Школьная библиотека

зло... Но нет же, нет, не виноват я, Настенька; я это слышу, чувствую,потому что мое сердце мне говорит, что я прав, потому что я вас ничем немогу обидеть, ничем оскорбить! Я был друг ваш; ну, вот я и теперь друг; яничему не изменял. Вот у меня теперь слезы текут, Настенька. Пусть ихтекут, пусть текут - они никому не мешают. Они высохнут, Настенька..

- Да сядьте же, сядьте, - сказала она, сажая меня на скамейку, - ох,боже мой!

- Нет! Настенька, я не сяду; я уже более не могу быть здесь, вы ужеменя более не можете видеть; я все скажу и уйду. Я только хочу сказать, чтовы бы никогда не узнали, что я вас люблю. Я бы сохранил свою тайну. Я бы нестал вас терзать теперь, в эту минуту, моим эгоизмом. Нет! но я не могтеперь вытерпеть; вы сами заговорили об этом, вы виноваты.. вы во всемвиноваты, а я не виноват. Вы не можете прогнать меня от себя..

- Да нет же, нет, я не отгоняю вас, нет! - говорила Настенька,скрывая, как только могла, свое смущение, бедненькая

- Вы меня не гоните? нет! а я было сам хотел бежать от вас. Я и уйду,только я все скажу сначала, потому что, когда вы здесь говорили, я не могусидеть, когда вы здесь плакали, когда вы терзались оттого, ну, оттого (ужя назову это, Настенька), оттого, что вас отвергают, оттого, что оттолкнуливашу любовь, я почувствовал, я услышал, что в моем сердце столько любви длявас, Настенька, столько любви!.. И мне стало так горько, что я не могупомочь вам этой любовью... что сердце разорвалось, и я, я - не мог молчать,я должен был говорить, Настенька, я должен был говорить!.

- Да, да! говорите мне, говорите со мною так! - сказала Настенька снеизъяснимым движением. - Вам, может быть, странно, что я с вами такговорю,но... говорите! я вам после скажу! я вам все расскажу!

- Вам жаль меня, Настенька; вам просто жаль меня, дружочек мой! Уж чтопропало, то пропало! уж что сказано, того не воротишь! Не так ли? Ну, таквы теперь знаете все. Ну, вот это точка отправления. Ну, хорошо! теперь всеэто прекрасно; только послушайте. Когда вы сидели и плакали, я про себядумал (ох, дайте мне сказать. что я думал!), я думал, что (ну, уж конечно,этого не может быть, Настенька), я думал, что вы... я думал, что выкак-нибудь там... ну, совершенно посторонним каким-нибудь образом, ужбольше его не любите. Тогда, - я это и вчера и третьего дня уже думал,Настенька, - тогда я бы сделал так, я бы непременно сделал так, что вы быменя полюбили: ведь вы сказали, ведь вы сами говорили, Настенька, что выменя уже почти совсем полюбили. Ну, что ж дальше? Ну, вот почти и все, чтоя хотел сказать; остается только сказать, что бы тогда было, если б вы меняполюбили, только это, больше ничего! Послушайте же, друг мой, - потому чтовы все-таки мой друг, - я, конечно, человек простой, бедный, такойнезначительный, только не в том дело (я как-то все не про то говорю, это отсмущения, Настенька), а только я бы вас так любил, так любил, что если б выеще и любили его и продолжали любить того, которого я не знаю, то все-такине заметили бы, что моя любовь как-нибудь там для вас тяжела. Вы бы толькослышали, вы бы только чувствовали каждую минуту, что подле вас бьетсяблагодарное, благодарное сердце, горячее сердце, которое за вас... Ох,Настенька, Настенька! что вы со мной сделали!.

- Не плачьте же, я не хочу, чтоб вы плакали, - сказала Настенька,быстро вставая со скамейки, - пойдемте, встаньте, пойдемте со мной, неплачьте же, не плачьте, - говорила она, утирая мои слезы своим платком, ну, пойдемте теперь; я вам, может быть, скажу что-нибудь... Да, уж колитеперь он оставил меня, коль он позабыл меня, хотя я еще и люблю его (нехочу вас обманывать)... но, послушайте, отвечайте мне. Если б я, например,вас полюбила, то есть если б я только... Ох, друг мой, друг мой! как яподумаю, как подумаю, что я вас оскорбляла тогда, что смеялась над вашейлюбовью, когда вас хвалила за то, что вы не влюбились!.. О, боже! да как жея этого не предвидела, как я не предвидела, как я была так глупа, но... ну,ну, я решилась, я все скажу..

