в мире не удалось бы проделать то, чтопроделал Пинель. Он явился к Поклену-отцу и ухитрился взять у него ещедвести ливров, для сына, о котором он рассказал придворному обойщикукакие-то невероятные вещи. Говорят, что он поступил с ним как Скапен сЖеронтом в комедии Мольера. Все возможно!

Дело созрело летом 1643 года. 30 июня в доме вдовы Марии Эрве былзаключен торжественный договор в присутствии благородного господинаМарешаля, адвоката Парижского парламента. Акт извещал о том, что компания издесяти человек основывает новый театр.

Вот куда ушли и шестьсот тридцать и последующие двести ливров! Кроме