Школьная библиотека

поколение великодушием!.. Подлец я или нет, милостивый государь? - заключилон вдруг, грозно смотря на меня, как будто я-то и считал его подлецом

Я попросил его выпить воды; я еще не видал его в таком виде. Вс¬ время,пока говорил, он бегал из угла в угол по комнате, но вдруг остановилсяпредо мной в какой-то необычайной позе

- Неужели вы думаете, - начал он опять с болезненным высокомерием,оглядывая меня с ног до головы, - неужели вы можете предположить, что я,Степан Верховенский, не найду в себе столько нравственной силы, чтобы, взявмою коробку, - нищенскую коробку мою! - и взвалив ее на слабые плечи, выйтиза ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует честь и великийпринцип независимости? Степану Верховенскому не в первый раз отражатьдеспотизм великодушием, хотя бы и деспотизм сумасшедшей женщины, то-естьсамый обидный и жестокий деспотизм, какой только может осуществиться насвете, несмотря на то, что вы сейчас, кажется, позволили себе усмехнутьсясловам моим, милостивый государь мой! О, вы не верите, что я смогу найти всебе столько великодуш8я, чтобы суметь кончить жизнь у купца гувернером илиумереть с голоду под забором! Отвечайте, отвечайте немедленно: верите выили не верите?Но я смолчал нарочно. Я даже сделал вид, что не решаюсь обидеть его ответомотрицательным, но не могу отвечать утвердительно. Во всем этом раздражениибыло нечто такое, что решительно обижало меня, и не лично, о, нет! Но... япотом объяснюсь

Он даже побледнел

- Может быть, вам скучно со мной, Г-в (это моя фамилия), и вы бы желали..

не приходить ко мне вовсе? - проговорил он тем тоном бледного спокойствия,который обыкновенно предшествует какому-нибудь необычайному взрыву. Явскочил в испуге; в то же мгновение вошла Настасья и молча протянулаСтепану Трофимовичу бумажку, на которой написано было что-то карандашем. Онвзглянул и перебросил мне. На бумажке рукой Варвары Петровны написаны быливсего только два слова: "сидите дома"

Степан Трофимович молча схватил шляпу и палку и быстро пошел из комнаты; ямашинально за ним. Вдруг голоса и шум чьих-то скорых шагов послышались вкоридоре. Он остановился как пораженный громом

- Это Липутин, и я пропал! - прошептал он, схватив меня за руку

В ту же минуту в комнату вошел Липутин

IV

Почему бы он пропал от Липутина, я не знал, да и цены не придавал слову; явс¬ приписывал нервам. Но вс¬-таки испуг его был необычайный, и я решилсяпристально наблюдать

Уж один вид входившего Липутина заявлял, что на этот раз он имеет особенноеправо войти, несмотря на все запрещения. Он вел за собою одногонеизвестного господина, должно быть, приезжего. В ответ на бессмысленныйвзгляд остолбеневшего Степана Трофимовича, он тотчас же и громковоскликнул:- Гостя веду, и особенного! Осмеливаюсь нарушить уединение. ГосподинКириллов, замечательнейший инженер-строитель. А главное сынка вашего знают,многоуважаемого Петра Степановича; очень коротко-с; и поручение от нихимеют. Вот только что пожаловали

- О поручении вы прибавили, - резко заметил гость, - поручения совсем небывало, а Верховенского я, вправде, знаю. Оставил в Х-ской губернии, десятьдней пред нами

Степан Трофимович машинально подал руку и указал садиться; посмотрел наменя, посмотрел на Липутина, и вдруг, как бы опомнившись, поскорее сел сам,но вс¬ еще держа в руке шляпу и палку и не замечая того

- Ба, да вы сами на выходе! А мне то ведь сказали, что вы совсемприхворнули от занятий

- Да, я болен, и вот теперь хотел гулять, я... - Степан Трофимовичостановился, быстро откинул на диван шляпу и палку и - покраснел

Я между тем наскоро рассматривал гостя. Это был еще молодой человек, летоколо двадцати семи, прилично одетый, стройный и сухощавый брюнет, сбледным, несколько грязноватого оттенка лицом и с черными глазами безблеску. Он казался несколько задумчивым и рассеянным, говорил отрывисто икак-то не грамматически, как-то странно переставлял слова и путался, еслиприходилось составить фразу подлиннее. Липутин совершенно заметилчрезвычайный испуг Степана Трофимовича и, видимо, был доволен. Он уселся наплетеном стуле, который вытащил чуть не на средину комнаты, чтобынаходиться в одинаковом расстоянии между хозяином и гостем, разместившимисяодин против другого на двух противоположных диванах. Вострые глаза его слюбопытством шныряли по всем углам

- Я... давно уже не видал Петрушу... Вы за границей встретились? пробормотал кое-как Степан Трофимович гостю

- И здесь и за границей

- Алексей Нилыч сами только что из-за границы, после четырехлетнегоотсутствия, - подхватил Липутин; - ездили для усовершенствования себя всвоей специальности, и к нам прибыли, имея основание надеяться получитьместо при постройке нашего железнодорожного моста, и теперь ответа ожидают

Они с господами Дроздовыми, с Лизаветой Николаевной знакомы чрез ПетраСтепановича

Инженер сидел как будто нахохлившись и прислушивался с неловкимнетерпением. Мне показалось, что он был на что-то сердит

- Они и с Николаем Всеволодовичем знакомы-с

- Знаете и Николая Всеволодовича? - осведомился Степан Трофимович

- Знаю и этого

- Я... я чрезвычайно давно уже не видал Петрушу и... так мало нахожу себя вправе называться отцом... c'est le mot; я... как же вы его оставили?- Да так и оставил... он сам приедет, - опять поспешил отделаться господинКириллов. Решительно он сердился

- Приедет! Наконец-то я... видите ли, я слишком давно уже не видал Петрушу!- завяз на этой фразе Степан Трофимович; - жду теперь моего бедногомальчика, пред которым... о, пред которым я так виноват! То-есть, ясобственно хочу сказать, что, оставляя его тогда в Петербурге, я... однимсловом, я считал его за ничто, quelque chose dans ce genre. Мальчик,знаете, нервный, очень чувствительный и... боязливый. Ложась спать, клалземные поклоны и крестил подушку, чтобы ночью не умереть... je m'ensouviens. Enfin, чувства изящного никакого, то-есть чего-нибудь высшего,основного, какого-нибудь зародыша будущей идеи... c'[EACUTE]tait comme unpetit idiot. Впрочем, я сам, кажется, спутался, извините, я... вы менязастали..

- Вы серьезно, что он подушку крестил? - с каким-то особенным любопытствомвдруг осведомился инженер

- Да, крестил..

- Нет, я так; продолжайте

Степан Трофимович вопросительно поглядел на Липутина

- Я очень вам благодарен за ваше посещение, но, признаюсь, я теперь... не всостоянии... Позвольте однако узнать, где квартируете?- В Богоявленской улице, в доме Филиппова

- Ах, это там же, где Шатов живет, - заметил я невольно

- Именно, в том же самом доме, - воскликнул Липутин, - только Шатов наверхустоит, в мезонине, а они внизу поместились, у капитана Лебядкина. Они иШатова знают, и супругу Шатова знают. Очень близко с нею за границейвстречались

- Comment! Так неужели вы что-нибудь знаете об этом несчастном супружествеde се pauvre ami и эту женщину? - воскликнул Степан Трофимович, вдругувлекшись чувством, - вас первого человека встречаю, лично знающего; и если