Школьная библиотека

этого явления и пытается раскрыть опередившую свое время театральную"систему Мольера". Сюжету главы "Школа жен" соответствует и отмеченная им наполях статьи фраза: "Громкий успех его (в "Школе женщин") был до известнойстепени успехом скандала". Красным карандашом Булгаков подчеркивает фразу:"Наиболее правдоподобно видеть у Мольера болезнь душевную"-и более спокойно,чернилами: "Говорили также, что он страдал аневризмом" и "Вспыльчив был исам Мольер". Явная избирательность ощущается в заметках, касающихся историиАрманды Бежар. Он отмечает на полях текст: "Она родилась почти наканунесмерти отца Бежаров в 1643 году", "Крещение дочери Мадлены в 1636 годуМарией Эрве" (речь идет о Франсуазе), выделяет дату, когда бежал в БельгиюМоден,-"как раз в то время, когда возникал "Блестящий театр",-и обводит врамку многозначительную фразу: "Мария Эрве, может быть, вовсе не мать, абабушка".

Образы актеров мольеровской труппы также уже существуют в сознанииписателя. Рядом со словами Аничкова о Лагранже: "Лагранж неизменно игралэтого характерногоE4ля тогдашнего театра любовника, воплощение которого былонелегко при его полной бесцветности",-Булгаков ставит на полях знакнедоумения "?!", а ниже рядом с фразой "Лагранж исполнял также обязанностиоратора труппы"-удовлетворенно замечает на полях: "Вот то-то!"

Источником для истории "Тартюфа", одного из центральных сюжетов романа,послужили работы А. Веселовского и книга Э. Ригаля "Мольер" (1908). Именночерез них, по-видимому, Булгакову стали известны обнаруженные французскимиисториками факты об "Обществе Святых Даров", которому покровительствовалакоролева-мать Анна Австрийская, и его роли п судьбе мольеровского "Тартюфа"(см.: Г рубин А;

Некоторые источники пьесы М. А. Булгакова "Кабала святош".-В кн.:Булгаков-драматург и художественная культура его времени). Булгаков делает вчерновике выписку из брошюры священника церкви св. Варфоломея Рулле,направленной против Мольера: "Демон, вольнодумец, нечестивец, достойный бытьсожженным", и из послания парижского архиепископа Арле де Шанваллона. Кистории "Общества Святых Даров" восходит, очевидно, и фигура развратногоепископа Рокетта, который появляется на страницах романа как один извозможных прототипов Тартюфа.

В записях Булгакова и даже в начатой им рукописи романа то и деловстречаются заметки-вопросы. Следом за фрагментом из пьесы Жорж Санд"Мольер" следует запись: "Кто такие: граф д'Арманьяк, герцог де Сент-Эньян,маркиз де Суакур, маркиз де Вильруа?" Могущественный герцог Сент-Эньянявляется в романе организатором грандиозного королевского празднества послучаю окончания строительства Версаля, на котором Мольер впервые представилкоролю "Тартюфа" и Анна Австрийская покинула зал театра, а граф д'Арманьяк имаркиз де Вильруа, придворные Людовика XIV, принимают участие впредставлении "Блистательных возлюбленных" Мольера, изображая морских богови тритонов. Для истории придворного театра, мольеровской труппы и еесоперников в Париже-Театра на Болоте и Бургонского Отеля-основным источникомбыла, по-видимому, книга Эжена Депуа "Французский театр при Людовике XIV",хотя, как показывает библиография, писатель пользовался и фундаментальнымитрудами по истории французского театра, и современными ему книгами о нем. Водном из писем к П. Попову осенью 1932 года Булгаков пишет, что на егописьменном столе постоянно присутствуют "господа Депуа и Гримаре". Сведенияо представлениях Мольера на русской сцене XVIII века почерпнуты из трудафранцузского исследователя Ю. Патуйе "Мольер в России" (1924) и из книги И.Лукомского "История старинного театра". Постоянным источником, из которогоБулгаков черпал материал о быте и нравах мольеровского времени, была"Iconographie Molieresque" Поля Лакруа (1876) и книга А. Савина "ВекЛюдовика XIV" (1913).

Булгаков прекрасно понимал познавательную ценность своего "Мольера" и неслучайно сопроводил текст романа обширной библиографией (см. ниже), словнопредлагая заинтересованному чигателю самому совершить путешествие впризрачный и сказочный XVII век и одаряя его той энергией познания, которойсам был наделен в полной мере. Текст романа при первой публикации (1962) былзначительно изменен. Сокращению подверглись не только места в главе 5 иглаве 18, которые касались "несчастной кровосмесительной темы". Сокращеныбыли эпизоды царствования Людовика XIV, событий Фронды, описания королевскихпраздников. Исключены подробности личной жизни Мольера и сплетни о нем,эпизоды биографий второстепенных персонажей. Последовательно сокращены все.размышления автора об отношениях Мольера и короля, выходящие за рамкибиографии, а также упоминания о дьяволе, в лапы которого попал Мольер,связавшись с комедиантами. Но самые значительные сокращения касалисьподробностей театральной жизни Парижа.

Между тем именно этой, театральной стороне своей книги о Мольере Булгаковпридавал особое значение. В черновой тетради первое название романаобозначено так:

"Всадник де Мольер

Полное описание жизни Жана Баптиста Поклэна де Мольера с присовокуплениемнекоторых размышлений о драматургии".

Роман написан профессиональным драматургом о драматурге великом,человеком театра-о театре. Искусство театра, как никакое другое, сиюминутно,современно-и потому зависимо от общества и мнения сильных мира. Эти законыдействуют во все времена-вот основной смысл размышлений-отступлений автора.

Автор-рассказчик был необычным явлением в советской литературе тех лет,хотя в литературе мировой это персонаж достаточно известный. Как и в"Записках покойника" (Театральном романе)", Булгаков, предпочитая вестирассказ от первого лица, искусно создает героя, для которого все описываемыесобытия являются новыми и необычными. В "Жизни господина де Мольера"автор-рассказчик обладает трезвым и насмешливым складом ума, который роднитего с людьми мольеровского времени. Гусиное перо в руках автора в "кафтане сгромадными карманами" отточено и остро. Легкость повествований его обманчивоскрывает глубину мысли, а ссылки на свидетелей порой лукавы и обнаруживаютсобственное мнение автора.

Образ этого персонажа романа родился не сразу, и, как ни странно,появлению его способствовала именно современная Булгакову действительность.В рукописи романа отсутствует автор-рассказчик и весь Пролог романа.Повествование здесь ведется от лица современного писателя, сидящего записьменным столом в Москве 1932 года. Это обстоятельство то и делонаталкивает автора на необходимость объяснить читателю события жизни Мольерас современных классовых позиций. Так, сообщив, что Мольер учился вКлермонском коллеже вместе с принцем Конти, Булгаков пишет: "Здесь я всмущении бросаю проклятое перо. Мой герой не выдержал идеологичес8. Малотого, что он сын явного буржуа, сын человека, которого наверное бы лишилиправ в двадцатых годах XX столетия в далекой Московии, он еще к тому жевоспитанник иезуитов, мало того, личность, сидевшая на школьной скамье слицами королевской крови.

Но в оправдание свое я могу сказать кое-что.

Во-первых, моего героя я не выбирал. Во-вторых, я никак не могу сделатьего ни сыном рабочего, ни внуком крестьянина, если я не хочу налгать. И,в-третьих,-относительно иезуитов. Вольтер учился у иезуитов, что не помешалоему стать Вольтером" (ОР ГБЛ, ф. 562, к. 3, ед. хр. 5).

Совершенно очевидно, что, вступая в спор с современными представлениями,автор мог зайти слишком далеко и, уснащая текст подобными объяснениями, врядли мог надеяться на его опубликование. Это обстоятельство было одной извероятных причин появления рассказчика в старинном кафтане, пишущего свойроман при свечах и гусиным пером. Другой причиной было, несомненно, желаниеписателя приблизиться к веку своего героя. Он по-прежнему смотрит на него издали времени, но, совершив это чисто театральное переодевание, словноперешагнул черту, за которой не нужно объяснять то, что объяснять не нужно,и которая на десятилетия отсекла его ожесточенных классовым подходомсовременников от могучего древа мировой культуры. Эта дистанция между самимБулгаковым и автором-рассказчиком объясняет и ту необычайную свободу, скоторой ведется повествование. Рассказчик порой так входит в роль человекаXVII века, что речь его становится недопустимо свободной. Предпослав романуэпиграф из Горация: "Что помешает мне, смеясь, говорить правду?"-Булгаковопределил и собственный метод повествования: вольность слога у рассказчикапоявляется именно в тех местах романа, где он говорит о событиях, которыебыли пережиты им самим, и ситуациях, которые ему хорошо знакомы. Лишь повременам подлинный голос писателя, серьезный и усталый, вплетается в тканьрассказа, крепко привязывая его к реальности: "Прав был Мольер, когдаадресовался с посвящениями к королю и его брату. Поступай он иначе, ктознает, не стала ли бы его биография несколько короче, чем она есть теперь?","Кто знает, что творится в головах сильных мира?", "Потомки! Не спешитебросать камни в великого сатирика! О, как труден путь певца под неусыпнымнаблюдением грозной власти!".

Редактируя текст, Булгаков подчеркивает форму устного рассказа,соединяющего в себе предания и мнения, исторические факты и размышления. Впоследней версии текста автор описывает портрет Мольера, видя его-"присвечах". В живительном и неверном свете свечей появляется из темнотыпрошлого молодой и полный надежд Мольер, и автор-рассказчик вглядывается вчерты его вдохновенного лица. Этот штрих завершает пространственнуюорганизацию романа. В самые сложные моменты жизни Мольера автор приближаетсяк нему максимально, и тут повествование порой приобретает черты внутреннегомонолога: так описано его решение покинуть Париж, его страх передвступлением в столицу после десяти лет скитаний, его ощущение, что корольпокинул его, мгновение его смерти.

Особенность рассказа в том, что Булгаков смотрит на своего героя нетолько как почтительный ученик и далекий потомок, но и как профессионал,трезво оценивающий перипетии его судьбы и ту цену, которую он платил засохранение театра и своих пьес. В романтической традиции XIX века

Мольер изображался одиноким гением, страдающим от непониманиясовременников, в вульгарно-социологических трудах XX века-приземленнымбытописателем. Булгаков, несомненно, следует романтической традиции. Однакогениальный Мольер изображен писателем XX века. Для Булгакова Мольер