Школьная библиотека

Признаюсь, я испугался, хотя мой собеседник очень был занят своимзавтраком: он мог услышать вещи для себя довольно неприятные, если бнеравно Грушницкий отгадал истину; но ослепленный ревностью, он и неподозревал ее

- Вот видите ли, - продолжал Грушницкий, - мы и отправились, взявши с собойружье, заряженное холостым патроном, только так, чтобы попугать. До двухчасов ждали в саду. Наконец - уж бог знает откуда он явился, только не изокна, потому что оно не отворялось, а должно быть, он вышел в стекляннуюдверь, что за колонной, - наконец, говорю я, видим мы, сходит кто-то сбалкона... Какова княжна? а? Ну, уж признаюсь, московские барышни! послеэтого чему же можно верить? Мы хотели его схватить, только он вырвался и,как заяц, бросился в кусты; тут я по нем выстрелил

Вокруг Грушницкого раздался ропот недоверчивости

- Вы не верите? - продолжал он, - даю вам честное, благородное слово, чтовсе это сущая правда, и в доказательство я вам, пожалуй, назову этогогосподина

- Скажи, скажи, кто ж он! - раздалось со всех сторон

- Печорин, - отвечал Грушницкий

В эту минуту он поднял глаза - я стоял в дверях против него; он ужаснопокраснел. Я подошел к нему и сказал медленно и внятно:- Мне очень жаль, что я вошел после того, как вы уж дали честное слово вподтверждение самой отвратительной клеветы. Мое присутствие избавило бы васот лишней подлости

Грушницкий вскочил с своего места и хотел разгорячиться

- Прошу вас, - продолжал я тем же тоном, - прошу вас сейчас же отказатьсяот ваших слов; вы очень хорошо знаете, что это выдумка. Я не думаю, чтобыравнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасноемщение. Подумайте хорошенько: поддерживая ваше мнение, вы теряете право наимя благородного человека и рискуете жизнью

Грушницкий стоял передо мною, опустив глаза, в сильном волнении. Но борьбасовести с самолюбием была непродолжительна. Драгунский капитан, сидевшийвозле него, толкнул его локтем; он вздрогнул и быстро отвечал мне, неподнимая глаз:- Милостивый государь, когда я что говорю, так я это думаю и готовповторить... Я не боюсь ваших угроз и готов на все..

- Последнее вы уж доказали, - отвечал я ему холодно и, взяв под рукудрагунского капитана, вышел из комнаты

- Что вам угодно? - спросил капитан

- Вы приятель Грушницкого - и, вероятно, будете его секундантом?Капитан поклонился очень важно

- Вы отгадали, - отвечал он, - я даже обязан быть его секундантом, потомучто обида, нанесенная ему, относится и ко мне: я был с ним вчера ночью, прибавил он, выпрямляя свой сутуловатый стан

- А! так это вас ударил я так неловко по голове?Он пожелтел, посинел; скрытая злоба изобразилась на лице его

- Я буду иметь честь прислать к вам нониче моего секунданта, - прибавил я,раскланявшись очень вежливо и показывая вид, будто не обращаю внимания наего бешенство

На крыльце ресторации я встретил мужа Веры. Кажется, он меня дожидался

Он схватил мою руку с чувством, похожим на восторг

- Благородный молодой человек! - сказал он, с слезами на глазах. - Я всеслышал. Экой мерзавец! неблагодарный!.. Принимай их после этого впорядочный дом! Слава богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, длякоторой вы рискуете жизнью. Будьте уверены в моей скромности до поры довремени, - продолжал он. - Я сам был молод и служил в военной службе: знаю,что в эти дела не должно вмешиваться. Прощайте

Бедняжка! радуется, что у него нет дочерей..

Я пошел прямо к Вернеру, застал его дома и рассказал ему все - отношениямои к Вере и княжне и разговор, подслушанный мною, из которого я узналнамерение этих господ подурачить меня, заставив стреляться холостымизарядами. Но теперь дело выходило их границ шутки: они, вероятно, неожидали такой развязки. Доктор согласился быть моим секундантом; я дал емунесколько наставлений насчет условий поединка; он должен был настоять натом, чтобы дело обошлось как можно секретнее, потому что хотя я когдаугодно готов подвергать себя смерти, но нимало не расположен испортитьнавсегда свою будущность в здешнем мире

После этого я пошел домой. Через час доктор вернулся из своей экспедиции

- Против вас точно есть заговор, - сказал он. - Я нашел у Грушницкогодрагунского капитана и еще одного господина, которого фамилии не помню. Яна минуту остановился в передней, чтоб снять галоши. У них был ужасный шуми спор... "Ни за что не соглашусь! - говорил Грушницкий, - он меня оскорбилпублично; тогда было совсем другое..." - "Какое тебе дело? - отвечалкапитан, - я все беру на себя. Я был секундантом на пяти дуэлях и уж знаю,как это устроить. Я все придумал. Пожалуйста, только мне не мешай

Постращать не худо. А зачем подвергать себя опасности, если можноизбавиться?.." В эту минуту я взошел. Они замолчали. Переговоры нашипродолжались довольно долго; наконец мы решили дело вот как: верстах в пятиотсюда есть глухое ущелье; они туда поедут завтра в четыре часа утра, а мывыедем полчаса после них; стреляться будете на шести шагах - этого требовалГрушницкий. Убитого - на счет черкесов. Теперь вот какие у меня подозрения:они, то есть секунданты, должно быть, несколько переменили свой прежнийплан и хотят зарядить пулею один пистолет Грушницкого. Это немножко похожена убийство, но в военное время, и особенно в азиатской войне, хитростипозволяются; только Грушницкий, кажется, поблагороднее своих товарищей. Каквы думаете? Должны ли мы показать им, что догадались?- Ни за что на свете, доктор! будьте спокойны, я им не поддамся

- Что же вы хотите делать?- Это моя тайна

- Смотрите не попадитесь... ведь на шести шагах!- Доктор, я вас жду завтра в четыре часа; лошади будут готовы... Прощайте

Я до вечера просидел дома, запершись в своей комнате. Приходил лакей зватьменя к княгине, - я велел сказать, что болен

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Два часа ночи... не спится... А надо бы заснуть, чтоб завтра рука недрожала. Впрочем, на шести шагах промахнуться трудно. А! господинГрушницкий! ваша мистификация вам не удастся... мы поменяемся ролями:теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лице признаки тайногостраха. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов? Вы думаете, что явам без спора подставлю свой лоб... но мы бросим жребий!.. и тогда..

тогда... что, если его счастье перетянет? если моя звезда наконец мнеизменит?.. И не мудрено: она так долго служила верно моим прихотям; нанебесах не более постоянства, чем на земле

Что ж? умереть так умереть! потеря для мира небольшая; да и мне самомупорядочно уж скучно. Я - как человек, зевающий на бале, который не едетспать только потому, что еще нет его кареты. Но карета готова..

прощайте!.

Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил?для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мненазначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Ноя не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых инеблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, ноутратил навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни. И с той порысколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я