Школьная библиотека

Ей стало лучше; она хотела освободиться от моей руки, но я еще крепче обвилее нежный мягкий стан; моя щека почти касалась ее щеки; от нее веялопламенем

- Что вы со мною делаете? Боже мой!.

Я не обращал внимания на ее трепет и смущение, и губы мои коснулись еенежной щечки; она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади; никтоне видал. Когда мы выбрались на берег, то все пустились рысью. Княжнаудержала свою лошадь; я остался возле нее; видно было, что ее беспокоиломое молчание, но я поклялся не говорить ни слова - из любопытства. Мнехотелось видеть, как она выпутается из этого затруднительного положения

- Или вы меня презираете, или очень любите! - сказала она наконец голосом,в котором были слезы. - Может быть, вы хотите посмеяться надо мной,возмутить мою душу и потом оставить.-. Это было бы так подло, так низко,что одно предположение... о нет! не правда ли, - прибавила она голосомнежной доверенности, - не правда ли, во мне нет ничего такого, что быисключало уважение? Ваш дерзкий поступок... я должна, я должна вам егопростить, потому что позволила... Отвечайте, говорите же, я хочу слышатьваш голос!.. - В последних словах было такое женское нетерпение, что яневольно улыбнулся; к счастию, начинало смеркаться. Я ничего не отвечал

- Вы молчите? - продолжала она, - вы, может быть, хотите, чтоб я первая вамсказала, что я вас люблю?.

Я молчал..

- Хотите ли этого? - продолжала она, быстро обратясь ко мне... Врешительности ее взора и голоса было что-то страшное..

- Зачем? - отвечал я, пожав плечами

Она ударила хлыстом свою лошадь и пустилась во весь дух по узкой, опаснойдороге; это произошло так скоро, что я едва мог ее догнать, и то, когда онауж она присоединилась к остальному обществу. До самого дома она говорила исмеялась поминутно. В ее движениях было что-то лихорадочное; На меня невзглянула ни разу. Все заметили эту необыкновенную веселость. И княгинявнутренно радовалось, глядя на свою дочку; а у дочки просто нервическийприпадок: она проведет ночь без сна и будет плакать. Эта мысль мнедоставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира..

А еще слыву добрым малым и добиваюсь этого названия!Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горыразвеять мысли, толпившиеся в голове моей. Росистый вечер дышал упоительнойпрохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованойлошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадновдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратныйпуть. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валукрепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались..

В одном из домов слободки, построенном на краю обрыва, заметил ячрезвычайное освещение; по временам раздавался нестройный говор и крики,изобличавшие военную пирушку. Я слез и подкрался к окну; неплотнопритворенный ставень позволил мне видеть пирующих и расслышать их слова

Говорили обо мне

Драгунский капитан, разгоряченный вином, ударил по столу кулаком, требуявнимания

- Господа! - сказал он, - это ни на что не похоже. Печорина надо проучить!Эти петербургские слетки всегда зазнаются, пока их не ударишь по носу! Ондумает, что он только один и жил в свете, отто3о что носит всегда чистыеперчатки и вычищенные сапоги

- И что за надменная улыбка! А я уверен между тем, что он трус, - да, трус!- Я думаю тоже, - сказал Грушницкий. - Он любит отшучиваться. Я раз емутаких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин всеобратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не вызвал, потому что этобыло его дело; да не хотел и связываться..

- Грушницкий на него зол за то, что он отбил у него княжну, - сказалкто-то

- Вот еще что вздумали! Я, правда, немножко волочился за княжной, да итотчас отстал, потому что не хочу жениться, а компрометировать девушку не вмоих правилах

- Да я вас уверяю, что он первейший трус, то есть Печорин, а не Грушницкий,- о, Грушницкий молодец, и притом он мой истинный друг! - сказал опятьдрагунский капитан. - Господа! никто здесь его не защищает? Никто? темлучше! Хотите испытать его храбрость? Это нас позабавит..

- Хотим; только как?- А вот слушайте: Грушницкий на него особенно сердит - ему первая роль! Онпридерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль... Погодите;вот в этом-то и штука... Вызовет на дуэль: хорошо! Все это - вызов,приготовления, условия - будет как можно торжественнее и ужаснее, - я заэто берусь; я буду твоим секундантом, мой бедный друг! Хорошо! Только вотгде закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, чтоПечорин струсит - на шести шагах их поставлю, черт возьми! Согласны ли,господа?- Славно придумано! согласны! почему же нет? - раздалось со всех сторон

- А ты, Грушницкий?Я с трепетом ждал ответ Грушницкого; холодная злость овладела мною примысли, что если б не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков

Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею. Но посленекоторого молчания он встал с своего места, протянул руку капитану исказал очень важно: "Хорошо, я согласен"

Трудно описать восторг всей честной компании

Я вернулся домой, волнуемый двумя различными чувствами. Первое было грусть

"За что они все меня ненавидят? - думал я. - За что? Обидел ли якого-нибудь? Нет. Неужели я принадлежу к числу тех людей, которых один видуже порождает недоброжелательство?" И я чувствовал, что ядовитая злостьмало-помалу наполняла мою душу. "Берегись, господин Грушницкий! - говориля, прохаживаясь взад и вперед по комнате. - Со мной этак не шутят. Выдорого можете заплатить за одобрение ваших глупых товарищей. Я вам неигрушка!.."Я не спал всю ночь. К утру я был желт, как померанец

Поутру я встретил княжну у колодца

- Вы больны? - сказала она, пристально посмотрев на меня

- Я не спал ночь

- И я также... я вас обвиняла... может быть, напрасно? Но объяснитесь, ямогу вам простить все..

- Все ли?.

- Все... только говорите правду... только скорее... Видите ли, я многодумала, старалась объяснить, оправдать ваше поведение; может быть, выбоитесь препятствий со стороны моих родных... это ничего; когда ониузнают... (ее голос задрожал) я их упрошу. Или ваше собственноеположение... но знайте, что я всем могу пожертвовать для того, котороголюблю... О, отвечайте скорее, сжальтесь... Вы меня не презираете, не правдали? Она схватила меня за руки. Княгиня шла впереди нас с мужем Веры иничего не видала; но нас могли видеть гуляющие больные, самые любопытныесплетники из всех любопытных, и я быстро освободил свою руку от еестрастного пожатия

- Я вам скажу всю истину, - отвечал я княжне, - не буду оправдываться, ниобъяснять своих поступков; я вас не люблю..

Ее губы слегка побледнели..

- Оставьте меня, - сказала она едва внятно

Я пожал плечами, повернулся и ушел

14-го июня