Книга "Тень птицы". Страница 18

видны холмы предгорий и без конца тянется горбатый вал Ливана - дикихтонов, весь в продольных белых лентах. И такая же гряда идет и справа Антиливан. Я глядел - и вдруг опять вспомнил талес, плат, который накидывают на голову во время молитвы евреи, - подобие древнейшей кочевойодежды. Вот откуда все эти пегие хламиды, раскиданные по Востоку, и дажеполосатая чересполосица мраморов в мечетях! Все отсюда, из исполинскогоразвала этих ни на что не похожих гор

Они не кажутся высоки, - сама долина на четыре тысячи футов выше моря. Издалека не поражают они и очертаниями. Но что сравнится с этими синеватыми валами и пегими горбами, точно перенесенными с другой, болеестарой планеты? С другой планеты и все памятники их. Вон чуть сереет наЛиване местечко Керак с высеченной в скалах стофутовой гробницей Ноя

Вон там, на Антиливане, есть селенье Неби-Шит, где чтут могилу Сифа. Авпереди - Баальбек, руины храма, "превышающего размерами все сделанноерукою человека". Камни его возили на мастодонтах; в святилищах его сливались в служение единому Солнцу служения Арамеи и Египта, Ассирии и Финикии, Греции и Рима. Баальбеку уступали не только все финикийские, нодаже египетские храмы. Там лик Солнца дробился: там были боги, нисходившие до людских распрей, воплощавшиеся в царях и вождях; здесь был единыйБог... А за Баальбеком, к северу, долина еще пустыннее. На ней смешалисьи слились со скалами предгорий камни несметных городов и храмов, самоеимя которых исчезло бесследно, навеки. Земля там - одна из самых плодороднейших в мире - запущена, одичала. И высится на ней Гермиль, "памятник Рая" - каменный куб на помосте черного базальта, украшенный барельефными луками, стрелами и фигурами тигра, кабана и слона, - охотытех дней, когда Ливан, утопавший в исполинских кедровых лесах и великомобилии вод, был еще подлинным раем..



В открытое окно дул сильный ветер. С севера, из-за гор, шла неохватная градовая туча, уже покрывшая и замутившая вершины туманом. Я подумал: там Кедры... Следует ли, говорят некоторые, искать на Ливане отдельных мест, связанных преданием с Эдемом? Не Эдем ли весь Ливан? Ведь,кроме Гермиля, есть и было еще несколько селений, носящих это имя: например, древнеси-рийское селение на Антиливане - Гедим; потом Эдем близДамаска... Более же всего соперничает с Эдемом Гермиля Эдем близ Кедров,на северо-западе. Взбираются к этому Эдему по ужасающим кручам Ливана,чтобы достигнуть подошвы вечноснежных вершин. И видны оттуда целые страны - кряжи, долины, воды, леса и селения, необозримая пустыня Келесирии,реки и царственные руины Баальбека на ней, мутная синева Антиливана навостоке, бездна Средиземного моря, сливающаяся с горизонтом, на западе... И вот одно из этих-то селений и есть Эдем, а несколько хвойных рощсуть остатки кедров ливанских, тех, которые Библия называла заоблачными,тень их - тенью, покрывшей все земные царства, бальзам - божественным,на тысячи лет сохраняющим трупы от тления, древесину - не боящейся вечности... Одна из пяти рощ, уцелевших близ Эдема, еще и доныне почитаетсясвященной

Я смотрел в окна... Что такое теперь Баальбек? Даже происхождение егоникому не известно. Известно только, что упоминается он в египетских иассирийских надписях; что был он колонией Рима, которому и принадлежитпостроение - в честь богов солнечных - двух всемирно-славных баальбекских храмов: Великого и Малого. Брали и разрушали его и арабы и монголы,а их разрушениям помогло несколько страшных землетрясений, и вот, наместе огромного города, остался бедный городок с пятью тысячами разноплеменного сирийского люда и развалинами акрополя, в котором от Великогохрама уцелело всего шесть колонн... Вдруг вагон ярко озарился солнцем. Ивнезапно увидел я вдали нечто поражающее: густой зеленый оазис садов итополей, тянувшихся среди долины и окружавших желто-белые руины какой-токрепости, такой огромной, что сады казались под ней кустарниками, а надними - шесть как бы повисших в воздухе мраморных колоссов

Солнце из грозовых туч озаряло сады и руины сильно и резко. Темно-сизый фон неба еще более усиливал яркость зелени и допотопных стволов колоннады. И в пролеты ее ветхозаветно глядел пегий горный талес. Белымогнем горели широкие снежные полосы этого талеса. И загорелись еще более, когда мы приблизились к Баальбеку. Но вдруг померкли, воздух потемнел - и буря, докатившись с Ливана, смерчем закрутила пыль над городком,белевшим за руинами, тучей помчала ее над садами и сквозь колонны... Едва успели мы вскочить в холодный и пустой отель на каменистом холмевблизи их, как все смешалось в лютом ливне с градом. Град с треском секпомутившиеся окна, летел и прыгал по земле. Ваал из-за облачной высотывеличаво кидал в мрачно откликавшиеся горы гул и грохот, от которых встрахе метались фиолетовые молнии..

