Книга "ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ". Страница 59

- Да

- Мы показывали, Родя, мы... советовались давеча, - началасконфузившаяся Пульхерия Александровна

- Это, собственно, судейский слог, - перебил Разумихин, - судейскиебумаги до сих пор так пишутся

- Судейский? Да, именно судейский, деловой... Не то чтоб уж оченьбезграмотно, да и не то чтоб уж очень литературно; деловой!

- Петр Петрович и не скрывает, что учился на медные деньги, и дажехвалится тем, что сам себе дорогу проложил, - заметила Авдотья Романовна,несколько обиженная новым тоном брата

- Что ж, если хвалится, так и есть чем, - я не противоречу. Ты,сестра, кажется, обиделась, что я из всего письма такое фривольноезамечание извлек, и думаешь, что я нарочно о таких пустяках заговорил,чтобы поломаться над тобой с досады. Напротив, мне, по поводу слога, пришлов голову одно совсем не лишнее, в настоящем случае, замечание. Там естьодно выражение: "пеняйте на себя", поставленное очень знаменательно и ясно,и, кроме того, есть угроза, что он тотчас уйдет, если я приду. Это угрозауйти - все равно что угроза вас обеих бросить, если будете неFослушны, ибросить теперь, когда уже в Петербург вызвал. Ну, как ты думаешь: можно литаким выражением от Лужина так же точно обидеться, как если бы вот оннаписал (он указал на Разумихина), али Зосимов, али из нас кто-нибудь?


- Н-нет, - отвечала Дунечка, оживляясь, - я очень поняла, что этослишком наивно выражено и что он, может быть, только не мастер писать..

Это ты хорошо рассудил, брат. Я даже не ожидала..

- Это по-судейски выражено, а по-судейски иначе написать нельзя, ивышло грубее, чем, может быть, он хотел. Впрочем, я должен тебя несколькоразочаровать: в этом письме есть еще одно выражение, одна клевета на мойсчет, и довольно подленькая. Я деньги отдал вчера вдове, чахоточной иубитой, и не "под предлогом похорон", а прямо на похороны, и не в рукидочери - девицы, как он пишет, "отъявленного поведения" (и которую я вчерав первый раз в жизни видел), а именно вдове. Во всем этом я вижу слишкомпоспешное желание меня размарать и с вами поссорить. Выражено же опятьпо-судейски, то есть с слишком явным обнаружением цели и с поспешностьювесьма наивною. Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало


Все это рисует человека и... не думаю, чтоб он тебя много ценил. Сообщаю жетебе единственно для назидания, потому что искренно желаю тебе добра..

Дунечка не отвечала; решение ее было еще давеча сделано, она ждалатолько вечера

- Так как же ты решаешься, Родя? - спросила Пульхерия Александровна,еще более давешнего обеспокоенная его внезапным, новым, деловым тоном речи

- Что это: "решаешься"?

- Да вот Петр Петрович-то пишет, чтобы тебя не было у нас вечером ичто он уйдет... коли ты придешь. Так как же ты... будешь?

- Это уж, конечно, не мне решать, а, во-первых, вам, если такоетребование Петра Петровича вас не обижает, а во-вторых, Дуне, если она тожене обижается. А я сделаю, как вам лучше, - прибавил он сухо

- Дунечка уже решилась, и я вполне с ней согласна, - поспешилавставить Пульхерия Александровна

- Я решила просить тебя, Родя, настоятельно просить непременно быть унас на этом свидании, - сказала Дуня, - придешь?

- Приду

- Я и вас тоже прошу быть у нас в восемь часов, - обратилась она кРазумихину. - Маменька, я их тоже приглашаю

- И прекрасно, Дунечка. Ну, уж как вы там решили, - прибавилаПульхерия Александровна, - так уж пусть и будет. А мне и самой легче; нелюблю притворяться и лгать; лучше будем всю правду говорить... Сердись, несердись теперь Петр Петрович!

IV

В эту минуту дверь тихо отворилась, и в комнату, робко озираясь, вошлаодна девушка. Все обратились к ней с удивлением и любопытством

Раскольников не узнал ее с первого взгляда. Это была Софья СеменовнаМармеладова. Вчера видел он ее в первый раз, но в такую минуту, при такойобстановке и в таком костюме, что в памяти его отразился образ совсемдругого лица. Теперь это была скромно и даже бедно одетая девушка, оченьеще молоденькая, почти похожая на девочку, с скромною и приличною манерой,с ясным, но как будто несколько запуганным лицом. На ней было оченьпростенькое домашнее платьице, на голове старая, прежнего фасона шляпка;только в руках был, по-вчерашнему, зонтик. Увидав неожиданно полную комнатулюдей, она не то что сконфузилась, но совсем потерялась, оробела, какмаленький ребенок, и даже сделала было движение уйти назад

- Ах... это вы?.. - сказал Раскольников в чрезвычайном удивлении ивдруг сам смутился

Ему тотчас же представилось, что мать и сестра знают уже вскользь, пописьму Лужина, о некоторой девице "отъявленного" поведения. Сейчас толькоон протестовал против клеветы Лужина и упомянул, что видел эту девицу впервый раз, и вдруг она входит сама. Вспомнил тоже, что нисколько непротестовал против выражения: "отъявленного поведения". Все это неясно имигом скользнуло в его голове. Но, взглянув пристальнее, он вдруг увидел,что это приниженное существо до того уже принижено, что ему вдруг сталожалко. Когда же она сделала было движение убежать от страху, - в нем что-токак бы перевернулось

- Я вас совсем не ожидал, - заторопился он, останавливая ее взглядом

- Сделайте одолжение, садитесь. Вы, верно, от Катерины Ивановны. Позвольте,не сюда, вот тут сядьте..

При входе Сони Разумихин, сидевший на одном из трех стульевРаскольникова, сейчас подле двери, привстал, чтобы дать ей войти. СначалаРаскольников указал было ей место в углу дивана, где сидел Зосимов, но,вспомнив, что этот диван был слишком фамильярное место и служит емупостелью, поспешил указать ей на стул Разумихина

- А ты садись здесь, - сказал он Разумихину, сажая его в угол, гдесидел Зосимов

Соня села, чуть не дрожа от страху, и робко взглянула на обеих дам

Видно было, что она и сама не понимала, как могла она сесть с ними рядом

Сообразив это, она до того испугалась, что вдруг опять встала и всовершенном смущении обратилась к Раскольникову

- Я... я... зашла на одну минуту, простите, что вас обеспокоила, заговорила она, запинаясь. - Я от Катерины Ивановны, а ей послать былонекого... А Катерина Ивановна приказала вас очень просить быть завтра наотпевании, утром... за обедней... на Митрофаниевском, а потом у нас... уней... откушать... Честь ей сделать... Она велела просить

Соня запнулась и замолчала

- Постараюсь непременно... непременно, - отвечал Раскольников,привстав тоже и тоже запинаясь и не договаривая... - Сделайте одолжение,садитесь, - сказал он вдруг, - мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, вы, может быть, торопитесь, - сделайте одолжение, подарите мне двеминуты..

И он пододвинул ей стул. Соня опять села и опять робко, потерянно,поскорей взглянула на обеих дам и вдруг потупилась

Бледное лицо Раскольникова вспыхнуло; его как будто всего передернуло;глаза загорелись

- Маменька, - сказал он твердо и настойчиво, - это Софья СеменовнаМармеладова, дочь того самого несчастного господина Мармеладова, котороговчера в моих глазах раздавили лошади и о котором я уже вам говорил..

Пульхерия Александровна взглянула на Соню и слегка прищурилась

Несмотря на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядомРоди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечкасерьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной девушки и с недоумением






Возможно заинтересуют книги: