Школьная библиотека

потребовал только списка всем крестьянам

Это успокоило Плюшкина. Заметно было, что он придумывал что-тосделать, и точно, взявши ключи, приблизился к шкафу и, отперши дверцу,рылся долго между стаканами и чашками и наконец произнес:

- Ведь вот не сыщешь, а у меня был славный ликерчик, если только невыпили! народ такие воры! А вот разве не это ли он? - Чичиков увидел вруках его графинчик, который был весь в пыли, как в фуфайке. - Ещепокойница делала, - продолжал Плюшкин, - мошенница ключница совсем было егозабросила и даже не закупорила, каналья! Козявки и всякая дрянь былонапичкались туда, но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая; я вамналью рюмочку

Но Чичиков постарался отказаться от такого ликерчика, сказавши, что онуже и пил и ел

- Пили уже и ели! - сказал Плюшкин.....

- А сколько бы вы дали? - спросил Плюшкин и сам ожидовел: руки егозадрожали, как ртуть

- Я бы дал по двадцати пяти копеек за душу

- А как вы покупаете, на чистые?

- Да, сейчас деньги

- Только, батюшка, ради нищеты-то моей, уже дали бы по сорока копеек

- Почтеннейший! - сказал Чичиков, - не только по сорока копеек, попятисот рублей заплатил бы! с удовольствием заплатил бы, потому что вижу почтенный, добрый старик терпит по причине собственного добродушия

- А ей-богу, так! ей-богу, правда! - сказал Плюшкин, свесив головувниз и сокрушительно покачав ее.....

выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихиеречи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальноеиз памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!

Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных,поражающих печальною своею действительностью, приближается к характерам,являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневновращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ниразу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей кбедным, ничтожным своим собратьям, и, не касаясь земли, весь повергался всвои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы.....

Пименова! Ты Пименов?" - "Я Пименов". - "Давал он тебе пашпорт свой?" "Нет, не давал он мне никакого пашпорта". - "Что ж ты врешь?" - говориткапитан-исправник с прибавкою кое-какого крепкого словца. "Так точно, отвечаешь ты бойко, - я не давал ему, потому что пришел домой поздно, аотдал на подержание Антипу Прохорову, звонарю". - "Позвать звонаря! Давалон тебе пашпорт?" - "Нет, не получал я от него пашпорта". - "Что ж ты опятьврешь! - говорит капитан-исправник, скрепивши речь кое-каким крепкимсловцом. - Где ж твой пашпорт?" - "Он у меня был, - говоришь ты проворно, да, статься может, видно как-нибудь дорогой пообронил его".....

скажем где, а так нельзя знать

Чичиков тотчас увидел, что чиновники были просто любопытны, подобновсем молодым чиновникам, и хотели придать более весу и значения себе исвоим занятиям

- Послушайте, любезные, - сказал он, - я очень хорошо знаю, что вседела по крепостям, в какую бы ни было цену, находятся в одном месте, апотому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у васделается, так мы спросим у других

Чиновники на это ничего не отвечали, один из них только ткнул пальцемв угол комнаты, где сидел за столом какой-то старик, перемечавший какие-тобумаги.....

- Извольте, извольте, - сказал председатель, прочитав письмо, - яготов быть поверенным. Когда вы хотите совершить купчую, теперь или после?

- Теперь, - сказал Чичиков, - я буду просить даже вас, если можно,сегодня, потому что мне завтра хотелось бы выехать из города; я принес икрепости и просьбу

- Все это хорошо, только, уж как хотите, мы вас не выпустим так рано

Крепости будут совершены сегодня, а вы все-таки с нами поживите. Вот ясейчас отдам приказ, - сказал он и отворил дверь в канцелярскую комнату,всю наполненную чиновниками, которые уподобились трудолюбивым пчелам,рассыпавшимся по сотам, если только соты можно уподобить канцелярскимделам: - Иван Антонович здесь?

- Здесь, - отозвался голос извнутри

- Позовите его сюда!

Уже известный читателям Иван Антонович кувшинное рыло показался в залеприсутствия и почтительно поклонился

- Вот возьмите, Иван Антонович, все эти крепости их.....

беленькую

- Да ведь какие крестьяне, - отвечал ему на это тоже шепотом Чичиков,- препустой и преничтожный народ, и половины не стоят

Иван Антонович понял, что посетитель был характера твердого и большене даст

- А почем купили душу у Плюшкина? - шепнул ему на другое ухоСобакевич

- А Воробья зачем приписали? - сказал ему в ответ на это Чичиков

- Какого Воробья? - сказал Собакевич

- Да бабу, Елизавету Воробья, еще и букву ъ поставили на конце

- Нет, никакого Воробья я не приписывал, - сказал Собакевич и отошел кдругим гостям

Гости добрались наконец гурьбой к дому полицеймейстера

Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он, в чем дело, вту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого в лакированных ботфортах,и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только:"Понимаешь!" - а уж там, в другой комнате, в продолжение того времени, какгости резалися в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икрапаюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки ибалыки, - это все было со стороны рыбного ряда.....

а, может быть, в людской, если не в конюшне близ лошадей. Оба заснули в туже минуту, поднявши храп неслыханной густоты, на который барин из другойкомнаты отвечал тонким носовым свистом. Скоро вслед за ними всеугомонились, и гостиница объялась непробудным сном; только в одном окошечкевиден еще был свет, где жил какой-то приехавший из Рязани поручик, большой,по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары ибеспрестанно примеривал пятую. Несколько раз подходил он к постели, с темчтобы их скинуть и лечь, но никак не мог: сапоги, точно, были хорошо сшиты,и долго еще поднимал он ногу и обсматривал бойко и на диво стачанныйкаблук

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Покупки Чичикова сделались предметом разговоров.....

один другому старался напакостить, где было можно, что, как известно,подчас бывает тяжелее всякой дуэли. В нравах дамы города N. были строги,исполнены благородного негодования противу всего порочного и всякихсоблазнов, казнили без всякой пощады всякие слабости. Если же между ими ипроисходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходиловтайне, так что не было подаваемо никакого вида, что происходило;сохранялось все достоинство, и самый муж так был приготовлен, что если ивидел другое-третье или слышал о нем, то отвечал коротко и благоразумнопословицею: "Кому какое дело, что кума с кумом сидела".....

имели самые крепкие и приятные для глаз формы (нужно заметить, что вообщевсе дамы города N. были несколько полны, но шнуровались так искусно и имелитакое приятное обращение, что толщины никак нельзя было приметить). Всебыло у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию;шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак недальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала пособственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное всебыло припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь легонькийгалстучек из ленты, или шарф легче пирожного, известного под именем"поцелуя", эфирно обнимал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья,маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем"скромностей".....