Но когда, через час, вышел я на балкон, золотым блеском ослепила менядождевая вода на балконе. Буря пронеслась, и на земле воцарились безмятежный мир и ясность, один из тех вечеров, что так любят ласточки. Воздух был чист и тепел, талесы далеких куполообразных вершин четки и близки, мокрые сады против балкона райски свежи, густы и зелены. А над садами и над крепостными руинами, тонувшими в них, стройно и державно возносились шесть желтоватых колоссов Великого храма. С балкона я глядел напредвечернее солнце, на Ливан, на северо-запад. На запад тянулись по долине руины. Тополя и фруктовые деревья шли вдоль южной стены их, подымавшейся над зеленью каменными зубьями, грубыми брешами. И мне виден былвесь акрополь, заключающий в себе на восточном краю вход. Пропилеи, назападном - Великий храм, а посредине - Гексагон и Жертвенный двор. Малыйхрам построен отдельно, вне этой стены. Его циклопический периптер сохранился на диво. Но здесь он терялся: все подавляли колонны Великогохрама. Верх одной из них - крайней справа - был уже почти свободен отархитрава. Скоро она рухнет, подумал я, и рухнет ужасно! Ведь в одномфундаменте акрополя пятнадцать аршин высоты, но колонны стоят не на нем:для Великого храма был воздвигнут еще другой фундамент, высотой почтиравный первому. А в самих колоннах росту аршин сорок! Некогда перистильхрама - окружавшая его колоннада - состоял из пятидесяти четырех такихколонн. Теперь их только шесть, - третья часть южной части перистиля,удержавшаяся на единственной сохранившейся стене второго фундамента. Икак одиноки они! Воздух долины становился голубым, вал Ливана синим. Далеко на северо-западе начинали желтеть ленты одного из высочайших горбов, все яснее выделявшихся на небе. Между небом и землей был несказанный простор. Но величие этих колонн, одиноких "наследников дней героев",было ни с чем не сравнимо

III

Солнце склонялось; в мокрых зеленых садах, казавшихся еще свежее отшума горной мутно-зеленой речки, в садовой глуши вокруг акрополя, былатень. Маленькими казались тополя, стоявшие вдоль фундамента... Привратник пропустил нас за железную решетку к Пропилеям

Некогда к ним вела мраморная лестница; сарацины до последней плитыразрушили ее, превращая акрополь в крепость. Некогда Пропилеи былистройным, величавым зданием. Двенадцать сиенитовых колонн, за ними портал в три пролета, по бокам - павильоны - экзедры, воздвигнутые изогромных камней со всей роскошью и силой древнего зодчества и ваяния, сдвумя ярусами ниш для статуй богов. Теперь от колонн остались толькопьедесталы, портал являет вид проломов в крепостной стене, проход к немузавален каменными глыбами и разбитыми капителями, полуразрушенные экзедры зияют. Тень была в этих раскрытых развалинах. Глубоко и густо синелонад ними вечернее небо. Зеленая верхушка тополя тянулась снизу, заглядывая в брешь. И мертвая тишина стояла вокруг..

За стеной Пропилеи - Гексагон, первый двор. Огромный шестиугольникего замкнут шестиугольником стен и сплошных экзедр, опять-таки разрушенных. Мраморный скользкий шестиугольник в три ступени идет вокруг площадидвора, на расстоянии шагов двадцати от экзедр. На нем возвышалась шестиугольная колоннада, связанная с экзедрами сводом. В тени этой галереитолпились ожидавшие входа во двор Жертвенный. От колонн не осталось теперь ни единой. Пустой двор окружают громады руин. Сарацины пробили вних бойницы, понаделали много грубых амбразур. Землетрясение и осадыпочти ничего не оставили и от этой работы. Чувствуешь лишь дикость древней цитадели, следы свирепых древних битв и - тяжесть, величие Рима

А за Гексагоном - двор Жертвенный, двор, повторяющий первый, но лишьв иной, квадратной форме и чуть не втрое превосходящий его по размерам

Мало оставило время и от второго тройного портала, - проходов из Гексагона на площадь Всесожжения: вместо портала зияет теперь пустота средиостовов крайних экзедр, что похожи на остовы каких-то допотопных жилищ,на сквозные пещеры. И когда я, оглянув Гексагон, кинул взгляд далее, необозримый каменный хаос, хаос целого города, ниспровергнутого землетрясением, открылся предо мною. Не на Гексагон и Пропилеи, а ведь именносюда, где последовательно возрастали и размеры и святость храма Солнца,направлены были силы подземные, ужасы осад и варварство византийских императоров. Но великое осталось великим. Чуть не на полверсты тянулсясреди этого хаоса отшлифованный мириадами ног, местами зияющий провалами, местами заросший колючками проход. Шесть колоссов, стоящих почти насамом конце его, на остатках фундамента, глядели на юг и сливались водин, занимая полнеба. Их стволы, обожженные зноем и ветром, были вблизикрасноваты. Горизонт за ними замыкался зубцами и проломами Стены Циклопов. Небо бледнело, низко опустившееся солнце все слегка золотило... Ясел среди двора на камень

Было тихо-тихо. Без конца лежали и стояли вокруг меня обломки сиенитовых туловищ, точно какие-то каменные страшные существа. Позади и вправо широко раскрывали свои каменные утробы искаженные и разрушенные экзедры; только две-три из них напоминали о прежнем великолепии раковинообразных ниш, пилястров и горельефов. А налево громоздились камни, шликакие-то рвы и провалы - и тяжело и вместе с тем легко, стройно и гро






Возможно заинтересуют книги: