Книга "ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ". Страница 8

- Все так, но закон говорит: "виновный в похищении..." Прошу васприслушаться внимательно: виновный! Здесь не означается ни рода, ни пола, ни звания, - стало быть, и животное может быть виновно. Воля ваша, аживотное прежде произнесения приговора к наказанию должно быть представлено в полицию как нарушитель порядка.

- Нет, Петр Федорович! - возразил хладнокровно Иван Иванович. - Этого-то не будет!

- Как вы хотите, только я должен следовать предписаниям начальства.

- Что ж вы стращаете меня? Верно, хотите прислать за нею безрукогосолдата? Я прикажу дворовой бабе его кочергой выпроводить. Ему последнююруку переломят.

- Я не смею с вами спорить. В таком случае, если вы не хотите представить ее в полицию, то пользуйтесь ею, как вам угодно: заколите, когдажелаете, ее к рождеству и наделайте из нее окороков, или так съедите

Только я бы у вас попросил, если будете делать колбасы, пришлите мне парочку тех, которые у вас так искусно делает Гапка из свиной крови и сала. Моя Аграфена Трофимовна очень их любит.


- Колбас, извольте, пришлю парочку.

- Очень вам буду благодарен, любезный друг и благодетель. Теперь позвольте вам сказать еще одно слово: я имею поручение, как от судьи, такравно и от всех наших знакомых, так сказать, примирить вас с приятелемвашим, Иваном Никифоровичем.

- Как! с невежею? чтобы я примирился с этим грубияном ? Никогда! Небудет этого, не будет! - Иван Иванович был в чрезвычайно решительномсостоянии.

- Как вы себе хотите, - отвечал городничий, угощая обе ноздри табаком. - Я сам не смею советовать; однако ж позвольте доложить: вот вы теперь в ссоре, а как помиритесь...

Но Иван Иванович начал говорить о ловле перепелов, что обыкновеннослучалось, когда он хотел замять речь.


Итак, городничий, не получив никакого успеха, должен был отправитьсявосвояси

Глава VI,

ИЗ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ ЛЕГКО МОЖЕТ УЗНАТЬ ВСЕ ТО, ЧТО В НЕЙ СОДЕРЖИТСЯ

Сколько ни старались в суде скрыть дело, но на другой же день весьМиргород узнал, что свинья Ивана Ивановича утащила просьбу Ивана Никифоровича. Сам городничий первый, позабывшись, проговорился. Когда ИвануНикифоровичу сказали об этом, он ничего не сказал, спросил только: "Небурая ли?"

Но Агафия Федосеевна, которая была при этом, начала опять приступатьк Ивану Никифоровичу:

- Что ты, Иван Никифорович? Над тобой будут смеяться, как над дураком, если ты попустишь! Какой ты после этого будешь дворянин! Ты будешьхуже бабы, что продает сластены, которые ты так любишь!

И уговорила неугомонная! Нашла где-то человечка средних лет, черномазого, с пятнами по всему лицу, в темно-синем, с заплатами на локтях,сюртуке - совершенную приказную чернильницу! Сапоги он смазывал дегтем,носил по три пера за умом и привязанный к пуговице на шнурочке стеклянный пузырек вместо чернильницы; съедал за одним разом девять пирогов, адесятый клал в карман, и в один гербовый лист столько уписывал всякойябеды, что никакой чтец не мог за одним разом прочесть, не перемежаяэтого кашлем и чиханьем. Это небольшое подобие человека копалось, корпело, писало и наконец состряпало такую бумагу:

"В миргородский поветовый суд от дворянина Ивана, Никифорова сына,Довгочхуна.

Вследствие оного прошоDия моего, что от меня, дворянина Ивана, Никифорова сына, Довгочхуна, к тому имело быть, совокупно с дворянином Иваном, Ивановым сыном, Перерепенком, чему и сам поветовый миргородский судпотворство свое изъявил. И самое оное нахальное самоуправство буройсвиньи, будучи втайне содержимо и уже от сторонних людей до слуха дошедшись. Понеже оное допущение и потворство, яко злоумышленное, суду неукоснительно подлежит; ибо оная свинья есть животное глупое и тем пачеспособное к хищению бумаги. Из чего очевидно явствует, что часто поминаемая свинья не иначе как была подущена к тому самим противником, называющим себя дворянином Иваном, Ивановым сыном, Перерепенком, уже уличенномв разбое, посягательстве на жизнь и святотатстве. Но оный миргородскийсуд, с свойственным ему лицеприятием, тайное своей особы соглашениеизъявил; без какового соглашения оная свинья никоим бы образом не моглабыть допущенною к утащению бумаги: ибо миргородский поветовый суд вприслуге весьма снабжен, для сего довольно уже назвать одного солдата,во всякое время в приемной пребывающего, который хотя имеет один кривойглаз и несколько поврежденную руку, но, чтобы выгнать свинью и ударитьее дубиною, имеет весьма соразмерные способности. Из чего достоверновидно потворство оного миргородского суда и бесспорно разделение жидовского от того барыша по взаимности совмещаясь. Оный же вышеупомянутыйразбойник и дворянин Иван, Иванов сын, Перерепенко в приточении ошельмовавшись состоялся. Почему и довожу оному поветовому суду я, дворянинИван, Никифоров сын, Довгочхун, в надлежащее всеведение, если с оной бурой свиньи или согласившегося с нею дворянина Перерепенка означеннаяпросьба взыщена не будет и по ней решение по справедливости и в моюпользу не возымеет, то я, дворянин Иван, Никифоров сын, Довгочхун, о таковом оного суда противозаконном потворстве подать жалобу в палату имеюс надлежащим по форме перенесением дела. - Дворянин Миргородского поветаИван, Никифоров сын, Довгочхун".

Эта просьба произвела свое действие: судья был человек, как обыкновенно бывают все добрые люди, трусливого десятка. Он обратился к секретарю. Но секретарь пустил сквозь губы густой "гм" и показал на лице своем ту равнодушную и дьявольски двусмысленную мину, которую принимаетодин только сатана, когда видит у ног своих прибегающую к нему жертву

Одно средство оставалось: примирить двух приятелей. Но как приступить кэтому, когда все покушения были до того неуспешны? Однако ж еще решилисьпопытаться; но Иван Иванович напрямик объявил, что не хочет, и дажевесьма рассердился. Иван Никифорович вместо ответа оборотился спиною назад и хоть бы слово сказал. Тогда процесс пошел с необыкновенною быстротою, которою обыкновенно так славятся судилища. Бумагу пометили, записали, выставили нумер, вшили, расписались - вс° в один и тот же день, иположили дело в шкаф, где оно лежало, лежало, лежало - год, другой, третий. Множество невест успело выйти замуж; в Миргороде пробили новую улицу; у судьи выпал один коренной зуб и два боковых; у Ивана Ивановича бегало по двору больше ребятишек, нежели прежде: откуда они взялись, богодин знает! Иван Никифорович, в упрек Ивану Ивановичу, выстроил новыйгусиный хлев, хотя немного подальше прежнего, и совершенно застроился отИвана Ивановича, так что сии достойные люди никогда почти не видали влицо друг друга, - и дело все лежало, в самом лучшем порядке, в шкафу,который сделался мраморным от чернильных пятен.

Между тем произошел чрезвычайно важный случай для всего Миргорода.

Городничий давал ассамблею! Где возьму я кистей и красок, чтобы изобразить разнообразие съезда и великолепное пиршество? Возьмите часы, откройте их и посмотрите, что там делается! Не правда ли, чепуха страшная?Представьте же теперь себе, что почти столько же, если не больше, колесстояло среди двора городничего. Каких бричек и повозок там не было! Одна- зад широкий, а перед узенький; другая - зад узенький, а перед широкий

Одна была и бричка и повозка вместе; другая ни бричка, ни повозка; инаябыла похожа на огромную копну сена или на толстую купчиху; другая нарастрепанного жида или на скелет, еще не совсем освободившийся от кожи;иная была в профиле совершенная трубка с чубуком; другая была ни на чтоне похожа, представляя какое-то странное существо, совершенно безобразное и чрезвычайно фантастическое. Из среды этого хаоса колес и козелвозвышалось подобие кареты с комнатным окном, перекрещенным толстым переплетом. Кучера, в серых чекменях, свитках и серяках, в бараньих шапкахи разнокалиберных фуражках, с трубками в руках, проводили по двору распряженных лошадей. Что за ассамблею дал городничий! Позвольте, я перечтувсех, которые были там: Тарас Тарасович, Евпл Акинфович, Евтихий Евтихиевич, Иван Иванович - не тот Иван Иванович, а другой, Савва Гаврилович,наш Иван Иванович, Елевферий Елевфериевич, Макар Назарьевич, Фома Григорьевич... Не могу далее! не в силах! Рука устает писать! А сколько было дам! смуглых и белолицых, длинных и коротеньких, толстых, как ИванНикифорович, и таких тонких, что казалось, каждую можно было упрятать вшпажные ножны городничего. Сколько чепцов! сколько платьев! красных,желтых, кофейных, зеленых, синих, новых, перелицованных, перекроенных;платков, лент, ридикулей! Прощайте, бедные глаза! вы никуда не будетегодиться после этого спектакля. А какой длинный стол был вытянут! А какразговорилось все, какой шум подняли! Куда против этого мельница со всеми своими жерновами, колесами, шестерней, ступами! Не могу вам сказатьнаверно, о чем они говорили, но должно думать, что о многих приятных иполезных вещах, как-то: о погоде, о собаках, о пшенице, о чепчиках, ожеребцах. Наконец Иван Иванович - не тот Иван Иванович, а другой, у которого один глаз крив, - сказал:

- Мне очень странно, что правый глаз мой (кривой Иван Иванович всегдаговорил о себе иронически) не видит Ивана Никифоровича господина Довгочхуна.

- Не хотел прийти! - сказал городничий.

- Как так?

- Вот уже, слава богу, есть два года, как поссорились они между собою, то есть Иван Иванович с Иваном Никифоровичем; и где один, туда другой ни за что не пойдет!

- Что вы говорите! - При этом кривой Иван Иванович поднял глаза вверх






Возможно заинтересуют книги: