Школьная библиотека

Армандой и

Мадленой, что жизнь этих трех лиц стала нестерпимой и Арманда вынужденабыла почти бежать в дом своего будущего мужа.

Официальные акты указывают, что Женевьева Бежар не присутствовала ни призаключении свадебного контракта, ни при венчании Мольера, причем многиеподозревают, что это было сделано в виде протеста против этого ужасногобрака.

Словом, со всех сторон ползли, отравляя жизнь Мольеру, слухи, что онсовершил тягчайшее кровосмесительство, что он женился на своей собственнойдочери.

Какое же заключение я могу дать по этому делу? Я должен сказать, что, помоему мнению, все попытки установить, кто был отцом Арманды, обречены нанеудачу. Впрочем, может быть, кто-нибудь и сделает это или уже сделал. Я жеотказываюсь вести следствие по делу о женитьбе Мольера, потому что чемглубже я проникал в дело, тем более каким-то колдовским образом передо мноюсуживался и темнел коридор прошлого, и тщетно я шарил в углах с фонарем вруках. Ткань дела рвалась и рассыпалась в моих руках, я изнемог под бременемнедостоверных актов, ко1венных улик, предположений, сомнительных данных...Вот мое заключение. Я уверен лишь в том, что Арманда никогда не была дочерьюМарии Бежар. Я уверен в том, что она была дочерью Мадлены, что она быларождена тайно, неизвестно где и от неизвестного отца. Нет никаких точныхдоказательств тому, что слухи о кровосмешении правильны, то есть что Мольерженился на своей дочери. Но нет и никакого доказательства, у меня в руках покрайней мере, чтобы совершенно опровергнуть ужасный слух окровосмесительстве.

Вот он, мой герой, стоит перед венцом с девушкой, которой он вдвое старшеи о которой говорят, что она его собственная дочь. Орган гудит над нимимрачно, предсказывая всевозможные бедствия в этом браке, и все этипредсказания оправдаются!

После свадьбы директор Пале-Рояля покинул свою квартиру на улице СвятогоФомы Луврского и переехал с молодой женой на улицу Ришелье, захватив с собойотравляющего ему жизнь лакея Провансаля и служанку Луизу Лефевр.

Там, на улице Ришелье, несчастья начались в самом непродолжительномвремени. Выяснилось, что супруги совершенно не подходят друг к Другу.Стареющий и больной муж по-прежнему питал страсть к своей жене, но жена егоне любила. И жизнь их очень скоро стала адом.

Глава 19

ШКОЛА ДРАМАТУРГА

Что бы ни происходило в квартире Мольера на улице Ришелье, жизнь в театреПале-Рояль шла своим чередом. В труппу в этом году вошли новые актеры.Первый- Франсуа Ленуар сьёр де ла Торилльер, бывший капитан кавалерии,обладавший не только хорошими актерскими данными, но также и большим деловымопытом, вследствие чего Мольер поручил ему некоторые административныефункции, и второй-блестящий комик Гильом Маркуро сьёр де ла Брекур. Этотактер был и драматическим писателем, а кроме того, прославился как опасныйбретер, не раз попадавший в тягостные истории из-за своих дуэлей.

Сезон после Пасхи 1662 года шел тихо, потому что публика уже просмотрелапервые пьесы Мольера, и сборы на них ослабели. Некоторое оживление вносилилишь "Школа мужей" и пьеса Буайе "Тоннаксар". Так дело шло до декабря, когдавышла новая мольеровская пьеса, пятиактная комедия "Школа жен".

"Школа жен", так же как и "Школа мужей", была написана в защиту женщин иих права на выбор в своей любви и рассказывала историю ревнивого идеспотичного Арнольфа, который хотел жениться на юной Агнесе. В этой пьесе,изобилующей смешными комедийными положениями, прозвучал впервые какой-тонадтреснутый и горький мотив в роли Арнольфа.

Когда молодая Агнеса в конце пьесы победила и ушла от Арнольфа со своимвозлюбленным, исполненный отвратительных и смешных черт Арнольф стал вдругжалким и человечным.

- Какою мерою измерить мою к тебе любовь?- вдруг, как бы сбрасываяоболочку гнусного ревнивца, страстно восклицал Арнольф.-Как мне,неблагодарная, доказать тебе ее? Заплакать горькими слезами? Или рватьволосы? Быть может, ты хочешь, чтобы я убил себя? Скажи, скажи, чего тыхочешь, и я готов, жестокая, доказать тебе, что я сгораю в пламени!

Некоторые любопытные люди обратили внимание на втот монолог Арнольфа, ииные с сочувствием, а иные со злорадством говорили, что в нем отразилисьличные переживания господина Мольера. Если это так, а это, увы,действительно так, можно видеть, насколько неладно протекала жизнь на улицеРишелье.

Разыграна "Школа жен" была превосходно, причем, помимо Мольера, игравшегоАрнольфа, исключительный успех имел Брекур в роли слуги Алена.

Нужно сказать, что все события, сопровождавшие выход предыдущих пьесМольера, решительно померкли по сравнению с тем, что произошло немедленнопосле премьеры "Школы жен". Во-первых, на самой уже премьере дело началосьсо скандала. Некий Плаписсон, усердный посетитель парижских салонов,возмущенный до глубины души содержанием пьесы, сидя на сцене, при каждойостроте или трюке обращал багровое от злобы лицо к партеру и кричал:

- Смейся же, партер! Смейся!

И при этом будто бы даже показывал кулаки партеру. Вполне естественно,что хохот партера от этого увеличивался до крайней степени.

Публике пьеса чрезвычайно понравилась, и на второе и следующиепредставления народ пошел валом, доведя сборы до рекордной цифры-тысячипятисот ливров в вечер.

Что же говорили о новой пьесе литераторы и парижские знатоки театра?Первые слова их трудно было понять, потому что в салонах закипела такаяругань по адресу Мольера, что вообще немыслимо было что-либо разобратьсразу. К тем лицам, которые раньше ругали Мольера, присоединились целыедесятки новых.

Почему так озверели литераторы, точно не известно. Некоторые утверждают,что до исступления их довело чувство зависти. С большою горечью следуетотметить, что этому отвратительному чувству поддался и такой крупныйчеловек, как Пьер Корнель.

Что касается актеров Бургонского Отеля, то на них после первыхпредставлений "Школы жен" лица не было. Но у них, надо сказать, былосновательнейший повод для огорчения. Случилась неслыханная вещь: сборы убургонцев резко упали с появлением "Школы".

Затем в Париже обнаружились наивные люди, которые всюду с озлоблениемрассказывали, что это именно их Мольер вывел в виде Арнольфа, героя своейкомедии. Этим, уж конечно, Пале-Рояль должен был бы платить деньги заувеличение сборов!

Кто-то из зрителей распустил слух, что в "Школе жен" содержится рядкрайних непристойностей, произносимых со сцены. Вполне понятно, что, послеэтого извещения, в Париже не осталось ни одной целомудренной дамы, котораяне пожелала бы лично проверить все гадости, которые Мольер позволил себеввести в пьесу.

Гадости же эти были следующие. Арнольф, понося модных дам, говорит, чтона вопрос кавалера о том, чего угодно даме, та отвечает:

- Торту со сливками!

Слуга Ален, поучая служанку Жоржетту, сравнивает жену с супом, которыйпредназначен для мужа.

- Натурально,-утверждал Ален,-проголодавшийся муж никому не позволит вэтот суп пальцы совать.

Арнольф говорит, что его воспитанница Агнеса настолько невинна, чтополагает, будто дети появляются на свет из уха.

Возлюбленный, одурачивший Арнольфа, проник к нему в дом в его отсутствие.Ревнивец Арнольф, узнав об этом и замирая от страху при мысли, что поруганаего честь, допытывается у Агнесы, что у нее взял ее возлюбленный? Агнесадолго мнется и наконец объявляет, что влюбленный в нее Орас взял у нее напамять ленту.

Я не берусь судить, насколько все это действительно непристойно. Пустьсудит об этом читатель Мольера.

Итак, пьеса вызвала настоящий вой, и в нем трудно было услышать одинокиеголоса друзей Мольера, которых можно было пересчитать по пальцам.Единственный голос, который прозвучал громко, был голос талантливейшегомыслителя и литератора Буало-Депрео:

Пусть брань твоих завистников

Течет, как мутная река.

Твоя прелестная комедия

Уйдет в грядущие века!

Дальше дело пошло хуже. Молодой человек, литератор Жан-Донно де Визе,первый выступил в печати по поводу "Школы жен". Статья де Визе показывает,что во время ее сочинения душа автора была раздираема пополам. Де Визехотелось сказать прежде всего, что комедия не может иметь успеха, но сказатьон этого не мог, потому что комедия имела оглушительный успех. Поэтому деВизе сказал, что успех комедии зависит только от? того, что актерывеликолепно исполняют ее, из чего видно, что де Визе был неглупый человек.Далее де Визе сообщил, что его просто огорчает то обилие непристойностей,которое есть в комедии, и попутно заметил, что интрига в ней сделана плохо.Но так как де Визе, повторяю, был неглуп, то вынужден был признать, чтовсе-таки в пьесе есть кое-что удачное и, пожалуй, некоторые типы у Мольератак ярки, что как будто выхвачены из жизни.

Но, по-видимому, самое главное де Визе сказал в онце статьи, гдесообщалось, что в скором времени в Бургонском Отеле появится новая пьеса,касающаяся мольеровской "Школы". Сообщал об этом де Визе так хитро, что хотяон и не назвал автора, но всякому сразу становилось ясным, что эта новинка