Книга "Вечера на хуторе близ Диканьки". Страница 3

красному, полному лицу, по которому проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженныйвзгляд свой на веселенькое личико дочки.

Глазам наших путешественников начал уже открываться Пс°л; издали ужевеяло прохладою, которая казалась ощутительнее после томительного, разрушающего жара. Сквозь темно- и светло-зеленые листья небрежно раскиданных по лугу осокоров, берез и тополей засверкали огненные, одетые холодом искры, и река-красавица блистательно обнажила серебряную грудь свою,на которую роскошно падали зеленые кудри дерев. Своенравная, как она вте упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себеее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда спрезрением кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризамее конца нет, - она почти каждый год переменяла свои окрестности, выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами


Ряды мельниц подымали наF2яжелые колеса свои широкие волны и мощно кидали их, разбивая в брызги, обсыпая пылью и обдавая шумом окрестность. Возс знакомыми нам пассажирами взъехал в это время на мост, и река во всейкрасоте и величии, как цельное стекло, раскинулась перед ними. Небо, зеленые и синие леса люди, возы с горшками, мельницы - все опрокинулось,стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую прекрасную бездну. Красавица наша задумалась, глядя на роскошь вида, и позабыла даже лущитьсвой подсолнечник, которым исправно занималась во все продолжение пути,как вдруг слова: "Ай да дивчина!" - поразили слух ее. Оглянувшисъ, увидела она толпу стоявших на мосту парубков, из которых один, одетый пощеголеватее прочих, в белой свитке и в серой шапке решетиловских смушек,подпершись в бока, молодецки поглядывал на проезжающих. Красавица немогла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила глазапри мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово.


- Славная дивчина! - продолжал парубок в белой свитке, не сводя с нееглаз. - Я бы отдал все свое хозяйство, чтобы поцеловать ее. А вот впереди и дьявол сидит!

Хохот поднялся со всех сторон; но разряженной сожительнице медленновыступавшего супруга не слишком показалось такое приветствие: красныещеки ее превратились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождемна голову разгульного парубка

- Чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отца горшком в голову стукнуло! Чтоб он подскользнулся на льду, антихрист проклятый! Чтобему на том свете черт бороду обжег!

- Вишь, как ругается! - сказал парубок, вытаращив на нее глаза, какбудто озадаченный таким сильным залпом неожиданных приветствий, - и языку нее, у столетней ведьмы, не заболит выговорить эти слова.

- Столетней! - подхватила пожилая красавица. - Нечестивец! поди умойся наперед! Сорванец негодный! Я не видала твоей матери, но знаю, чтодрянь! и отец дрянь! и тетка дрянь! Столетней! что у него молоко еще нагубах...

Тут воз начал спускаться с мосту, и последних слов уже невозможно было расслушать; но парубок не хотел, кажется, кончить этим: не думая долго, схватил он комок грязи и швырнул вслед за нею. Удар был удачнее, нежели можно было предполагать: весь новый ситцевый очипок забрызган былгрязью, и хохот разгульных повес удвоился с новою силой. Дородная щеголиха вскипела гневом; но воз отъехал в это время довольно далеко, иместь ее обратилась на безвинную падчерицу и медленного сожителя, который, привыкнув издавна к подобным явлениям, сохранял упорное молчание ихладнокровно принимал мятежные речи разгневанной супруги. Однако ж, несмотря на это, неутомимый язык ее трещал и болтался во рту до тех пор,пока не приехали они в пригородье к старому знакомому и куму, козаку Цыбуле. Встреча с кумовьями, давно не видавшимися, выгнала на время из головы это неприятное происшествие, заставив наших путешественников поговорить об ярмарке и отдохнуть немного после дальнего пути

II

Що, боже то мiй, господе! чого нема на той ярмарцi!

Колеса, скло, дьоготь, тютюн, ремiнь, цибуля, крамарi

всякi... так, що хоч би в кишенi було рублiв i з

тридцять, то й тодi б не закупив усiеi ярмарки.

Из малороссийской комедии

Вам, верно, случалось слышать где-то валящийся отдаленный водопад,когда встревоженная окрестность полна гула и хаос чудных неясных звуковвихрем носится перед вами. Не правда ли, не те ли самые чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской ярмарки, когда весь народ срастается водно огромное чудовище и шевелится всем своим туловищем на площади и потесным улицам, кричит, гогочет, гремит? Шум, брань, мычание, блеяние,рев - все сливается в один нестройный говор. Волы, мешки, сено, цыганы,горшки, бабы, пряники, шапки - все ярко, пестро, нестройно; мечется кучами и снуется перед глазами. Разноголосные речи потопляют друг друга, ини одно слово не выхватится, не спасется от этого потопа; ни один крикне выговорится ясно. Только хлопанье по рукам торгашей слышится со всехсторон ярмарки. Ломается воз, звенит железо, гремят сбрасываемые на землю доски, и закружившаяся голова недоумевает, куда обратиться. Приезжиймужик наш с чернобровою дочкой давно уже толкался в народе. Подходил кодному возу, щупал другой, применивался к ценам; а между тем мысли еговорочались безостановочно около десяти мешков пшеницы и старой кобылы,привезенных им на продажу. По лицу его дочки заметно было, что ей неслишком приятно тереться около возов с мукою и пшеницею. Ей бы хотелосьтуда, где под полотняными ятками нарядно развешаны красные ленты,серьги, оловянные, медные кресты и дукаты. Но и тут, однако ж, она находила себе много предметов для наблюдения: ее смешило до крайности, какцыган и мужик били один другого по рукам, вскрикивая сами от боли; какпьяный жид давал бабе киселя; как поссорившиеся перекупки перекидывалисьбранью и раками; как москаль, поглаживая одною рукою свою козлиную бороду, другою... Но вот почувствовала она, кто-то дернул ее за шитый рукавсорочки. Оглянулась - и парубок в белой свитке, с яркими очами стоял перед нею. Жилки ее вздрогнули, и сердце забилось так, как еще никогда, нипри какой радости, ни при каком горе: и чудно и любо ей показалось, исама не могла растолковать, что делалось с нею.

- Не бойся, серденько, не бойся!- говорил он ей вполголоса, взявши ееруку, - я ничего не скажу тебе худого!

"Может быть, это и правда, что ты ничего не скажешь худого, - подумала про себя красавица, - только мне чудно... верно, это лукавый! Сама,кажется, знаешь, что не годится так... а силы недостает взять от негоруку".

Мужик оглянулся и хотел что-то промолвить дочери, но в стороне послышалось слово "пшеница". Это магическое слово заст0вило его в ту же минуту присоединиться к двум громко разговаривавшим негоциантам, и приковавшегося к ним внимания уже ничто не в состоянии было развлечь. Вот чтоговорили негоцианты о пшенице

III

Чи бачиш, вiи який парнище?

На свiтi трохи естъ таких.

Сивуху так, мов брагу, хлище!

Котляревский, "Энеида"

- Так ты думаешь, земляк, что плохо пойдет наша пшеница? - говорилчеловек, с вида похожий на заезжего мещанина, обитателя какого-нибудьместечка, в пестрядевых, запачканных дегтем и засаленных шароварах, другому, в синей, местами уже с заплатами, свитке и с огромною шишкою налбу.

- Да думать нечего тут; я готов вскинуть на себя петлю и болтаться наэтом дереве, как колбаса перед рождеством на хате, если мы продадим хотьодну мерку.

- Кого ты, земляк, морочишь? Привозу ведь, кроме нашего, нет вовсе, возразил человек в пестрядевых шароварах.

"Да, говорите себе что хотите, - думал про себя отец нашей красавицы,не пропускавший ни одного слова из разговора двух негоциантов, - а у меня десять мешков есть в запасе".

- То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столькопроку, сколько от голодного москаля, - значительно сказал человек с шишкою на лбу.

- Какая чертовщина? - подхватил человек в пестрядевых шароварах.

- Слышал ли ты, что поговаривают в народе? - продолжал с шишкою налбу, наводя на него искоса свои угрюмые очи.

- Ну!

- Ну, то-то ну! Заседатель, чтоб ему не довелось обтирать губ послепанской сливянки, отвел для ярмарки проклятое место, на котором, хотьтресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тот старый, развалившийся сарай, что вон-вон стоит под горою? (Тут любопытный отец нашей красавицыподвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во внимание.) В томсарае то и дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этомместе не проходила без беды. Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь - в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнулотак, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажетсякрасная свитка!

- Что ж это за красная свитка?

Тут у нашего внимательного слушателя волосы поднялись дыбом; со стра






Возможно заинтересуют книги: