Школьная библиотека

- Я себя чувствую превосходно,-из упрямства ответил человек,-но меняинтересует другое: почему какие-то монашки бродят у нас по квартире?

- Не обращай внимания, они из монастыря Святой Клары, пришли проситьподаяния в Париж. Ну, пусть побудут до завтрашнего дня, они тебя ничем небудут раздражать, посидят внизу.

- Святой Клары?-почему-то изумился человек в колпаке и повторил:-СвятойКлары? Ну что ж, что Святой Клары? Если Святой Клары, то пусть они сидят вкухне! А то кажется, что в доме сто монашек!.. И дай им пять ливров.

И тут человек неожиданно шмыгнул к себе и закрыл за собою дверь.

- Я вам говорю, что это пятница,-сказала Арманда,-с этим уж ничего неподелаешь.

- Я поднимусь к нему,-нерешительно отозвался Барон.

- Не советую,-сказала Арманда,-идемте обедать. Вечером на пале-рояльскойсцене смешные доктора в черных колпаках и аптекари с клистирами посвящали воврачи бакалавра Аргана:

Если хворый еле дышит

И не может говорить?..

Бакалавр-Мольер весело кричал в ответ:

Умный врач тотчас предпишет

К0овь бедняге отворить!

Два раза клялся бакалавр в верности медицинскому факультету, а когдапрезидент потребовал третьей клятвы, бакалавр, ничего не ответив, неожиданнозастонал и повалился в кресло. Актеры на сцене дрогнули и замялись: этоготрюка не ждали, да и стон показался натуральным. Но тут бакалавр поднялся,рассмеялся и крикнул по-латыни:

- Клянусь!

В партере ничего не заметили, и только некоторые актеры увидели, что лицобакалавра изменилось в цвете, а на лбу у него выступил пот. Тут хирурги иаптекари оттанцевали свои балетные выходы, и спектакль закончился.

- Что с вами было, мэтр?-тревожно спросил Лагранж, игравший Клеанта, уМольера.

- Да вздор!-ответил тот.-Просто кольнуло в груди и сейчас же прошло.

Лагранж тогда отправился считать кассу и сводить какие-то дела в театре,а Барон, не занятый в спектакле, пришел к Мольеру, когда тот переодевался.

- Вы почувствовали себя плохо?-спросил Барон.

- Как публика принимала спектакль?-ответил Мольер.

- Великолепно. Но у вас скверный вид, мастер?

- У меня прекрасный вид,-отозвался Мольер,-но почему-то мне вдруг сталохолодно.

И тут он застучал зубами.

Барон глянул испытующе на Мольера, побледнел и засуетился. Он открылдверь уборной и крикнул:

- Эй, кто там есть? Скажите, чтобы живей подавали мой портшез!

Он снял свою муфту и велел Мольеру засунуть в нее руки. Тот почему-топрисмирел, молча повиновался и опять застучал зубами. Через минуту Мольеразакутали, носильщики подняли его, посадили в портшез и понесли домой.

В доме еще было темно, потому что Арманда только что вернулась соспектакля: она играла Анжелику. Барон шепнул Арманде, что Мольер чувствуетсебя неладно, в доме забегали со свечами и Мольера повели по деревяннойлестнице наверх. Арманда стала отдавать какие-то приказания внизу и одногоиз слуг послала искать врача.

Барон в это время со служанкой раздел Мольера и уложил его в постель. Скаждой минутой Барон становился почему-то все тревожней.

- Мастер, не хотите ли вы чего-нибудь? Быть может, вам дать бульону?

Тут Мольер оскалился и сказал, почему-то злобно улыбаясь:

- Бульон? О нет! Я знаю, из чего варит моя супруга бульон, он для менякрепче кислоты.

- Налить вам ваше лекарство? Мольер ответил:

- Нет, нет. Я боюсь лекарств, которые нужно принимать внутрь. Сделайтетак, чтобы я заснул.

Барон повернулся к служанке и шепотом приказал:

- Подушку с хмелем, живо!

Служанка вернулась через минуту с подушкой, набитой хмелем, и ее положилиМольеру под голову. Тут он закашлялся, и на платке выступила кровь. Баронвсмотрелся, поднеся к лицу свечу, и увидел, что нос у Мольера заострился,под глазами показались тени, а лоб покрылся мельчайшим потом.

- Подожди здесь,-шепнул Барон служанке, кинулся вниз и столкнулся с ЖаномОбри, сыном того самого Леонара Обри, который строил мостовую для блестящихкарет, Жан Обри был мужем Женевьевы Бежар.

- Господин Обри,-зашептал Барон,-он очень плох, бегите за священником!

Обри охнул, надвинул шляпу на глаза и выбежал из дому. У лестницыпоказалась Арманда со свечой в руке.

- Госпожа Мольер,-сказал Барон,-посылайте еще кого-нибудь за священником,но скорей!

