Школьная библиотека

того, деньги на основание театра дала Мадлена, которая отличалась большоюбережливостью и успела скопить порядочную сумму за время своей артистическойпредшествующей деятельности. Не чаявшая души в своих детях, Мария Эрвенаскребла последние крохи и тоже ввергла свой капитал в это предприятие.Остальные, насколько можно понять, были голы как соколы и могли внести впредприятие только свою энергию и талант, а Пинель-свой жизненный опыт.

Без излишней скромности группа наименовала будущий театр БлестящимТеатром, а все входящие в него назвали себя "Дети Семьи", из чего можнозаключить, что между новыми служителями муз царствовало то самое согласие,благодаря которому, по мнению Аристотеля, держится вся вселенная. В числоДетей Семьи вошли следующие: трое Бежаров-Жозеф, Мадлена и Женевьева, двемолодые девицы-Маленгр и Десюрли, некий Жермен Клерен, юный писец Бонанфан,профессиональный и опытный актер Дени Бейс, упомянутый уже Жорж Пинель и,наконец, тот, кто был пламенным вожаком всей компании, именно-наш Жан-БатистПоклен.

Впрочем, ЖоD-Батист Поклен с момента основания Блестящего Театра пересталсуществовать, и вместо него в мире появился Жан-Батист Мольер. Откудавзялась эта новая фамилия? Это неизвестно. Некоторые говорят, что

Поклен воспользовался бродячим в театральных и музыкальных кругахпсевдонимом, другие-что Жан-Батист назвался Мольером по имени какой-томестности... Кто говорит, что он взял эту фамилию у одного писателя,скончавшегося в 1623 году... Словом, он стал-Мольер.

Отец, услышав про это, только махнул рукой, а Жорж Пинель, чтобы неотстать от своего пылкого друга, назвал себя-Жорж Кутюр.

Образование новой труппы в Париже произвело большое впечатление, и актерыБургонского Отеля немедленно назвали компанию Детей Семьи шайкой оборванцев.

Шайка пропустила эту неприятность мимо ушей и энергичнейшим образомпринялась за дела, руководимая Мольером и Бейсом, а по финансовойчасти-Мадленой. . Первым долгом они отправились к некоему господину Галлуадю Метайе, и тот сдал шайке в аренду принадлежащий ему и запущенный докрайности зал для игры в лапту, помещавшийся у Рвов близ Нельской Башни. СГаллуа подписали соглашение, по которому тот совместно с представителямистолярного цеха обязался ремонтировать зал и соорудить в нем сцену.

Нашли четырех музыкантов: господ Годара, Тисса, Лефевра и Габюре,предложили каждому по двадцать соль в день, а затем приступили к репетициям.Приготовив несколько пьес. Дети Семьи, чтобы не терять золотого времени,пока будут ремонтировать зал, сели в повозки и отправились на ярмарку вгород Руан-играть трагедии.

Из Руана писали письма Галлуа и побуждали его ускорить ремонт. Поиграв сосредним успехом в Руане перед снисходительной ярмарочной публикой, вернулисьв Париж и вступили в соглашение с очаровательнейшим по характеру человеком,а по профессии мостовых дел мастером Леонаром Обри, и тот взялся устроитьвеликолепную мостовую перед театром.

- Вы сами понимаете, ведь будут подъезжать кареты, господинОбри,-беспокойно потирая руки, говорил господин Мольер.

Он вселил тревогу и в господина Обри, и тот не ударил лицом в грязь.Мостовая вышла красивая и прочная.

И, наконец, в вечер под новый, 1644 год театр открылся трагедией.

Просто страшно рассказывать о том, что произошло дальше. Я не помню, былли еще такой провал у какого-нибудь театра в мире!

По прошествии первых спектаклей актеры других театров радостнорассказывали, что в канаве у Нельской Башни, в Блестящем Театре, кромеродителей актеров с контрамарками, нет ни одной живой собаки! И увы, этобыло близко к истине. Все усилия господина Обри пропали даром: ну буквальнони одна карета не проехала по его мостовой!

Началось с того, что в соседнем приходе Святого Сульпиция появилсяпроповедник, который параллельно со спектаклями повел жаркие беседы о том,что дьявол захватит в свои когти не только проклятых комедиантов, но и тех,кто на их комедии ходит.

По ночам у Жана-Батиста Мольера возникала дикая мысль о том, что хорошобыло бы этого проповедника просто зарезать!

Здесь, в защиту проповедника, скажу, что, пожалуй, он был и ни при чем.Разве проповедник был виноват в том, что врач не мог излечить от заиканияЖозефа Бежара, а Жозеф играл любовников? Разве проповедник был виноват втом, что заикался сам Мольер, а ему дьявол-в когти которого он действительнопопал, лишь только связался с комедиантами,-внушил мысль играть трагическиероли?

В сыром и мрачном зале, оплывая, горели в дрянных жестяных люстрахсальные свечи. И писк четырех скрипок господина Годара и его товарищей никакне напоминал громы большого оркестра. Блестящие драматурги не заглядывали вНельскую канаву, а если бы они и заглянули, то, спрашивается, каким образомписец Бонанфан сумел бы передать их звучные монологи?

И с каждым днем все шло хуже и хуже. Публика держала себя безобразно ипозволяла себе мрачные выходки, например ругаться вслух во времяпредставления...

Да, в труппе была Мадлена, замечательная актриса, но она одна ведь немогла разыграть всю трагедию! О милая подруга Жана-Батиста Мольера! Онаприложила все усилия к тому, чтобы спасти Блестящий Театр. Когда в Париже,после интереснейших приключений и изгнания, появился ее старый любовник графде Моден, Мадлена обратилась к нему,, и тот выхлопотал братству нельскихнесчастливцев право именоваться Труппой его королевского высочества принцаГастона Орлеанского.

Лукавый Жан Мольер обнаружил сразу же в себе задатки настоящего директоратеатра и, немедленно пригласив танцовщиков, поставил ряд балетов длякавалеров принца. Кавалеры остались к этим балетам равнодушны.

Тогда в один из вечеров упорный Жан-Батист объявил Мадлене, что вся сольв репертуаре, и пригласил в труппу Николая Дефонтена, актера и драматурга.

- Нам нужен блестящий репертуар,-сказал ему Мольер.

Дефонтен объявил, что он понял Мольера, и с завидной быстротой представилтеатру свои пьесы. Одна из них называлась "Персида, или Свита блестящегоБассы", другая-"Святой Алексей, или Блестящая Олимпия", третья-"Блестящийкомедиант, или Мученик святого Жене". Но парижская публика, очевиднозаколдованная проповедником, не пожелала смотреть ни блестящую Олимпию, ниблестящего Бассу.

Некоторое облегчение принесла трагедия писателя Тристана Л'Эрмита"Семейные бедствия Константина Великого", в которой великолепно играла рольЭпихарис-Мадлена. Но и это продолжалось недолго.

Когда кончились сбережения Мадлены, Дети Семьи явились к Марии Эрве, ита, впервые заплакав при виде детей, отдала им последние деньги. Затемотправились на рынок к Жану-Батисту Поклену отцу.

Тягостнейшая сцена произошла в лавке. В ответ на просьбу денег Покленсперва не мог произнести ни одного слова. И... вообразите, он дал деньги! Яуверен, что посылали к нему Пинеля.

Затем явился перед комедиантами Галлуа с вопросом, будут ли они платитьаренду или не будут? Чтобы они дали категорический ответ.

Категорического ответа он не получил. Ему дали расплывчатый ответ,исполненный клятв и обещаний.

- Так убирайтесь же вы вон!-воскликнул Галлуа.- Вместе со своимискрипками и рыжими актрисами!

Последнее было уж и лишним, потому что рыжей в труппе была только однаМадлена.

- Я и сам собирался уйти из этой паскудной канавы!-вскричал Мольер, ибратство, не заметив даже, как пролетел ужасающий год, бросилось за своимкомандором к Воротам Святого Павла в такой же зал, как у господина Галлуа.Этот зал носил название "Черный крест". Название это оправдалось в самомскором времени.

После того, как блестящая труппа сыграла "Артаксеркса" писателя Маньона,господина де Мольера, которого, И с полным основанием, рассматривали вПариже как вожака театра, повели в тюрьму. Следом за ним шли ростовщик,бельевщик и свечник по имени Антуан Фоссе. Это его свечи оплывали в шандалаху господина Мольера в Блестящем Театре.

Пинель побежал к Поклену-отцу.

- Как? Вы?..-в удушье сказал Жан-Батист Поклен.- Вы... это вы пришли?..Опять ко мне?.. Что же это такое?

- Он в тюрьме,-отозвался Пинель,-я больше ничего не буду говорить,господин Поклен! Он в тюрьме!

Поклен-отец... дал денег.

Но тут со всех сторон бросились заимодавцы на Жана-Батиста Мольера, и онбы не вышел из тюрьмы до конца своей жизни, если бы за долги БлестящегоТеатра не поручился тот самый Леонар Обри, который построил блестящую ибесполезную мостовую перед подъездом первого мольеровского театра.

Я не знаю, каким зельем опоил Леонара Обри Жорж Пинель, но имя ЛеонараОбри да перейдет в потомство!

Вся труппа Блестящего Театра, после того как предводитель ее вышел изтюремного замка, дала торжественное обещание господину Обри в том, что она стечением времени уплатит те долги, за которые он поручился.

С возвращением Мольера спектакли возобновились. Мольеру удалось снискатьпокровительство Анри де Гиза, и герцог великодушно подарил труппе свойбогатейший гардероб. Братство надело роскошные костюмы, а шитые золотомленты заложило ростовщикам. Но ленты не помогли! Братство дрогнуло. Сталиобнаруживаться первые признаки паники. Пришлось покинуть Ворота СвятогоПавла и гробовой "Черный Крест" и переехать в новый зал. Этот называлсясветло-"Белый Крест".

Увы! Он оказался ничем не лучше "Черного Креста".

Первыми бежали, не выдержав лишений, Пинель, Бонанфан, а затем Бейс.Несколько времени продолжалась тяжкая агония Блестящего Театра, и к началу1646 года все стало ясно. Продали все, что можно было Продать: костюмы,декорации...

Весною 1646 года Блестящий Театр навеки прекратил свое существование.

Это было весной. В тесной квартирке на улице Жарден-Сен-Поль, вечером,