- Послушайте, Настенька, знаете что? я уйду от вас, вот что! Просто явас только мучаю. Вот у вас теперь угрызения совести за то, что вынасмехались, а я не хочу, да, не хочу, чтоб вы, кроме вашего горя... я,конечно, виноват, Настенька, но прощайте!

- Стойте, выслушайте меня: вы можете ждать?

- Чего ждать, как?

- Я его люблю; но это пройдет, это должно пройти, это не может непройти; уж проходит, я слышу... Почем знать, может быть, сегодня жекончится, потому что я его ненавижу, потому что он надо мной насмеялся,тогда как вы плакали здесь вместе со мною, потому что вы не отвергли быменя, как он, потому что вы любите, а он не любил меня, потому что я вас,наконец, люблю сама... да, люблю! люблю, как вы меня любите; я же ведь самаеще прежде вам это сказала, вы сами слыхали, - потому люблю, что вы лучшеего, потому, что вы благороднее его, потому, потому, что он..

Волнение бедняжки было так сильно, что она не докончила, положила своюголову мне на плечо, потом на грудь и горько заплакала. Я утешал,уговаривал ее, но она не могла перестать; она все жала мне руку и говориламежду рыданьями: "Подождите, подождите; вот я сейчас перестану! Я вам хочусказать... вы не думайте, чтоб эти слезы, - это так, от слабости,подождите, пока пройдет..." Наконец она перестала, отерла слезы, и мы сновапошли. Я было хотел говорить, но она долго еще все просила меня подождать

Мы замолчали... Наконец она собралась с духом и начала говорить..

- Вот что, - начала она слабым и дрожащим голосом, но в котором вдругзазвенело что-то такое, что вонзилось мне прямо в сердце и сладко заныло внем, - не думайте, что я так непостоянна и ветрена, не думайте, что я могутак легко и скоро позабыть и изменить... Я целый год его любила и богомклянусь, что никогда, никогда даже мыслью не была ему неверна. Он презрелэто; он насмеялся надо мною, - бог с ним! Но он уязвил меня и оскорбил моесердце. Я - я не люблю его, потому что я могу любить только то, чтовеликодушно, что понимает меня, что благородно; потому что я сама такова, ион недостоин меня, - ну, бог с ним! Он лучше сделал, чем когда бы я потомобманулась в своих ожиданиях и узнала, кто он таков... Ну, кончено! Нопочем знать, добрый друг мой, - продолжала она, пожимая мне руку, - почемзнать, может быть, и вся любовь моя была обман чувств, воображения, можетбыть, началась она шалостью, пустяками, оттого, что я была под надзором убабушки? Может быть, я должна любить дя3гого, а не его, не такого человека,другого, который пожалел бы меня и, и... Ну, оставим, оставим это, перебила Настенька, задыхаясь от волнения, - я вам только хотела сказать..

я вам хотела сказать, что если, несмотря на то что я люблю его (нет, любилаего), если, несмотря на то, вы еще скажете... если вы чувствуете, что вашалюбовь так велика, что может, наконец, вытеснить из моего сердца прежнюю..

если вы захотите сжалиться надо мною, если вы не захотите меня оставитьодну в моей судьбе, без утешения, без надежды, если вы захотите любить менявсегда, как теперь меня любите, то клянусь, что благодарность... что любовьмоя будет наконец достойна вашей любви... Возьмете ли вы теперь мою руку?

- Настенька, - закричал я, задыхаясь от рыданий, - Настенька!.. ОНастенька!

- Ну, довольно, довольно! ну,теперь совершенно довольно! заговорилаона, едва пересиливая себя, - ну, теперь уже все сказано; не правда ли?так? Ну, и вы счастливы, и я счастлива; ни слова же об этом больше;подождите; пощадите меня... Говорите о чем-нибудь другом, ради бога!.

- Да, Настенька, да! довольно об этом, теперь я счастлив я... Ну,Настенька, ну, заговорим о другом, поскорее, поскорее заговорим; да! яготов..

И мы не знали, что говорить, мы смеялись, мы плакали, мы говорилитысячи слов без связи и мысли; мы то ходили по тротуару, то вдругвозвращались назад и пускались переходить через улицу; потомостанавливались и опять переходили на набережную; мы были как дети..

- Я теперь живу один, Настенька, - заговорил я, - а завтра... Ну,конечно, я, знаете, Настенька, беден, у меня всего тысяча двести, но этоничего..

- Разумеется, нет, а у бабушки пенсион; так она нас не стеснит. Нужновзять бабушку

- Конечно, нужно взять бабушку... Только вот Матрена..

- Ах, да и у нас тоже Фекла!

- Матрена добрая, только один недостаток: у ней нет воображения,Настенька, совершенно никакого воображения; но это ничего!.

- Все равно; они обе могут быть вместе; только вы завтра к нампереезжайте