Книга "Лолита". Страница 66
своеобразные "т" и "у". Остров Quelquepart было одним излюбимейших его местопребываний. Он не пользовался самоструйнымпером - верное указание (как подтвердит вам всякий психиатр),что пациент - репрессивный ундинист. Человеколюбие понуждает наспожелать ему, чтобы оказались русалочки в волнах Стикса.
Главной чертой ем было задирательство. Боже мой, какнравилось бедняге дразнить меня! Он подвергал сомнению моюэрудицию. Я в достаточной мере горд тем, что знаю кое-что, чтобыскромно признаться, что не знаю всего. Вероятно, я пропустилнекоторые пуанты в этом криптографическом пэпер-чэсе. Какойтрепет торжества и гадливости сотрясал хрупкий состав мой,когда, бывало, среди простых, невинных имен в отельном спискетайный смысл ем дьявольской головоломки вдруг эякулировал мне влицо! Я замечал, что, как только ему начинало казаться, что егоплутни становятся чересчур заумными, даже для такого зксперта,как я, он меня приманивал опять загадкой полегче. "Арсен Люпэн"был очевиден полуфранцузу, помнившему детективные рассказы,которыми он увлекался в детстве; и едва ли следовало бытьзнатоком кинематографа, чтобы раскусить пошлую подковырку вадресе: "П. О. Темкин, Одесса, Техас". В не менее отвратительномвкусе, но но существу выдающем ум культурного человека, а неполицейском, не заурядного бандита, не похабного коммивояжера,были такие вымышленные имена, как "Эрутар Ромб" - явнаяпеределка имени автора "Ее Bateau Bleu - да будет и мнепозволено немного позубоскалить, господа! - или "МорисШметтерлинг", известный своей пьесой "L'Oiseau Ivre" (что,попался, читатель?). Глупое, но смешное "Д. Оргон, Эльмира,Нью-Йорк" вышло, конечно, из Мольера; и потому что я недавнопытался Лолиту заинтересовать знаменитой комедией восемнадцатоговека, я приВетствовал старого приятеля - "Гарри Бумпер, Шеридан,Вайоминг". Из невинных Бермудских Островов он сделал остроту каламбур, который пристойность не разрешает мне привести, ивсякий хороший фрейдист, с немецкой фамилией и некоторым знаниемв области религиозной проституции, поймет немедленно намек в"Др. Китцлер, Эрикс, Мисс." Что ж, все это не плохо. Потехадовольно убогая, но в общем без личных выпадов, а потомубезвредная. Не привожу записей, которые меня привлекли своей,так сказать, явной зашифрованностью, но вместе с тем неподцались разгадке, ибо чувствую, что продвигаюсь ощупью сквозьпограничный туман, где словесные оборотни превращаются, можетбыть, в живых туристов. Что такое, например: "Фратер Гримм,Океан, Келькепар"? Настоящим ли человеком - со случайноодинаковым с ним почерком - был некто "Н. С. Аристофф" родом из"Катагелы"? Где твое жало, Катагела? А что это: "Джемс МаворМорелл, Каламбург, Англия"? "Аристофан", "Каламбур" - прекрасно,но чего я недопонял?
Одна черта, повторявшаяся в этих подделках, производила вомне особенно болезненный трепет. Такие вещи, как "Г. Трапп,Женева, Нью-Йорк", означали предательство со стороны моейспутницы. Комбинация "0. Бердслей, Лолита, Техас" доказывала,несмотря на существование такого города в Техасе - (и притомяснее, чем исковерканное в Чампионе телефонное сообщение), чтоследует искать начала всей истории на атлантической сторонеАмерики. "Лука ПиAадор, Мерри Мэй, Мэриланд" содержало ужасныйнамек на то, что моя маленькая Кармен выдала негодяю жалкий шифрласковых имен, и своенравных прозваний, которые я ей давал. Трираза повторен был адрес: "Боб Браунинг, Долорес, Колорадо"
Безвкусное "Гарольд Гейз, Мавзолей, Мексика" (которое в иноевремя могло бы меня позабавить) предполагало знакомство спрошлым девочки - и на минуту у меня явилась кошмарная мысль,что "Дональд Отто Ких" из городка "Сьерра(TM) в штате "Невада" старый друг семьи, бывши может быть, любовник Шарлотгы,бескорыстный, может быть, защитник детей. Но больнее всегопронзила меня кощунственная анаграмма нашего первогонезабвенного привала (в 1947-ом году, читатель!), которую яотыскал в книге касбимского мотеля, где он ночевал рядом с нами:"Ник. Павлыч Хохотов, Вран, Аризона".
Исковерканные автомобильные номера, оставляемые всеми этимиКувшинкиными, Фатаморганами и Траппами, всего лишь указывали нато, что хозяева постоялых дворов плохо проверяют идентификациюмашин, даваемую проезжими. Ссылки - неполные или неправильные на автомобили, которые наш преследователь нанимал для короткихперегонов между Уэйсом и Эльфинстоном, я, разумеется, не могиспользовать. Номер, относящийся к его первоначальнуиу,по-видимому собственному, Яку, представлял собой мерцаниепеременчивых цифр, из которых одни он переставлял, другиепеределывал или пропускал; но самые комбинации этих цифр как-топерекликались (например, ВШ 1564 и ВШ 1616 или КУ 6969 и КУКУ9933), хотя были так хитро составлены, что не поддавалисьприведению к общему знаменателю.
Мне пришло в голову, что после того, как он передалвишневый Як приспешникам в Уэйсе и перешел на систему"перекладных", преемники его могли оказаться менееосмотрительными и, может быть, оставили в какой-нибудь отельнойкниге прототип тех взаимно связанных номеров. Но если искатьбеса на дорогах, по которым он наверняка проехал, было такимсложным, запутанным и безнадежным делом, чего мог я ожидать отпопыток напасть на след неизвестных автомобилистов,путешествующих по неизвестным мне маршрутам?
24
К тому времени, как я достиг Бердслея, в порядке тойрекапитуляции, о которой я теперь достаточно поговорил, у меня вуме создался довольно полный образ, и этот образ я свел - путемисключения (всегда рискованным) - к тому единственномуконкретному первоисточнику, который работа больного мозга ишаткой памяти могла отыскать.
Кроме преподобного Ригор Мортис (как девочки окрестилипастора) и почтенного старца, преподававшего необязательныенемецкий язык и латынь, в Бердслейской гимназии не былопостоянных учителей мужского пола. Но два-три раза в течениеучебного года (1948 - 49) приходил с волшебным фонаремискусствовед из Бердслейского Университета показыватьгимназисткам цветные снимки французских замков и образцыимпрессионистической живописи. Мне хотелось присутствовать приэтих проекциях и лекциях, но Долли, как это у нас водилось,попросила меня не ходить, - и баста. Кроме того, я помнил, чтоГастон называл этого именно преподавателя блестящим garqon; ноэто было все; память отказывалась выдать мне имя любителястаринных шато.
В день, назначенный для казни, я прошел по слякоти черезуниверситетский двор к одному из указанных мне зданий. Там яузнал, что фамилия искусствоведа Риггс (что несколько напоминалофамилию знакомого нам служителя культа), что он холост, и чточерез десять минут он выйдет из университетского музея, гдесейчас читает лекцию. Я сел на мраморную скамью (дар некойЦецилии Рамбль) у входа в лекционный зал музея. Дожидаясь там, сболезненным ощущением в предстательной железе, подвыпивший,истощенный недостатком сна, сжимая кольт в кулаке, засунутом вкарман макинтоша, я вдруг спохватился, что я ведь сошел с ума иготов совершить глупость. Существовал один шанс среди миллионов,что Альберт Риггс, доцент, держит мою Лолиту под замком у себяна дому, 69, улица Линтера - в названии было что-то знакомое..
Нет, он никак не мог быть моим губителем. Чепуха. Я терялрассудок и тратил зря время. Он и она сейчас в Калифорнии, а нездесь.
Вскоре, за белыми статуями, украшающими вестибюль, язаметил смутное оживление. Дверь - не та, на которую я жадноуставился, а другая, подальше, - бодро распахнулась, и средистайки студенток запрыгала, как пробка, лысина щупленькоголектора, а затем ко мне стали приближаться его блестящие кариеглаза. Я никогда в жизни его не видал, хотя он стал настаивать,что мы как-то познакомились на приеме в саду Бердслейской школы
А как поживает моя очаровательная дочь, теннисистка? У него, ксожалению, еще одна лекция. До скорого!
Другие попытки опознания разрешились не так скоро. Черезобъявление в одном из журнальчиков, оставшихся мне от Лолиты, ярешился войти в сношение с частным сыщиком, бывшим боксером, ипросто чтобы дать ему понятие о методе, которым пользовалсянегодяй, преследовавший нас до Эльфинстона, я ознакомил его снекоторыми образцами имен и адресов, набранных мной на обратномпути. Он потребовал порядочный аванс, и в продолжение двадцатимесяцев - двадцати месяцев, читатель! - болван занимался тем,что кропотливо проверял эти явно вымышленные данные! Я уже давнопорвал с ним всякие деловые сношения, когда однажды он явился комне с победоносным видом и сообщил, что Боб Браунингдействительно живет около поселка Долорес в юго-западномКолорадо и что он оказался краснокожим киностатистомвосьмидесяти с лишком лет
