Школьная библиотека

массажистка только что отпаивала на скошенной траве, где онлежал скошенным, так сказать, банкиром, был не в глубокомобмороке, а удобно и методически оправлялся от легкой сердечнойсхватки или возможности оной; и наконец, что плед на тротуаре,где жена так часто указывала мне с недовольством на кривыезеленые трещины, скрывал искалеченный труп Шарлотты Гумберт,которую переехал (а затем протащил несколько футов) автомобильБиэлей в тот миг, когда она бежала через дорогу, чтобы опуститьтри письма в почтовый ящик, находившийся на углу участка миссВизави. Эти письма подняла и передала мне хорошенькая девочка вгрязном розовом платьице, и я превратил их в клочья, растерзавих в кармане штанов.

Три доктора и чета Фарло вскоре прибыли на местопроисшествия и стали распоряжаться. Вдовец, человек наделенныйисключительным самообладанием, не рыдал и не рвался. Он какбудто малость пошатывался, это правда; но он разжимал устатолько для того, чтобы сообщать те сведения и давать теразъяснения, которые бьли безусловно необходимы в связи сопознанием, осмотром и увозом покойницы, темя которойпредставляло собой кашу из костей, мозга, бронзоватых волос икрови. Солнце было еще ослепительным, когда друзья, добрый Джони заплаканная Джоана, уложили вдовца в постель у Долли вкомнате; сами же, чтобы быть поблизости, устроились в спальнеГумбертов на ночь - которую, не знаю, так ли они добродетельнопровели, как того бы требовала торжественность случая.

Не вижу причины останавливаться - в этом очень специальномтруде - на предпохоронных формальностях, требовавших от менявнимания, и на самых похоронах, не менее скромных, чем не такдавно состоявшаяся свадьба; но несколько эпизодов, относящихся ктем четырем-пяти дням, следует все же отметить.

В первую ночь моего вдовства я был так пьян, что спалстоль же крепко, как то дитя, которое, бывало, спало в этойпостели. На другое утро я первым делом обследовал клочки писем,оставшиеся у меня в кармане. Они слишком основательноперемешались, чтобы их можно было разделить на три законченныхтекста. Думаю, что слова "...и ты потрудись найти его, так как яне могу покупать..." были из письма к Ло. Некоторые обрывки какбудто указывали на намерение Шарлотты бежать с Ло в Паркингтонили даже обратно в Писки, дабы коршун не схватил ее драгоценногоягненка. Другие клочки и лоскутья (вот уж не предполагал я,чтобы у меня были такие сильные когти) явно относились к просьбепринять девочку не в пансионат Св. Алгебры, а в другую, тожезакрытую, школу, о которой говорили, что ее воспитательныеприемы так суровы, скучны и сухи (хотя в проспекте упоминалсякрокет под ильмами), что заслужили школе кличку ИсправительноеЗаведение для Благородных Девиц. Третье, наконец, послание былонесомненно адресовано мне. Я разобрал такие кусочки фраз, как"...может быть, после года разлуки мы с тобой...", "...о, мойлюбимый, о, мой...", "...или, может быть, я умру..." Но в общемто, что я наскреб, было не очень содержательно: различныефрагменты этих торопливых посланий были также спутаны у меня владонях, как основные их части у бедной Шарлотты в голове.

У Джона в тот день было свидание с клиентом, а Джоаненужно было накормить собак, так что я был временно лишенобщества моих друзей. Добряки опасались, как бы я не покончил ссобой, оставшись без призора, и за неимением других знакомых,которые могли бы их заменить (мисс Визави слегла, семействоМак-Ку налаживало постройку нового дома в далеком районе,Чатфильдов только что вызвали в северный штат в связи с бедой,приключившейся с их собственным родственником), ко мне отрядилиЛуизу и Лесли под предлогом необходимости помочь мне разобрать иубрать множество осиротелых вещей.

В минуту восхитительнейшего вдохновения я показал милым илегковерным Фарло (вместе с которыми я поджидал прихода Лесли наплатное свидание с Луизой) любительский снимочек, найденный мнойсреди Шарлоттиного имущества. Стоя на валуне, она улыбаласьсквозь разметанные ветром волосы. Фотография относилась к апрелю1934-го года, памятная весна! Приехав в тот год в Америку поделам, я имел случай провести несколько месяцев в Писки. Мыпознакомились - и между нами завязался неоcторожный роман. Я,увы, был женат, она была невестой Гейза... По моем возвращении вЕвропу, мы переписывались через общего друга, ныне покойного

Джоана прошептала, что до нее дошли кое-какие слухи - ипоглядела еще на снимок и, все еще глядя на него, передала егоДжону, и Джон вынул трубку изо рта и тоже поглядел напрелестную, легкомысленную Шарлотту Беккер и вернул фотографиюмне. Затем они на несколько часов уехали. В подвале довольнаяЛуиза с воркующим смехом поругивала своем кавалера.

Не успели Фарло отбыть, как навестил менясвященнослужитель с сизым подбородком - и я постарался доминимума сократить интервью, поскольку зто было выполнимо безтого, чтобы не оскорбить его чувств или не возбудить егоподозрений. Да, собираюсь посвятить всю жизнь благополучиюдитяти. Вот, кстати, тот крестик, который Шарлотга Беккер мнеподарила, когда мы оба были молоды. У меня есть кузина, вНью-Йорке, почтенная старая дева. Мы там с нею найдем хорошуючастную школу для Долли. О хитрющий Гумберт!

К сведению Лесли и Луизы, которые, по моему (оказавшемусяправильным) расчету, должны были доложить об этом Джону иДжоане, я великолепно разыграл необыкновенно громкий иногородныймонолог по телефону, симулируя разговор с Шерли Хольмс,начальницей лагеря "Ку". Когда вернулись Джон и Джоана, то я безтруда провел их сообщением, нарочито-взволнованно и бессвязнопробормотанным, что, мол, Лолита ушла с промежуточной группой напятидневную экскурсию и с ней невозможно снестись.

"Боже мой", воскликнула Джоана, "что же нам делать?" Джонсказал, что все чрезвычайно просто; он устроит, чтобы тамошняяполиция немедленно разыскала бы экскурсантов - это у них и часане займет; он, кстати, сам хорошо знает местность и

"Послушайте", продолжал он, "почему бы мне теперь же несъездить туда на автомобиле, а вы пока переспите с Джоаной" (насамом деле, последней фразы он не добавил, но Джоана такстрастно поддержала его предложение, что это моглоподразумеваться).

Я разыграл истерику. Я стал зако8нать Джона ничего непредпринимать. Сказал, что не мог бы вынести сейчас постоянноеприсутствие девочки, плачущей, цепляющейся за меня, - она такаявпечатлительная, подобные потрясения могут отразиться на еебудущем, психиатры проанализировали такие случаи... Наступиловнезапное молчание.

"Что ж, вам решать", проговорил наконец Джон довольно сухо

"Только, знаете, я все-таки был другом и советником Шарлотты. Ивообще хотелось бы знать, что вы, собственно, собираетесь сдевочкой делать".

"Джон!", крикнула Джоана. "Она его дочка, а не дочкаГарольда Гейза. Разве тебе не ясно? Бедный Гумберт - настоящийотец Долли!"

"Понимаю", сказал Джон, обратившись ко мне. "Прошупрощения. Понимаю. Вот оно что. Я не сразу смекнул... Это,разумеется, упрощает дело. Что подсказывает вам сердце, то иладно".

Убитый горем отец объяснил, что отправится за хрупкойдочкой тотчас после похорон, а затем постарается ее развлечьпребыванием в совершенно другой обстановке - катнет с ней, можетбыть, в Новую Мексику или Калифорнию - если только не покончитсобой, конечно.

Настолько художественно изобразил я спокойствие предельногоотчаяния, затишье перед безумной вспышкой, что безупречные Фарлоувезли меня к себе. У них был недурной для Америки погреб, и этопослужило мне на пользу, ибо я боялся бессонницы - и привидения.

Теперь мне следует объяснить настоящую причину, по которойя хотел временно держать Долорес в отдалении. Само собойразумеется, что вначале, когда Шарлотта только что оказаласьликвидированной и я вернулся к себе независимым отцом, и залпомпроглотил один за другим оба приготовленных мною стакана виски,и вдогонку им отправил пинту-другую своего джинанаса, и заперсяв ванной, спасаясь от соседей и друзей, - у меня было всего лишьодно на уме и в крови, а именно - сознание, что всего черезнесколько часов, тепленькая, русая, и вся, вся моя, Лолита вмоих объятьях будет проливать слезы, а я стану их осушатьпоцелуями скорее, чем ее глаза будут ими наполняться. Нопокамест я стоял перед зеркалом, весь красный, с расширеннымизрачками, Джон Фарло деликатно постучал и спросил, благополученли я, - и я тотчас сообразил, что с моей стороны было быбезумием допустить ее возвращение в этот дом, где сновалостолько чужих хлопотунов, готовых отнять ее у меня. Да и самавзбалмошная Ло могла ведь - как знать? - вдруг выказать глупоенедоверие, неожиданную неприязнь, смутный страх и тому подобное- и прощай навек, в самый миг торжества, волшебная награда!

Кстати, о навязчивых людях: ко мне явился еще один