Книга "Дядюшкин сон". Страница 31
доброй и верной женой... Вы жестоко отмстили мне, и, если это льстит вашей гордости..
- Зинаида Афанасьевна! - вскричал Мозгляков
- Если до сих пор вы питаете ко мне ненависть..
- Зинаида Афанасьевна!!
- Если когда-нибудь, - продолжала Зина, давя в себе слезы, - есликогда-нибудь вы любили меня..
- Зинаида Афанасьевна!!!
- Зина, Зина! дочь моя! - вопила Марья Александровна
- Я подлец, Зинаида Афанасьевна, я подлец и больше ничего! - скрепилМозгляков, и все пришло в ужаснейшее волнение. Поднялись крики удивления, негодования, но Мозгляков стоял как вкопанный, без мысли и без голосу..
Для слабых и пустых характеров, привыкших к постоянной подчиненностии решающихся наконец взбеситься и протестовать, одним словом, быть твердыми и последовательными, всегда существует черта, - близкий предел ихтвердости и последовательности. Протест их бывает вначале обыкновенносамый энергический. Энергия их даже доходит до исступления. Они бросаются на препятствия, как-то зажмурив глаза, и всегда почти не по силам берут себе ношу на плечи. Но, дойдя до известной точки, взбешенный человеквдруг как будто сам себя испугается, останавливается, как ошеломленный,с ужасным вопросом: "Что это такое я наделал?" Потом немедленно раскисает, хнычет, требует объяснений, становится на колени, просит прощения,умоляет, чтоб все было по-старому, но только поскорее, как можно поскорее!.. Почти то же самое случилось теперь с Мозгляковым. Выйдя из себя,взбесившись, накликав беду, которую он уже всю целиком приписывал теперьодному себе; насытив свое негодование и самолюбие и себя же возненавидевза это, он вдруг остановился, убитый совестью, перед неожиданной выходкой Зины. Последние слова ее добили его окончательно. Перескочить из одной крайности в другую было делом одной минуты
- Я - осел, Зинаида Афанасьевна! - вскричал он в порыве исступленногораскаяния. - Нет! что осел? Осел еще ничего! Я несравненно хуже осла! Ноя вам докажу, Зинаида Афанасьевна, я вам докажу, что и осел может бытьблагородным человеком!.. Дядюшка! я обманул вас! Я, я обманул вас! Вы неспали; вы действительно, наяву, делали предложение, а я, я, подлец, измщения, что мне отказали, уверил вас, что вы видели все это во сне
- Удивительно любопытные вещи-с открываются-с, - прошипела НатальяДмитриевна на ухо Анне Николаевне
- Друг мой, - отвечал князь, - ус-по-койся, по-жа-луйста; ты меня,право, испугал своим кри-ком. Уверяю тебя, что ты о-ши-ба-ешься... Я,пожалуй, готов жениться, если уж так на-до; но ведь ты сам же уверял меня, что это было только во сне..
- О, как уверить мне вас! Научите меня, как мне уверить его теперь!Дядюшка, дядюшка! Ведь это важная вещь, важнейшее фамильное дело! Сообразите! подумайте!
- Друг мой, изволь, я по-ду-маю. Постой, дай же мне вспомнить все попоряд-ку. Сначала я видел кучера Фе-о-фи-ла..
- Э! не до Феофила теперь, дядюшка!
- Ну да, положим, что теперь не до не-го. Потом был На-по-ле-он, апотом как будто мы чай пили и какая-то дама пришла и весь сахар у наспоела..
- Но, дядюшка, - брякнул Мозгляков в затмении ума своего, - ведь этосама Марья Александровна рассказывала вам давеча про Наталью Дмитриевну!Ведь я тут же был, я сам это слышал! Я спрятался и смотрел на вас в дырочку..< 3E
- Как, Марья Александровна, - подхватила Наталья Дмитриевна, - так выуж и князю рассказывали-с, что я у вас сахар украла из сахарницы! Так як вам сахар воровать езжу-с!
- Прочь от меня! - закричала Марья Александровна, доведенная до отчаяния
- Нет, не прочь, Марья Александровна, вы этак не смеете говорить-с, астало быть, я у вас сахар краду-с? Я давно слышала, что вы про меня такие гнусности распускаете-с. Мне Софья Петровна подробно рассказывала-с... Так я у вас сахар краду-с?.
- Но, mesdames, - закричал князь, - ведь это было только во сне! Ну,мало ли что я увижу во сне?.
- Кадушка проклятая, - пробормотала вполголоса Марья Александровна
- Как, я и кадушка-с! - взвизгнула Наталья Дмитриевна. - А вы кто такая-с? Я давно знаю, что вы меня кадушкой зовете-с! У меня, по крайнеймере, муж у меня-с, а у вас-то дурак-с..
- Ну да, я помню, была и ка-ду-шка, - пробормотал бессознательнокнязь, припоминая давешний разговор с Марьей Александровной
- Как, и вы туда же дворянку бранить-с? Как вы смеете, князь дворянкубранить-с? Коли я кадушка, так вы безногие-с..
- Кто, я безногий?
- Ну да, безногие-с, да еще и беззубые-с, вот вы какие-с!
- Да еще и одноглазый! - закричала Марья Александровна
- У вас корсет вместо ребер-с! - прибавила Наталья Дмитриевна
- Лицо на пружинах!
- Волос своих нет-с!.
- И усишки-то, у дурака, накладные, - скрепила Марья Александровна
- Да хоть нос-то оставьте мне, Марья Степановна, настоящий! - вскричал князь, ошеломленный такими внезапными откровенностями. - Друг мой!Это ты меня продал! Это ты рассказал, что волосы у меня нак-лад-ные..
- Дядюшка!
- Нет, мой друг, я уже более не могу здесь оста-ваться. Уведи ты менякуда-нибудь... quelle societe! Куда это ты завел меня, бо-же мой?
- Идиот! подлец! - кричала Марья Александровна
- Боже ты мой! - говорил бедный князь. - Я вот только не-многоза-был, зачем я сюда приехал, но я сей-час вспом-ню. Уведи ты меня, братец, куда-ни-будь, а то меня растерзают! Притом же... мне не-мед-леннонадо записать одну новую мысль..
- Пойдемте, дядюшка, еще не поздно; я вас тотчас же перевезу в гостиницу и сам перееду с вами..
- Ну да, в гос-ти-ницу. Adieu, ma charmante enfant... вы одна... вытолько одна... доб-родетельны. Вы бла-го-род-ная девушка! Пойдем же, моймилый. О боже мой!
Но не стану описывать окончания неприятной сцены, бывшей по выходекнязя. Гости разъехались с визгами и ругательствами. Марья Александровнаосталась наконец одна, среди развалин и обломков своей прежней славы
Увы! сила, слава, значение - все исчезло в один этот вечер! Марья Александровна понимала, что уже не подняться ей по-прежнему. Долгий, многолетний ее деспотизм над всем обществом окончательно рушился. Что оставалось ей теперь? - философствовать? Но она не философствовала. Она пробесилась всю ночь. Зина обесчещена, сплетни пойдут бесконечные! Ужас!
Как верный историк, я должен упомянуть, что всех более в этом похмелье досталось Афанасию Матвеичу, который забился наконец куда-то в чулан и в нем промерз до утра. Наступило наконец и утро, но и оно не принесло ничего хорошего. Беда никогда одна не приходит..