Арманда уронила свечу и исчезла в темноте, а Барон, прошипев на лестниценедоуменно: "Что же, черт возьми, не идет никто из докторов?"-побежалнаверх.

- Чего вам дать, мастер?-спросил Барон и вытер платком лоб Мольера.

- Свету!-ответил Мольер.-И сыру пармезану.

- Сыру!-сказал Барон служанке, и та, потоптавшись, поставила свечку накресло и выбежала вон.

- Жене скажите, чтобы поднялась ко мне,-приказал Мольер.

Барон побежал по лестнице вниз и позвал:

- Кто там? Дайте свету больше! Госпожа Мольер! Внизу одна за другойзагорались свечи в чьих-то трясущихся руках. В это время там, наверху,Мольер напрягся всем телом, вздрогнул, и кровь хлынула у него из горла,заливая белье. В первый момент он испугался, но тотчас же почувствовалчрезвычайное облегчение и даже подумал: "Вот хорошо..." А затем его поразилоизумление: его спальня превратилась в опушку леса, и какой-то черныйкавалер, вытирая кровь с головы, стал рвать повод, стараясь вылезти из-подлошади, раненной в ногу. Лошадь билась и давила кавалера. Послышалисьсовершенно непонятные в спальне голоса:

- Кавалеры! Ко мне! Суассон убит!..

"Это бой под Марфе...-подумал Мольер,-а кавалер, которого давит лошадь,это сьёр де Моден, первый любовник Мадлены... У меня льется из горла кровь,как река, значит, во мне лопнула какая-то жила..." Он стал давиться кровью идвигать нижней челюстью. Де Моден исчез из глаз, и в ту же секунду Мольерувидел Рону, но в момент светопреставления, солнце, в виде багрового шара,стало погружаться в воду, при звуках лютни "императора" д'Ассуси. "Этоглупо,-подумал Мольер,- и Рона и лютня не вовремя... Просто я умираю..." Онуспел подумать с любопытством: "А как выглядит смерть?"-и увидел еенемедленно. Она вбежала в комнату в монашеском головном уборе и сразуразмашисто перекрестила Мольера. Он с величайшим любопытством хотел еевнимательно рассмотреть, но ничего уже более не рассмотрел.

В это время Барон с двумя шандалами в руках, заливая лестницу светом,поднимался вверх, а за ним, волоча и подбирая шлейф, бежала Арманда. Онатянула за руку девчонку с пухлыми щеками и шептала ей:

- Ничего, ничего, не бойся, Эспри, идем к отцу! Сверху послышалосьгнусавое печальное пение монашки. Арманда и Барон, вбежав, увидели этумонашку со сложенными молитвенно ладонями.

"Святая Клара..."-подумала Арманда и разглядела, что вся кровать и самМольер залиты кровью. Девчонка испугалась и заплакала.

- Мольер!-сказала дрогнувшим голосом, как никогда не говорила, Арманда,но ответа не получила.

Барон же, с размаху поставив шандалы на стел, прыгая через ступеньку,скатился с лестницы и, вцепившись в грудь слуге, зарычал:

- Где ты шлялся?! Где доктор, болван!! И слуга отчаянно ответил:

- Господин де Барон, что же я сделаю? Ни один не хочет идти к господинуде Мольеру! Ни один!

Глава 33

ТЫ ЕСТЬ ЗЕМЛЯ

Весь дом находился в тягостном недоумении. Оно передалось и нищиммонашкам. Почитав некоторое время над обмытым, укрытым и лежащим на смертномложе Мольером, они решительно не знали, что им дальше делать. Дело в том,что земля не желала принимать тело господина Мольера.

Жан Обри накануне напрасно умолял священников прихода Святого Евстафия,Ланфана и Леша, явиться к умирающему. Оба наотрез отказались. Третий,фамилия которого была Пейзан, сжалившись над приходящим в отчаяние Обри,явился в дом комедианта, но слишком поздно, когда тот уже умер, и тотчаспоспешил уйти. А о том, чтобы Мольера хоронить по церковному обряду, немогло быть и речи. Грешный комедиант умер без покаяния и не отрекшись отсвоей осуждаемой церковью профессии и не дав письменного обещания, что вслучае, если господь по бесконечной своей благости возвратит ему здоровье,он никогда более в жизни не будет играть в комедии.

Формула эта подписана не была, и ни один священник в Париже не взялся быпроводить господина де Мольера на кладбище, да, впрочем, ни одно кладбище ине приняло бы его.

Арманда стала уже приходить в отчаяние, как приехал из Отейля тамошнийкюре, Франсуа Луазо, подружившийся с Мольером в то время, когда тот проживалв Отейле. Кюре не только научил Арманду, как составить прошение на имяпарижского архиепископа, но, несомненно рискуя сильнейшими неприятностями