Школьная библиотека

будь сведущ в науках, не может быть записан в метрической книге, ибо гусак есть не человек, а птица, что уже всякому, даже не бывавшему, в семинарии, достоверно известно. Но оный злокачественный дворянин, будучиобо всем этом сведущ, не для чего иного, как чтобы нанесть смертельнуюдля моего чина и звания обиду, обругал меня оным гнусным словом.

2) Сей же самый неблагопристойный и неприличный дворянин посягнулпритом на мою родовую, полученную мною после родителя моего, состоявшегов духовном звании, блаженной памяти Ивана, Онисиева сына, Перерепенка,собственность, тем, что, в противность всяким законам, перенес совершенно насупротив моего крыльца гусиный хлев, что делалось не с иным какимнамерением, как чтоб усугубить нанесенную мне обиду, ибо оный хлев стоялдо сего в изрядном месте и довольно еще был крепок. Но омерзительное намерение вышеупомянутого дворянина состояло единственно в том, чтобы учинить меня свидетелем непристойных пассажей: ибо известно, что всякий человек не пойдет в хлев, тем паче в гусиный, для приличного дела. При таком противузаконном действии две передние сохи захватили собственную моюземлю, доставшуюся мне еще при жизни от родителя моего, блаженной памятиИвана, Онисиева сына, Перерепенка, начинавшуюся от амбара и прямою линией до самого того места, где бабы моют горшки.

3) Вышеизображенный дворянин, которого уже самое имя и фамилия внушает всякое омерзение, питает в душе злостное намерение поджечь меня всобственном доме. Несомненные чему признаки из нижеследующего явствуют:во-1-х, оный злокачественный дворянин начал выходить часто из своих покоев, чего прежде никогда, по причине своей лености и гнусной тучноститела, не предпринимал; во-2-х, в людской его, примыкающей о самый забор,ограждающий мою собственную, полученную мною от покойного родителя моего, блаженной памяти Ивана, Онисиева сына, Перерепенка, землю, ежедневнои в необычайной продолжительности горит свет, что уже явное есть к томудоказательство, ибо до сего, по скаредной его скупости, всегда не толькосальная свеча, но даже каганец был потушаем.

И потому прошу оного дворянина Ивана, Никифорова сына, Довгочхуна,яко повинного в зажигательстве, в оскорблении моего чина, имени и фамилии и в хищническом присвоении собственности, а паче всего в подлом ипредосудительном присовокуплении к фамилии моей названия гусака, ковзысканию штрафа, удовлетворения проторей и убытков присудить и самого,яко нарушителя, в кандалы забить и, заковавши, в городскую тюрьму препроводить, и по сему моему прошению решение немедленно и неукоснительноучинить. - Писал и сочинял дворянин, миргородский помещик Иван, Ивановсын, Перерепенко".

По прочтении просьбы судья приблизился к Ивану Ивановичу, взял его запуговицу и начал говорить ему почти таким образом:

- Что это вы делаете, Иван Иванович? Бога бойтесь! бросьте просьбу,пусть она пропадает! (Сатана приснись ей!) Возьмитесь лучше с Иваном Никифоровичем за руки, да поцелуйтесь, да купите сантуринского, или никопольского, или хоть просто сделайте пуншику, да позовите меня! Разопьемвместе и позабудем все!

- Нет, Демьян Демьянович! не такое дело, - сказал Иван Иванович сважностию, которая так всегда шла к нему. - Не такое дело, чтобы можнобыло решить полюбовною сделкою. Прощайте! Прощайте и вы, господа! - продолжал он с тою же важностию, оборотившись ко всем. - Надеюсь, что мояпросьба возымеет надлежащее действие. - И ушел, оставив в изумлении всеприсутствие.

Судья сидел, не говоря ни слова; секретарь нюхал табак; канцелярскиеопрокинули разбитый черепок бутылки, употребляемый вместо чернильницы; исам судья в рассеянности разводил пальцем по столу чернильную лужу.

- Что вы скажете на это, Дорофей Трофимович? - сказал судья, посленекоторого молчания обратившись к подсудку.

- Ничего не скажу, - отвечал подсудок.

- Экие дела делаются! - продолжал судья.

Не успел он этого сказать, как дверь затрещала и передняя половинаИвана Никифоровича высадилась в присутствие, остальная оставалась еще впередней. Появление Ивана Никифоровича, и еще в суд, так показалось необыкновенным, что судья вскрикнул; секретарь прервал свое чтение. Одинканцелярист, в фризовом подобии полуфрака, взял в губы перо; другойпроглотил муху. Даже отправлявший должность фельдъегеря и сторожа инвалид, который до того стоял у дверей, почесывая в своей грязной рубашке снашивкою на плече, даже этот инвалид разинул рот и наступил кому-то наногу.

- Какими судьбами! что и как? Как здоровье ваше, Иван Никифорович?

Но Иван Никифорович был ни жив ни мертв, потому что завязнул в дверяхи не мог сделать ни шагу вперед или назад. Напрасно судья кричал в переднюю, чтобы кто-нибудь из находившихся там выпер сзади Ивана Никифоровича в присутственную залу. В передней находилась одна только старухапросительница, которая, несмотря на все усилия своих костистых рук, ничего не могла сделать. Тогда один из канцелярских, с толстыми губами, сширокими плечами, с толстым носом, глазами, глядевшими скоса и пьяна, сразодранными локтями, приблизился к передней половине Ивана Никифоровича, сложил ему обе руки накрест, как ребенку, и мигнул старому инвалиду,который уперся своим коленом в брюхо Ивана Никифоровича, и, несмотря нажалобные стоны, вытиснут он был в переднюю. Тогда отодвинули задвижки иотворили вторую половинку дверей. Причем канцелярский и его помощник,инвалид, от дружных усилий дыханием уст своих распространили такойсильный запах, что комната присутствия превратилась было на время в питейный дом.

- Не зашибли ли вас, Иван Никифорович? Я скажу матушке, она пришлетвам настойки, которою потрите только поясницу и спину, и все пройдет.

Но Иван Никифорович повалился на стул и, кроме продолжительных охов,ничего не мог сказать. Наконец слабым, едва слышным от усталости голосомпроизнес он:

- Не угодно ли? - и, вынувши из кармена рожок, прибавил: - Возьмите,одолжайтесь!

- Весьма рад, что вас вижу, - отвечал судья. - Но все не могу представить себе, что заставило вас предпринять труд и одолжить нас такоюприятною нечаянностию.

- С просьбою... - мог только произнесть Иван Никифорович.

- С просьбою? с какою?

- С позвом... - тут одышка произвела долгую паузу, - ох!.. с позвомна мошенника... Ивана Иванова Перерепенка.

- Господи! и вы туда! Такие редкие друзья! Позов на такого добродетельного человека!..

- Он сам сатана! - произнес отрывисто Иван Никифорович.

Судья перекрестился.

- Возьмите просьбу, прочитайте.

- Нечего делать, прочитайте, Тарас Никонович, - сказал судья, обращаясь к секретарю с видом неудовольствия, причем нос его невольно понюхалверхнюю губу, что обыкновенно он делал прежде только от большого удовольствия. Такое самоуправство носа причинило судье еще более досады. Онвынул платок и смел с верхней губы весь табак, чтобы наказать дерзостьего.

Секретарь, сделавши обыкновенный свой приступ, который он всегдаупотреблял перед начатием чтения, то есть без помощи носового платка,начал обыкновенным своим голосом таким образом:

- "Просит дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун, а о чем, тому следуют пункты:

1) По ненавистной злобе своей и явному недоброжелательству, называющий себя дворянином, Иван Иванов сын, Перерепенко всякие пакости, убыткии иные ехидненские и в ужас приводящие поступки мне чинит и вчерашнегодня пополудни, как разбойник и тать, с топорами, пилами, долотами и иными слесарными орудиями, забрался ночью в мой двор и в находящийся в ономмой же собственный хлев, собственноручно и поносным образом его изрубил

На что, с моей стороны,я не подавал никакой причины к столь противозаконному и разбойническому поступку.

2) Оный же дворянин Перерепенко имеет посягательство на самую жизньмою и до 7-го числа прошлого месяца, содержа втайне сие намерение, пришел ко мне и начал дружеским и хитрым образом выпрашивать у меня ружье,находившееся в моей комнате, и предлагал мне за него, с свойственною емускупостью, многие негодные вещи, как-то: свинью бурую и две мерки овса

Но, предугадывая тогда же преступное его намерение, я всячески старалсяот оного уклонить его; но оный мошенник и подлец, Иван, Иванов сын, Перерепенко, выбранил меня мужицким образом и питает ко мне с того временивражду непримиримую. Притом же оный, часто поминаемый, неистовый дворянин и разбойник, Иван, Иванов сын, Перерепенко, и происхождения весьмапоносного: его сестра была известная всему свету потаскуха и ушла заегерскою ротою, стоявшею назад тому пять лет в Миргороде; а мужа своегозаписала в крестьяне. Отец и мать его тоже были пребеззаконные люди, иоба были невообразимые пьяницы. Упоминаемый же дворянин и разбойник Перерепенко своими скотоподобными и порицания достойными поступками превзошел всю свою родню и под видом благочестия делает самые соблазнительные дела: постов не содержит, ибо накануне филипповки сей богоотступник купил барана и на другой день велел зарезать своей беззаконнойдевке Гапке, оговариваясь, аки бы ему нужно было под тот час сало на каганцы и свечи.

Посему прошу оного дворянина, яко разбойника, святотатца, мошенника,уличенного уже в воровстве и грабительстве, в кандалы заковать и втюрьму, или государственный острог, препроводить, и там уже, по усмотрению, лиша чинов и дворянства, добре барбарами шмаровать и в Сибирь накаторгу по надобности заточить; проторы, убытки велеть ему заплатить ипо сему моему прошению решение учинить. - К сему прошению руку приложилдворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун".

Как только секретарь кончил чтение, Иван Никифорович взялся за шапку