Школьная библиотека

дверь, а проворный черт влез в лежавший мешок.

Голова, стряхнув с своих капелюх снег и выпивши из рук Солохи чаркуводки, рассказал, что он не пошел к дьяку, потому что поднялась метель;а увидевши свет в ее хате, завернул к ней, в намерении провесть вечер снею.

Не успел голова это сказать, как в дверь послышался стук и голосдьяка.

- Спрячь меня куда-нибудь, - шептал голова. - Мне не хочется теперьвстретиться с дьяком.

Солома думала долго, куда спрятать такого плотного гостя; наконецвыбрала самый болыпой мешок с углем; уголь высыпала в кадку, и дюжий голова влез с усами, с головою и с капелюхами в мешок.

Дьяк вошел, покряхтывая и потирая руки, и рассказал, что у него небыл никто и что он сердечно рад этому случаю погулять немного у нее и неиспугался метели, Тут он подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес стаким видом, в котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие:

- А что это у вас, великолепная Солоха? - И, сказавши это, отскочилон несколько назад.

- Как что? Рука, Осип Никифорович! - отвечала Солоха.

- Гм! рука! хе! хе! хе! - произнес сердечно довольный своим началомдьяк и прошелся по комнате.

- А это что у вас, дражайшая Солоха? - произнес он с таким же видом,приступив к ней снова и схватив ее слегка рукою за шею, и таким же порядком отскочив назад.

- Будто не видите, Осип Никифорович! - отвечала Солоха. - Шея, а нашее монисто.

- Гм! на шее монисто! хе! хе! хе! - И дьяк снова прошелся по комнате,потирая руки.

- А это что у вас, несравненная Солоха?.. - Неизвестно, к чему бы теперь притронулся дьяк своими длинными пальцами, как вдруг послышался вдверь стук и голос козака Чуба.

- Ах, боже мой, стороннее лицо! - закричал в испуге дьяк. - Что теперь, если застанут особу моего звания?.. Дойдет до отца Кондрата!..

Но опасения дьяка были другого рода: он боялся более того, чтобы неузнала его половина, которая и без того страшною рукою своею сделала изего толстой косы самую узенькую.

- Ради бога, добродетельная Солоха, - говорил он, дрожа всем телом. Ваша доброта, как говорит писание Луки глава трина... трин... Стучатся,ей-богу, стучатся! Ох, спрячьте меня куда-нибудь!

Солоха высыпала уголь в кадку из другого мешка, и не слишком объемистый телом дьяк влез в него и сел на самое дно, так что сверх его можнобыло насыпать еще с полмешка угля.

- Здравствуй, Солоха! - сказал, входя в хату, Чуб. - Ты, может быть,не ожидала меня, а? правда, не ожидала? может быть, я помешал?.. - продолжал Чуб, показав на лице своем веселую и значительную мину, котораязаранее давала знать, что неповоротливая голова его трудилась и готовилась отпустить какую-нибудь колкую и затейливую шутку. - Может быть, вытут забавлялись с кем-нибудь?.. может быть, ты кого-нибудь спрятала уже,а? - И, восхищенный таким своим замечанием, Чуб засмеялся, внутренноторжествуя, что он один только пользуется благосклонностью Солохи. - Ну,Солоха, дай теперь выпить водки. Я думаю, у меня горло замерзло от проклятого морозу. Послал же бог такую ночь перед рождеством! Как схватилась, слышишь, Солоха, как схватилась... эк окостенели руки: не расстегну кожуха! как схватилась вьюга...

- Отвори! - раздался на улице голп1, сопровождаемый толчком в дверь.

- Стучит кто-то, - сказал остановившийся Чуб.

- Отвори! - закричали сильнее прежнего.

- Это кузнец! - произнес, схватясь за капелюхи, Чуб. - Слышишь, Солоха, куда хочешь девай меня; я ни за что на свете не захочу показатьсяэтому выродку проклятому, чтоб ему набежало, дьявольскому сыну, под обоими глазами по пузырю в копну величиною!

Солоха, испугавшись сама, металась как угорелая и, позабывшись, далазнак Чубу лезть в тот самый мешок, в котором сидел уже дьяк. Бедный дьякне смел даже изъявить кашлем и кряхтением боли, когда сел ему почти наголову тяжелый мужик и поместил свои намерзнувшие на морозе сапоги пообеим сторонам его висков.

Кузнец вошел, не говоря ни слова, не снимая шапки, и почти повалилсяна лавку. Заметно, что он был весьма не в духе.

В то самое время, когда Солоха затворила за ним дверь, кто-то постучался снова. Это был козак Свербыгуз. Этого уже нельзя было спрятать вмешок, потому что и мешка такого нельзя было найти. Он был погрузнее телом самого головы и повыше ростом Чубова кума. И потому Солоха вывелаего в огород, чтобы выслушать от него все то, что он хотел ей объявить.

Кузнец рассеянно оглядывал углы своей хаты, вслушиваясь по временам вдалеко разносившиеся песни колядующих; наконец остановил глаза на мешках: "Зачем тут лежат эти мешки? их давно бы пора убрать отсюда. Черезэту глупую любовь я одурел совсем. Завтра праздник, а в хате до сих порлежит всякая дрянь. Отнести их в кузницу!"

Тут кузнец присел к огромным мешкам, перевязал их крепче и готовилсявзвалить себе на плечи. Но заметно было, что его мысли гуляли бог знаетгде, иначе он бы услышал, как зашипел Чуб, когда волоса на голове егоприкрутила завязавшая мешок веревка, и дюжий голова начал было икать довольно явственно.

- Неужели не выбьется из ума моего эта негодная Оксана? - говорилкузнец, - не хочу думать о ней; а все думается, и, как нарочно, о нейодной только. Отчего это так, что дума против воли лезет в голову? Койчерт, мешки стали как будто тяжелее прежнего! Тут, верно, положено ещечто-нибудь, кроме угля. Дурень я! и позабыл, что теперь мне все кажетсятяжелее. Прежде, бывало, я мог согнуть и разогнуть в одной руке медныйпятак и лошадиную подкову; а теперь мешков с углем не подыму. Скоро будуот ветра валиться. Нет, - вскричал он, помолчав и ободрившись, - что яза баба! Не дам никому смеяться над собою! Хоть десять таких мешков, всеподыму. - И бодро взвалил себе на плеча мешки, которых не понесли бы двадюжих человека. - Взять и этот, - продолжал он, подымая маленький, надне которого лежал, свернувшись, черт. - Тут, кажется, я положил струмент свой. - Сказав это, он вышел вон из хаты, насвистывая песню:

Менi с жiнкой не возиться.

Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа были увеличены еще пришедшими из соседних деревень. Парубкишалили и бесились вволю. Часто между колядками слышалась какая-нибудьвеселая песня, которую тут же успел сложить кто-нибудь из молодых козаков. То вдруг один из толпы вместо колядки отпускал щедровку и ревел вовсе горло:

Щедрик, ведрик!

Дайте вареник,

Грудочку кашки,

Кiльце ковбаски!

Хохот награждал затейника. Маленькие окна подымались, и сухощавая рука старухи, которые одни только вместе с степенными отцами оставались визбах, высовывалась из окошка с колбасою в руках или куском пирога. Парубки и девушки наперерыв подставляли мешки и ловили свою добычу. В одном месте парубки, зашедши со всех сторон, окружали толпу девушек: шум,крик, один бросал комом снега, другой вырывал мешок со всякой всячиной

В другом месте девушки ловили парубка, подставляли ему ногу, и он летелвместе с мешком стремглав на землю. Казалось, всю ночь напролет готовыбыли провеселиться. И ночь, как нарочно, так роскошно теплилась! и ещебелее казался свет месяца от блеска снега.

Кузнец остановился с своими мешками. Ему почудился в толпе девушекголос и тоненький смех Оксаны. Все жилки в нем вздрогнули; бросивши наземлю мешки так, что находившийся на дне дьяк заохал от ушибу и головаикнул во все горло, побрел он с маленьким мешком на плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою, между которою ему послышался голос Оксаны.

"Так, это она! стоит, как царица, и блестит черными очами! Ей рассказывает что-то видный парубок; верно, забавное, потому что она смеется

Но она всегда смеется". Как будто невольно, сам не понимая как, протерсякузнец сквозь толпу и стад около нее.

- А, Вакула, ты тут! здравствуй! - сказала красавица с той же самойусмешкой, которая чуть не сводила Вакулу с ума. - Ну, много наколядовал?Э, какой маленький мешок! А черевики, которые носит царица, достал? достань черевики, выйду замуж! - И, засмеявшись, убежала с толпою.

Как вкопанный стоял кузнец на одном месте. "Нет, не могу; нет силбольше... - произнес он наконец. - Но боже ты мой, отчего она так чертовски хороша? Ее взгляд, и речи, и все, ну вот так и жжет, так ижжет... Нет, невмочь уже пересилить себя! Пора положить конец всему:пропадай душа, пойду утоплюсь в пролубе, и поминай как звали!"

Тут решительным шагом пошел он вперед, догнал толпу, поравнялся с Оксаною и сказал твердым голосом:

- Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь;а меня не увидишь уже больше на этом свете.

Красавица казалась удивленною, хотела что-то сказать, но кузнец махнул рукою и убежал.

- Куда, Вакула? - кричали парубки, видя бегущего кузнеца.

- Прощайте, братцы! - кричал в ответ кузнец. - Даст бог, увидимся натом свете; а на этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайтелихом! Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешнойдуше. Свечей к иконам чудотворца и божией матери, грешен, не обмалевалза мирскими делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь!Прощайте!