Школьная библиотека

принадлежат ему по праву. Дело в том, что "Одураченного педанта" Мольерпомогал сочинять Бержераку.

Комические актеры Пале-Рояля во главе с Мольером-Скапеном прекраснопредставляли фарс (любовников- Октава и Леандра-играли Барон и Лагранж).

В этом году Мольер не имел отдыха. Опять последовал новый заказ откороля. В Сен-Жермене должны были совершиться в конце года праздники послучаю бракосочетания Единственного Брата Короля. Мольер стал спешноработать над комедией под названием "Графиня д'Эскарбанья", материалом длякоторой ему послужили наблюдения над провинциалами. Комедия при дворепонравилась, в особенности потому, что в нее были введены интермедия ибалет.

Глава 30

СЦЕНЫ В ПАРКЕ

Парк в Отейле. Осень. Под ногами шуршат листья. По аллее идут двое. Тот,который постарше, опирается на палку, сгорблен, нервно подергивается ипокашливает. У другого, помоложе, розоватое лицо человека, который понимаеттолк в винах. Он посвистывает и напевает какой-то вздор:

- Мирдондэн... мирдондэн...

Садятся на скамейку и вначоBе говорят о пустяках: тот, который помоложе,сорокашестилетний, рассказывает, что он вчера бросился на своего слугу скулаками, потому что этот слуга-негодяй.

- Слуга-то был трезв вчера,-покашливая, говорит старший.

- Чепуха!-восклицает младший.-Он негодяй, я повторяю!

- Согласен, согласен,-глухим голосом отзывается старший,-я лишь хочусказать, что он трезвый негодяй. Осеннее небо прозрачно над отейльскимпарком. Через некоторое время беседа становится оживленнее, и из окна домаможно видеть, что старший что-то упорно говорит младшему, а тот лишь изредкаподает реплики.

Старший говорит о том, что он не может ее забыть, что он не может без неежить. Потом начинает проклинать свою жизнь и заявляет, что он несчастен.

Ах, ужасная вещь-быть поверенным чужих тайн, и в особенности брачныхтайн! Младший беспокойно вертится... Да, ему жаль старшего! И... кроме того,очень хочется вина. Наконец он начинает осторожно осуждать ту самую женщину,без которой старший не может жить. Он ничего не говорит прямо, он... слегкакасается некоторых больных вопросов... скользя, проходит по истории"Психеи"... Храни господь, он ничего не смеет сказать про Арманду и...Барона. Но, вообще говоря...

- Позволь мне быть откровенным!-наконец восклицает он.-Ведь это глупо, вконце концов! Нельзя же, в самом деле, в твои годы возвращаться к жене,которая... опять-таки, ты меня извини, она не любит тебя.

- Не любит,-глухо повторяет старший.

- Она молода, кокетлива и... ты меня прости... пуста.

- Говори,-хрипло отвечает старший,-можешь говорить все, что угодно, яненавижу ее.

Младший разводит руками, думает: "Ах! Дьявол бы побрал эту путаницу! Толюбит, то ненавидит!.."

- Я, знаешь ли, скоро умру,-говорит старший и таинственно добавляет:-Тыведь знаешь, какая у меня серьезная болезнь.

"О господи, зачем я пошел в парк?"-думает младший, а вслух говорит:

- Э, какой вздор! Я тоже себя плохо чувствую...

- Мне пятьдесят лет, не забудь!-угрожающе говорит старший. .

- Мой бог, вчера тебе было сорок восемь,- оживляется младший,-ведь нельзяже, в самом деле, чтобы человеку становилось сразу на два года больше, кактолько у него дурное расположение духа!

- Я хочу к ней,-монотонно повторяет старший,- я хочу опять на улицу Фомы!

- Ради всего святого, прошу тебя, уйди ты из парка! Прохладно. В концеконцов, мне все равно. Ну, пытайся примириться с нею. Хотя я знаю, что изэтого ничего не -выйдет.

Двое возвращаются в дом. Старший скрывается в дверях.

- Ложись в постель, Мольер!-кричит младший ему вслед. Некоторое время онстоит около дверей и раздумывает. Открывается окно, в нем показываетсяголова старшего без парика и в колпаке.

- Шапель, где ты?-спрашивает человек в окне.

- Ну?-отвечает младший.

- Так как же ты все-таки полагаешь,-спрашивает человек в окне,-вернутьсяли мне к ней?

- Закрой окно!-говорит младший, сжимая кулаки. Окно закрывается, младшийплюет и уходит за угол дома. Через некоторое время слышно, как онзоветслугу:

- Эй, трезвенник! Сюда, ко мне!

На другой день солнце греет еще сильнее, не по-осеннему. Старший идет поаллее, но не волочит ноги, не роет тростью гниющий лист. Рядом с ним идетчеловек много моложе его. У него острый длинный нос, квадратный подбородок ииронические глаза.

- Мольер,-говорит младший,-вам надо оставить сцену. Поверьте, нехорошо,что автор "Мизантропа"... мизантроп! О, это значительно! Право, не хочетсядумать, что он с вымазанной физиономией на потеху партера сажает кого-то вмешок! Вам не к лицу быть актером. Это неприятно, что вы играете, поверьтемне.

- Дорогой Буало,-отвечает старший,-я не оставлю сцену.

- Вы должны быть удовлетворены тем, что дают ваши произведения!

- Они мне ничего не дают,-отвечает старший,- никогда в жизни мне неудавалось написать ничего, что доставило бы мне хотя бы крошечноеудовлетворение.

- Какое ребячество!-кричит младший.-Извольте знать, сударь, что, когдакороль спросил меня, кого я считаю первым писателем царствования, я сказал,что это вы, Мольер!

Старший смеется, потом говорит:

- Благодарю вас от души, вы настоящий друг, Депрео, обещаю вам, что, есликороль меня спросит, кто первый поэт, я скажу, что это вы!

- Я говорю серьезно! - восклицает младший, и голос его разносится впустом и прекрасном парке сьера Бофора.

Глава 31

МАДЛЕНА УХОДИТ

Когда настала зима 1671 года, Мольер помирился со своей женой и, покинувОтейль, вернулся в Париж. В это время он заканчивал работу над пьесой"Ученые женщины", написанной им не по заказу, а для себя. Работал он над нейурывками, то возвращаясь к ней, то оставляя ее.

В то время, когда он писал "Ученых женщин", в том же доме, где он жил сАрмандой, в маленькой комнате в верхнем этаже, тяжко хворала Мадлена Бежар.Театр она уже покинула, сыграв свою последнюю роль Нерины в "ГосподинеПурсоньяке" и произнеся свои последние слова на сцене:

- Как, ты позабыл это бедное дитя? Нашу маленькую Мадлену, которую ты мнеоставил как залог своей верности? Иди сюда, Мадлена, мое дитя! Пристыдисвоего отца за его бессовестность! Нет, ты не уйдешь из моих рук! Я всемпокажу, что я твоя жена, и добьюсь того, что тебя повесят!

Мадлена покинула не только театр, она вообще отказалась от всегомирского, стала необыкновенно религиозной, непрестанно молилась, оплакиваласвои грехи и беседовала только со священником или со своим нотариусом. Вянваре 1672 года ей стало совсем худо. Она лежала на кровати, над изголовьемкоторой висело распятие, совершенно неподвижно.

Девятого января она продиктовала завещание, по которому все своенакопленное за жизнь достояние передавала Арманде, а Женевьеве и Луиназначала небольшие пенсии. Она предусмотрела и все другое, заказав заранеепо себе траурные мессы и велев выдавать ежедневно по пять су в день пятибедным в честь пяти язв господа нашего. Подготовив, таким образом, себя ксмерти, она вызвала Арманду и Мольера и именем того же господа заклинала ихжить в согласии.

Девятого февраля 1672 года был получен приказ короля труппе срочновыехать в Сен-Жермен. В середине февраля гонец, приехавший в Сен-Жермен, далзнать Мольеру, что Мадлена очень плоха. Он бросился в Париж и успел закрытьсвоей первой подруге глаза и похоронить ее. Архиепископ Парижский далразрешение хоронить Мадлену как следует, по христианскому обряду, на томосновании, что она оставила комедиантское ремесло и была известна какнабожная женщина. И Мадлену похоронили торжественно, после мессы вСен-Жермен де л'Оксерруа, на кладбище церкви Святого Павла, рядом с братомЖозефом и матерью, Марией Эрве.

Смерть Мадлены произошла 17 февраля 1672 года, а примерно через месяц вПале-Рояле играли премьеру "Ученых женщин". Наиболее тонкие из парижанставили эту пьесу очень высоко, наравне с сильнейшими произведениямиМольера. Другие резко критиковали Мольера, говоря, что он принижает в своемпроизведении женщину, доказывая будто бы, что образование ее не должно идтидальше кухни.

В пьесе были осмеяны двое живых людей: враг Буало, автор "Сатиры сатир"доктор теологии Франсуа Котэн, и другой, наш старый знакомый. Жиль Менаж.Первый был выведен под именем Триссотена, а второй- В ад и уса.

В то время, когда комедианты играли в Пале-Рояле "Ученых женщин", имеясредний успех, над страной вдруг нависла туча, и 7 апреля она разразиласьвойной с Нидерландами. Опять, как и во времена "Тартюфа", французская армияринулась на восток, и город за городом стали падать к ногам Людовика XIV.Далекий от военной грозы, наш Жан-Батист де Мольер был занят личными делами.