Книга "Вечера на хуторе близ Диканьки". Страница 34

очнувшись, и увидела перед собою старую прислужнику. Баба, наклонившись,казалось, что-то шептала и, протянув над нею иссохшую руку свою, опрыскивала ее холодною водою.

- Где я? - говорила Катерина, подымаясь и оглядываясь. - Передо мноюшумит Днепр, за мною горы... куда завела ты меня, баба?

- Я тебя не завела, а вывела; вынесла на руках моих из душного подвала. Замкнула ключиком, чтобы тебе не досталось чего от пана Данила.

- Где же ключ? - сказала Катерина, поглядывая на свой пояс. - Я егоне вижу.

- Его отвязал муж твой, поглядеть на колдуна, дитя мое.

- Поглядеть?.. Баба, я пропала! - вскрикнула Катерина.

- Пусть бог милует нас от этого, дитя мое! Молчи только, моя паняночка, никто ничего не узнает!

- Он убежал, проклятый антихрист! Ты слышала, Катерина? он убежал! сказал пан Данило, приступая к жене своей. Очи метали огонь; сабля, звеня, тряслась при боку его.

Помертвела жена.

- Его выпустил кто-нибудь, мой любый муж? - проговорила она, дрожа.


- Выпустил, правда твоя; но выпустил черт. Погляди, вместо него бревно заковано в железо. Сделал же бог так, что черт не боится козачьихлап! Если бы только думу об этом держал в голове хоть один из моих козаков и я бы узнал... я бы и казни ему не нашел!

- А если бы я?.. - невольно вымолвила Катерина и, испугавшись, остановилась.

- Если бы ты вздумала, тогда бы ты не жена мне была. Я бы тебя зашилтогда в мешок и утопил бы на самой середине Днепра!..

Дух занялся у Катерины, и ей чудилось, что волоса стали отделяться наголове ее

VIII

На пограничной дороге, в корчме, собрались ляхи и пируют уже два дни

Что-то немало всей сволочи. Сошлись, верно, на какой-нибудь наезд: уиных и мушкеты есть; чокают шпоры, брякают сабли. Паны веселятся и хвастают, говорят про небывалые дела свои, насмехаются над православьем, зовут народ украинский своими холопьями и важно крутят усы, и важно, задравши головы, разваливаются на лавках. С ними и ксендз вместе. Только иксендз у них на их же стать, и с виду даже не похож на христианского попа: пьет и гуляет с ними и говорит нечестивым языком своим срамные речи


Ни в чем не уступает им и челядь: позакидали назад рукава оборванных жупанов своих и ходят козырем, как будто бы что путное. Играют в карты,бьют картами один другого по носам. Набрали с собою чужих жен. Крик,драка!.. Паны беснуются и отпускают штуки: хватают за бороду жида, малюют ему на нечестивом лбу крест; стреляют в баб холостыми зарядами и танцуют краковяк с нечестивым попом своим. Не бывало такого соблазна наРусской земле и от татар. Видно, уже ей бог определил за грехи терпетьтакое посрамление! Слышно между общим содомом, что говорят про заднепровский хутор пана Данила, про красавицу жену его... Не на доброе делособралась эта шайка!

IX

Сидит пан Данило за столом в своей светлице, подпершись локтем, и думает. Сидит на лежанке пани Катерина и поет песню.

- Чего-то грустно мне, жена моя! - сказал пан Данило. - И голова болит у меня, и сердце болит. Как-то тяжело мне! Видно, где-то недалекоуже ходит смерть моя.

"О мой ненаглядный муж! приникни во мне головою своею! Зачем ты приголубливаешь к себе такие черные думы", - подумала Катерина, да не посмела сказать. Горько ей было, повинной голове, принимать мужние лаAи.

- Слушай, жена моя! - сказал Данило, - не оставляй сына, когда меняне будет. Не будет тебе от бога счастия, если ты кинешь его, ни в том,ни в этом свете. Тяжело будет гнить моим костям в сырой земле; а еще тяжелее будет душе моей.

- Что говоришь ты, муж мой! Не ты ли издевался над нами, слабыми женами? А теперь сам говоришь, как слабая жена. Тебе еще долго нужно жить

- Нет, Катерина, чует душа близкую смерть. Что-то грустно становитсяна свете. Времена лихие приходят Ох, помню, помню я годы; им, верно, неворотиться! Он был еще жив, честь и слава нашего войска, старый Конашевич! Как будто перед очами моими проходят теперь козацкие полки! Это было золотое время, Катерина! Старый гетьман сидел на вороном коне. Блестела в руке булава; вокруг сердюки; по сторонам шевелилось красное морезапорожцев. Стал говорить гетьман - и все стало как вкопанное. Заплакалстаричина, как зачал вспоминать нам прежние дела и сечи. Эх, если б тызнала, Катерина, как резались мы тогда с турками! На голове моей виден идоныне рубец. Четыре пули пролетело в четырех местах сквозь меня. И ниодна из ран не зажила совсем. Сколько мы тогда набрали золота! Дорогиекаменья шапками черпали козаки. Каких коней, Катерина, если б ты знала,каких коней мы тогда угнали! Ох, не воевать уже мне так! Кажется, и нестар, и телом бодр; а меч козацкий вываливается из рук, живу без дела, исам не знаю, для чего живу. Порядку нет в Украйне: полковники и есаулыгрызутся, как собаки, между собою. Нет старшей головы над всеми. Шляхетство наше все переменило на польский обычай, переняло лукавство..

продало душу, принявши унию. Жидовство угнетает бедный народ. О время,время! минувшее время! куда подевались вы, лета мои?.. Ступай, малый, вподвал, принеси мне кухоль меду! Выпью за прежнюю долю и за давние годы!

- Чем будем принимать гостей, пан? С луговой стороны идут ляхи! сказал, вошедши в хату, Стецько.

- Знаю, зачем идут они, - вымолвил Данило, подымаясь с места. - Седлайте, мои верные слуги, коней! надевайте сбрую! сабли наголо! не забудьте набрать и свинцового толокна. С честью нужно встретить гостей!

Но еще не успели козаки сесть на коней и зарядить мушкеты, а уже ляхи, будто упавший осенью с дерева на землю лист, усеяли собою гору.

- Э, да тут есть с кем переведаться! - сказал Данило, поглядывая натолстых панов, важно качавшихся впереди на конях в золотой сбруе. - Видно, еще раз доведется нам погулять на славу! Натешься же, козацкая душа,в последний раз! Гуляйте, хлопцы, пришел наш праздник!

И пошла по горам потеха, и запировал пир: гуляют мечи, летают пули,ржут и топочут кони. От крику безумеет голова; от дыму слепнут очи. Всеперемешалось. Но козак чует, где друг, где недруг; прошумит ли пуля валится лихой седок с коня; свистнет сабля - катится по земле голова,бормоча языком несвязные речи.

Но виден в толпе красный верх козацкой шапки пана Данила; мечется вглаза золотой пояс на синем жупане; вихрем вьется грива вороного коня

Как птица, мелькает он там и там; покрикивает и машет дамасской саблей ирубит с правого и левого плеча. Руби, козак! гуляй, козак! тешь молодецкое сердце; но не заглядывайся на золотые сбруи и жупаны! топчи под ногизолото и каменья! Коли, козак! гуляй, козак! но оглянись назад: нечестивые ляхи зажигают уже хаты и угоняют напуганный скот. И, как вихорь, поворотил пан Данило назад, и шапка с красным верхом мелькает уже возлехат, и редеет вокруг его толпа.

Не час, не другой бьются ляхи и козаки. Не много становится тех идругих. Но не устает пан Данило: сбивает с седла длинным копьем своим,топчет лихим конем пеших. Уже очищается двор, уже начали разбегаться ляхи; уже обдирают казаки с убитых золотые жупаны и богатую сбрую; уже панДанило сбирается в погоню, и взглянул, чтобы созвать своих... и весь закипел от ярости: ему показался Катеринин отец. Вот он стоит на горе ицелит на него мушкет. Данило погнал коня прямо к нему... Козак, на гибель идешь... Мушкет гремит - и колдун пропал за горою. Только верныйСтецько видел, как мелькнула красная одежда и чудная шапка. Зашаталсякозак и свалился на землю. Кинулся верный Стецько к своему пану, - лежитпан его, протянувшись на земле и закрывши ясные очи. Алая кровь закипелана груди. Но, видно, почуял верного слугу своего. Тихо приподнял веки,блеснул очами: "Прощай, Стецько! скажи Катерине, чтобы не покидала сына!Не покидайте и вы его, мои верные слуги!" - и затих. Вылетела козацкаядуша из дворянского тела; посинели уста. Спит козак непробудно.

Зарыдал верный слуга и машет рукою Катерине: "Ступай, пани, ступай:подгулял твой пан. Лежит он пьянехонек на сырой земле. Долго не протрезвиться ему!"

Всплеснула руками Катерина и повалилась, как сноп, на мертвое тело

"Муж мой, ты ли лежишь тут, закрывши очи? Встань, мой ненаглядный сокол,протяни ручку свою! приподымись! погляди хоть раз на твою Катерину, пошевели устами, вымолви хоть одно словечко... Но ты молчишь, ты молчишь,мой ясный пан! Ты посинел, как Черное море. Сердце твое не бьется! Отчего ты такой холодный, мой пан? видно, не горючи мои слезы, невмочь имсогреть тебя! Видно, не громок плач мой, не разбудить им тебя! Кто жеповедет теперь полки твои? Кто понесется на твоем вороном конике, громкозагукает и замашет саблей пред козаками? Козаки, козаки! где честь ислава ваша? Лежит честь и слава ваша, закрывши очи, на сырой земле. Похороните же меня, похороните вместе с ним! засыпьте мне очи землею! надавите мне кленовые доски на белые груди! Мне не нужна больше красотамоя!"

Плачет и убивается Катерина; а даль вся покрывается пылью: скачетстарый есаул Горобець на помощь

X

Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса






Возможно заинтересуют книги: