Книга "МЕРТВЫЕ ДУШИ". Страница 47
сообщается вмиг. Все вдруг отыскали в себе такие грехи, какие даже не было
Слово "мертвые души" так раздалось неопределенно, что стали подозреватьдаже, нет ли здесь какого намека на скоропостижно погребенные тела,вследствие двух не так давно случившихся событий. Первое событие было скакими-то сольвычегодскими купцами, приехавшими в город на ярмарку изадавшими после торгов пирушку приятелям своим устьсысольским купцам,пирушку на русскую ногу с немецкими затеями: аршадами, пуншами, бальзамамии проч. Пирушка, как водится, кончилась дракой. Сольвычегодские уходилинасмерть устьсысольских, хотя и от них понесли крепкую ссадку на бока, подмикитки и в подсочельник, свидетельствовавшую о непомерной величинекулаков, которыми были снабжены покойники. У одного из восторжествовавшихдаже был вплоть сколот носос, по выражению бойцов, то есть весь размозженнос, так что не оставалось его на лице и на полпальца. В деле своем купцыповинились, изъясняясь, что немного пошалили; носились слухи, будто приповинной голове они приложили по четыре государственные каждый; впрочем,дело слишком темное; из учиненных выправок и следствий оказалось, чтоустьсысольские ребята умерли от угара, а потому так их и похоронили, какугоревших. Другое происшествие, недавно случившееся, было следующее:казенные крестьяне сельца Вшивая-спесь, соединившись с таковыми жекрестьянами сельца Боровки, Задирайлово-тож, снесли с лица земли будто быземскую полицию в лице заседателя, какого-то Дробяжкина, что будто земскаяполиция, то есть заседатель Дробяжкин, повадился уж чересчур часто ездить вих деревню, что в иных случаях стоит повальной горячки, а причина-де та,что земская полиция, имея кое-какие слабости со стороны сердечной,приглядывался на баб и деревенских девок. Наверное, впрочем, неизвестно,хотя в показаниях крестьяне выразились прямо, что земская полиция был-деблудлив, как кошка, и что уже раз они его оберегали и один раз даже выгналинагишом из какой-то избы, куда он было забрался. Конечно, земская полициядостоин был наказания за сердечные слабости, но мужиков как Вшивой-спеси,так и Задирайлова-тож нельзя было также оправдать за самоуправство, еслиони только действительно участвовали в убиении. Но дело было темно, земскуюполицию нашли на дороге, мундир или сертук на земской полиции был хужетряпки, а уж физиогномии и распознать нельзя было. Дело ходило по судам ипоступило наконец в палату, где было сначала наедине рассужено в такомсмысле: так как неизвестно, кто из крестьян именно участвовал, а всех ихмного, Дробяжкин же человек мертвый, стало быть, ему немного в том проку,если бы даже он и выиграл дело, а мужики были еще живы, стало быть, для нихвесьма важно решение в их пользу; то вследствие того решено было так: чтозаседатель Дробяжкин был сам причиною, оказывая несправедливые притеснениямужикам Вшивой-спеси и Задирайлова-тож, а умер-де он, возвращаясь в санях,от апоплексического удара. Дело, казалось бы, обделано было кругло, ночиновники, неизвестно почему, стали думать, что, верно, об этих мертвыхдушах идет теперь дело. Случись же так, что, как нарочно, в то время, когдагоспода чиновники и без того находились в затруднительном положении, пришлик губернатору разом две бумаги. В одной из них содержалось, что по дошедшимпоказаниям и донесениям находится в их губернии делатель фальшивыхассигнаций, скрывающийся под разными именами, и чтобы немедленно былоучинено строжайшее розыскание. Другая бумага содержала в себе отношениегубернатора соседственной губернии о убежавшем от законного преследованияразбойнике, и что буде окажется в их губернии какой подозрительный человек,не предъявящий никаких свидетельств и паспортов, то задержать егонемедленно. Эти две бумаги так и ошеломили всех. Прежние заключения идогадки совсем были 1иты с толку. Конечно, никак нельзя было предполагать,чтобы тут относилось что-нибудь к Чичикову; однако ж все, как поразмыслиликаждый с своей стороны, как припомнили, что они еще не знают, кто таков насамом деле есть Чичиков, что он сам весьма неясно отзывался насчетсобственного лица, говорил, правда, что потерпел по службе за правду, даведь все это как-то неясно, и когда вспомннли при этом, что он дажевыразился, будто имел много неприятелей, покушавшихся на жизнь его, тозадумались еще более: стало быть, жизнь его была в опасности, стало быть,его преследовали, стало быть, он ведь сделал же что-нибудь такое... да ктоже он в самом деле такой? Конечно, нельзя думать, чтобы он мог делатьфальшивые бумажки, а тем более быть разбойником: наружность благонамеренна;но при всем том, кто же бы, однако ж, он был такой на самом деле? И вотгоспода чиновники задали себе теперь вопрос, который должны были задатьсебе в начале, то есть в первой главе нашей поэмы. Решено было еще сделатьнесколько расспросов тем, у которых были куплены души, чтобы по крайнеймере узнать, что за покупки, и что именно нужно разуметь под этими мертвымидушами, и не объяснил ли он кому, хоть, может быть, невзначай, хотьвскользь как-нибудь настоящих своих намерений, и не сказал ли онкому-нибудь о том, кто он такой. Прежде всего отнеслись к Коробочке, но тутпочерпнули не много: купил-де за пятнадцать рублей, и птичьи перья тожепокупает, и много всего обещался накупить, в казну сало тоже ставит, ипотому, наверно, плут, ибо уж был один такой, который покупал птичьи перьяи в казну сало поставлял, да обманул всех и протопопшу надул более чем насто рублей. Все, что ни говорила она далее, было повторение почти одного итого же и чиновники увидели только, что Коробочка была просто глупаястаруха. Манилов отвечал, что за Павла Ивановича всегда готов он ручаться,как за самого себя, что он бы пожертвовал всем своим имением, чтобы иметьсотую долю качеств Павла Ивановича, и отозвался о нем вообще в самыхлестных выражениях, присовокупив несколько мыслей насчет дружбы уже сзажмуренными глазами. Эти мысли, конечно, удовлетворительно объяснилинежное движение его сердца, но не объяснили чиновникам настоящего дела
Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший, а чтокрестьян он ему продал на выбор и народ во всех отношениях живой; но что онне ручается за то, что случится вперед, что если они попримрут во времятрудностей переселения в дороге, то не его вина, а в том властен бог, агорячек и разных смертоносных болезней есть на свете немало, и бываютпримеры, что вымирают-де целые деревни. Господа чиновники прибегнули еще кодному средству, не весьма благородному, но которое, однако же, иногдаупотребляется, то есть стороною, посредством разных лакейских знакомств,расспросить людей Чичикова, не знают ли они каких подробностей насчетпрежней жизни и обстоятельства барина, но услышали тоже не много. ОтПетрушки услышали только запах жилого покоя, а от Селифана, что сполнялслужбу государскую да служил прежде по таможне, и ничего более. У этогокласса людей есть весьма странный обычай. Если его спросить прямо очем-нибудь, он никогда не вспомнит, не приберет всего в голову и дажепросто ответит, что не знает, а если спросить о чем другом, тут-то он иприплетет его, и расскажет с такими подробностями, которых и знать незахочешь. Все поиски, произведенные чиновниками, открыли им только то, чтоони наверное никак не знают, что такое Чичиков, а что, однако же, Чичиковчто-нибудь да должен быть непременно. Они положили наконец потолковатьокончательно об этом предмете и решить по крайней мере, что и как имделать, и какие меры предпринять, и что такое он именно: такой ли человек,которого нужно задержать и схватить, как неблагонамеренного, или же онтакой человек, который может сам схватить и задержать их всех, какнеблагонамеренных. Для всего этого предположено было собраться нарочно уполицеймейстера, уже известного читателям отца и благодетеля города
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Собравшись у полицеймейстера, уже известного читателям отца иблагодетеля города, чиновники имели случай заметить друг другу, что онидаже похудели от этих забот и тревог. В самом деле, назначение новогогенерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания,и эти бог знает какие слухи - все это оставило заметные следы в их лицах, ифраки на многих сделались заметно просторней. Все подалось: и председательпохудел, и инспектор врачебной управы похудел, и прокурор похудел, икакой-то Семен Иванович, никогда не называвшийся по фамилии, носивший науказательном пальце перстень, который давал рассматривать дамам, даже и тотпохудел. Конечно, нашлись, как и везде бывает, кое-кто неробкого десятка,которые не теряли присутствия духа, но их было весьма немного. Почтмейстеродин только. Он один не изменялся в постоянно ровном характере и всегда вподобных случаях имел обыкновение говорить: "Знаем мы вас,генерал-губернаторов! Вас, может быть, три-четыре переменится, а я вот ужетридцать лет, судырь мой, сижу на одном месте". На это обыкновенно замечалидругие чиновники: "Хорошо тебе, шпрехен за дейч Иван Андрейч, у тебя делопочтовое: принять да отправить экспедицию; разве только надуешь, запершиприсутствие часом раньше, да возьмешь с опоздавшего купца за прием письма внеуказанное время или перешлешь иную посылку, которую не следуетпересылать, - тут, конечно, всякий будет святой. А вот пусть к тебеповадится черт подвертываться всякий день под руку, так что вот и не хочешьбрать, а он сам сует. Тебе, разумеется, сполагоря, у тебя один сынишка, атут, брат, Прасковью Федоровну наделил бог такою благодатию, что год, тонесет: либо Праскушку, либо Петрушку: тут, брат, другое запоешь". Такговорили чиновники, а можно ли в самом деле устоять против черта, об этомсудить не авторское дело. В собравшемся на сей раз совете очень заметнобыло отсутствие той необходимой вещи, которую в простонародье называюттолком. Вообще мы как-то не создались для представительных заседаний. Вовсех наших собраниях, начиная от крестьянской мирской сходки до всякихвозможных ученых и прочих комитетов, если в них нет одной главы,управляющей всем, присутствует препорядочная путаница. Трудно даже исказать, почему это; видно, уже народ такой, только и удаются те совещания,которые составляются для того, чтобы помутить или пообедать, как-то: клубыи всякие воксалы на немецкую ногу. А готовность всякую минуту есть,пожалуй, на все. Мы вдруг, как ветер повеет, заведем обществаблаготворительные, поощрительные и невесть какие. Цель будет прекрасна, апри всем том ничего не выйдет. Может быть, это происходит оттого, что мывдруг удовлетворяемся в самом начале и уже почитаем, что все сделано
Например, затеявши какое-нибудь благотворительное общество для бедных и
