Школьная библиотека

он таков. К тому же я с ним живу...

- Видите ли-с: говорят, этот человек был прежде очень богат. Онторговал, как вам, вероятно, удавалось слышать. По разным несчастнымобстоятельствам он обеднел; у него в бурю разбило несколько барок с грузом

Завод, вверенный, кажется, управлению близкого и любимого родственника,тоже подвергся несчастной участи и сгорел, причем в пламени пожара погиб исам его родственник. Согласитесь, потеря ужасная! Тогда Мурин,рассказывают, впал в плачевное уныние; стали опасаться за его рассудок, идействительно, в одной ссоре с другим купцом, тоже владетелем барок,ходивших по Волге, он вдруг выказал себя с такой странной и неожиданнойточки зрения, что все происшедшее не иначе отнесли, как к сильному егопомешательству, чему и я готов верить. Я подробно слышал о некоторых егостранностях; наконец, вдруг случилось одно очень странное, так сказать,роковое обстоятельство, которое уж никак нельзя объяснить иначе, каквраждебным влиянием прогневанной судьбы.

- Какое? - спросил Ордынов.

- Говорят, что в болезненном припадке сумасшествия он посягнул нажизнь одного молодого купца, которого прежде чрезвычайно любил. Он был такпоражен, когда очнулся после припадка, что готов был лишить себя жизни: такпо крайней мере рассказывают. Не знаю наверное, что произошло за этим, ноизвестно то, что он находился несколько лет под покаянием... Но что с вами,Василий Михайлович, не утомляет ли вас мой простой рассказ?

- О нет, ради бога... Вы говорите, что он был под покаянием; но он неодин.

- Не знаю-с. Говорят, что был один. По крайней мере никто другой незамешан в том деле. А впрочем, не слыхал о дальнейшем; знаю только...

- Ну-с.

- Знаю только, - то есть я собственно ничего особенного не имел вмыслях прибавить... я хочу только сказать, если вы находите в нем что-тонеобыкновенное я выходящее из обыкновенного уровня вещей, то все этопроизошло не иначе, как следствием бед, обрушившихся на него одна задругою...

- Да, он такой богомольный, большой святоша.

- Не думаю, Василий Михайлович; он столько пострадал; мне кажется, ончист своим сердцем.

- Но ведь теперь он не сумасшедший; он здоров.

- О нет, нет ; в этом я вам могу поручиться, готов присягнуть; он вполном владении всех своих умственных способностей. Он только, как высправедливо заметили мельком, чрезвычайно чудной и богомольный. Очень дажеразумный человек. Говорит бойко, смело и очень хитро-с. Еще виден следпрошлой бурной жизни на лице его-с. Любопытный человек-с и чрезвычайноначитанный.

- Он, кажется, читает все священные книги?

- Да-с, он мистик-с.

- Что?

- Мистик. Но я вам говорю это по секрету. По секрету скажу вам еще,что за ним был некоторое время сильный присмотр. Этот человек имел ужасноевлияние на приходивших к нему.

- Какое же?

- Но вы не поверите; видите ли-с: тогда еще он не жил в здешнемквартале; Александр Игнатьич, почетный гражданин, человек сановитый ипользующийся общим уважением, ездили к нему с каким-то поручиком излюбопытства. Приезжают они к нему; их принимают, и странный человекначинает им вглядываться в лица. Он обыкновенно вглядывался в лица, еслисоглашался быть полезным; в противном случае отсылал приходящих назад, идаже, говорят, весьма неу7тиво. Спрашивает он их : что вам угодно, господа?Так и так, отвечает Александр Игнатьич: дар ваш может сказать вам это и безнас. Пожалуйте ж, говорит, со мной в другую комнату; тут он назначил именнотого из них, который до него имел надобность. Александр Игнатьич нерассказывал, что с ним было потом, но он вышел от него бледный как платок

То же самое случилось и с одной знатной дамой высшего общества: она тожевышла от него бледна как платок, вся в слезах и в изумлении от егопредсказания и красноречия.

- Странно. Но теперь он не занимается этим?

- Строжайше запрещено-с. Были чудные примеры-с. Один молодой корнет,цвет и надежда высшего семейства, глядя на него, усмехнулся. "Чего тысмеешься? - сказал, рассердившись, старик. - Через три дня ты сам будешьвот что!" - и он сложил крест руки, означая таким знаком труп мертвеца.

- Ну?

- Не смею верить, но, говорят, предсказание сбылось. Он имеет дар,Василий Михайлович... Вы изволили улыбнуться на мой простодушный рассказ

Знаю, что вы далеко упредили меня в просвещении; но я верю ему: он нешарлатан. Сам Пушкин упоминает о чем-то подобном в своих сочинениях.

- Гм. Не хочу вам противоречить. Вы, кажется, сказали, что он живет неодин

- Я не знаю... с ним, кажется, дочь его.

- Дочь?

- Да-с, или, кажется, жена его; я знаю, что живет с ним какая-тоженщина. Я видел мельком и внимания не обратил.

- Гм. Странно...

Молодой человек впал в задумчивость, Ярослав Ильич - в нежноесозерцание. Он был растроган и тем, что видел старого друга, и тем, чтоудовлетворительно рассказал интереснейшую вещь. Он сидел, не спуская глаз сВасилья Михайловича и потягивая из трубки; но вдруг вскочил и засуетился.

- Целый час прошел, а я и забыл. Дорогой Василий Михайлович, еще разблагодарю судьбу за то, что свела нас вместе, но мне пора. Дозволите ли мнепосетить вас в вашем ученом жилище?

- Сделайте одолжение, буду вам очень рад. Навещу и сам вас, когдавыпадет время.

- Верить ли приятному известию? Обяжете, несказанно обяжете ! Неповерите, в какой восторг вы меня привели!

Они вышли из трактира. Сергеев уже летел им навстречу и скороговоркойрапортовал Ярославу Ильичу, что Вильм Емельянович изволят проезжать

Действительно, в перспективе показалась пара лихих саврасок, впряженных влихие пролетки. Особенно замечательна была необыкновенная пристяжная

Ярослав Ильич сжал, словно в тисках, руку лучшего из друзей своих,приложился к шляпе и пустился встречать налетавшие дрожки. Дорогою он разадва обернулся и прощальным образом кивнул головою Ордынову.

Ордынов чувствовал такую усталость, такое изнеможение во всех членах,что едва волочил ноги. Кое-как добрался он до дому. В воротах его опятьвстретил дворник, прилежно наблюдавший все его прощание с ЯрославомИльичом, и еще издали сделал ему какой-то пригласительный знак. Но молодойчеловек прошел мимо. В дверях квартиры он плотно столкнулся с маленькойседенькой фигуркой, выходившей, потупив очи, от Мурина.

- Господи, прости мои прегрешения! - прошептала фигурка, отскочив всторону с упругостью пробки.

- Не ушиб ли я вас?

- Нет-с, нижайше благодарю за внимание... О, господи, господи!

Тихий человечек, кряхтя, охая и нашептывая что-то назидательное себепод нос, бережно пустился по лестнице. Это был хозяин дома, которого такиспугался дворник. Тут только Ордынов вспомнил, что видел его в первый разздесь же, у Мурина, когда переезжал на квартиру.

Он чувствовал, что был раздражен и потрясен; он знал, что фантазия ивпечатлительность его напряжены до крайности, и решил не доверять себе

Мало-помалу он впал в какое-то оцепенение. В грудь его залегло какое-тотяжелое, гнетущее чувство. Сердце его ныло, как будто все изъязвленное, ився душа была полна глухих, неиссякаемых слез.

Он опять припал на постель, которую она постлала ему, и стал сноваслушать. Он слышал два дыхания: одно тяжелое, болезненное прерывистое,другое тихое, но неровное и как будто тоже взволнованное, как будто тамбилось сердце одним и тем же стремлением, одною и тою же страстью. Онслышал порою шум ее платья, легкий шелест ее тихих, мягких шагов, и дажеэтот шелест ноги ее отдавался глухою, но мучительно-сладостною болью в егосердце. Наконец он как будто расслушал рыдания, мятежный вздох и, наконец,опять ее молитву. Он знал, что она стоит на коленях перед образом, ломаяруки в каком-то исступленном отчаянии!.. Кто же она? За кого она просит?Какою безвыходною страстью смущено ее сердце? Отчего оно так болит итоскует и выливается в таких жарких и безнадежных слезах?..

Он начал припоминать ее слова. Все, что она говорила ему, еще звучалов ушах его, как музыка, и сердце любовно отдавалось глухим, тяжелым ударомна каждое воспоминание, на каждое набожно повторенное ее слово... На мигмелькнуло в уме его, что он видел все это во сне. Но в тот же миг весьсостав его изныл в замирающей тоске, когда впечатление ее горячего дыхания,ее слов, ее поцелуя наклеймилось снова в его воображении. Он закрыл глаза изабылся. Где-то пробили часы; становилось поздно; падали сумерки.

Ему вдруг показалось, что она опять склонилась над ним, что глядит вего глаза своими чудно-ясными глазами, влажными от сверкающих слезбезмятежной, светлой радости, тихими и ясными, как бирюзовый нескончаемыйкупол неба в жаркий полдень. Таким торжественным спокойствием сияло лицоее, таким обетованием нескончаемого блаженства теплилась ее улыбка, с такимсочувствием, с таким младенческим увлечением преклонилась она на плечо его,что стон вырвался из его обессиленной груди от радости. Она хотела емучто-то сказать; она ласково что-то повторяла ему. Опять как будто сердцепронзающая музыка поразила слух его. Он жадно впивал в себя воздух,нагретый, назлектризованный ее близким дыханием. В тоске он простер своируки, вздохнул, открыл глаза... Она стояла перед ним, нагнувшись к лицуего, вся бледная. как от испуга, вся в слезах, вся дрожа от волнения. Оначто-то говорила ему, об чем-то молила его, складывая и ломая своиполуобнаженные руки. Он обвил ее в своих объятиях, она вся трепетала на егогруди..