Школьная библиотека

увидит меня до моего ухода. Почему эти люди так много полагают,и так мало бреются, и так презирают слуховые аппараты?

"Садись", сказала она, звучно ударив себя по бедрам. Яопять опустился в черную качалку.

"Итак, вернемся к делу. Ты, значит, предала меня. Куда выпоехали? Где он сейчас?"

Она взяла с камина глянцевитую вогнутую фоточку. Пожилаяженщина в белом, толстая, сияющая, колченогая, в очень короткомплатье; и мужчина в жилетке: моржовые усы, цепочка от часов

Родители мужа. Живут с семьей его брата в Джуно.

"Ты уверен, что не хочешь папироску?"

Она закурила. Я впервые видел ее курящей. Строговоспрещалось в царствование Гумберта Грозного. Плавно, всиневатой дымке, Шарлотта Гейз встала из гроба. Я, конечно,найду его без труда, через дядю-дантиста, если не скажет.

"Предала тебя? Нет". Она направила в камин стрелу папиросы,быстро постукивая по ней указательным пальцем, совершенно какэто делала ее мать, и совершенно так же, Боже мой, ноггемсоскребая частичку папиросной бумаги с нижней губы. Нет. Онаменя не предавала. Все произошло по-дружески. Эдуза предупредилаее в свое время, что Ку не равнодушен к маленьким девочкам - егораз чуть ли не в тюрьму посадили, между прочим, и он знал, чтоона знает. Положив локоть на ладонь, затянулась, улыбнулась,выпустила дым, стрельнула опять в направлении камина

Погрузилась в воспоминания. Дело в том, что он видел насквозь (сулыбкой), все и всех, потому что он не был как я или она, а былгений. Замечательный человек. И такой весельчак. Катался сосмеху, когда она ему призналась в моих с ней отношениях, какоеже тут предательство, раз было вполне безопасно ему рассказать?

"Ну, так вот. Ку - его все звали Ку -"

Так назывался, сокращенно, ее летний лагерь (Кувшинка)

Забавное совпадение. Он, значит, повез ее на шикарное ранчо втрехстах милях от как его... Элефанта (Эльфинстон). А какназывалось ранчо? Ах, очень глупое название: Дук-Дук - ничего незначащее слово (ну, это положим)... но это, вообще, теперь всеравно, так как место исчезло, испарилось. А какая была прелесть- я представить себе не могу феноменальную роскошь этого ранчо там все' было, ну, просто все' - даже собственный водопад внутридома! Я, может быть, помнил рыжего типа, с которым мы (мы!)как-то играли в теннис? Ранчо принадлежало, собственно, братурыжего, но он его уступил Ку на лето. Когда Ку с ней приехал, имустроили нечто вроде коронации, а потом взяли и бросили вбассейн, чуть не утопили, как делают при переходе через экватор

Ну, ты знаешь...

Закатила глаза в знак искусственной покорности судьбе.

"Пожалуйста, дальше".

Ну, так вот. Предполагалось, что он повезет ее в сентябрев Холливуд - посмотреть, годится ли она для эпизодической роли вфильме, основанном на его пьесе "Золотые Струны". Она надеяласьдаже, что ей дадут дублировать одну из знаменитейших актрисочекна клиговым светом ослепительно облитом теннисном корте. Увы, доэтого никогда не дошло.

"Где теперь находится негодяй?"

Почему - негодяй? Замечательный человек во многих смыслах

Но там в ранчо жизнь состояла сплошь из пьянства и наркотиков

И, конечно, он был совершенный монстр в половом отношении, и егоп0узья были его рабами. Я не могу себе представить (я, Гумберт,не могу себе представить!), какими вещами все они занимались вДукДуковом Ранчо. Она наотрез отказалась принимать в этомучастие, и он ее прогнал.

"Какие вещи?"

"Ах, странные, поганые, фантастические вещи. Видишь ли, унего там были и девочки, и мальчики, и несколько взрослыхмужчин, и требовалось, чтобы мы Бог знает что проделывали всевместе в голом виде, пока мадам Дамор производила киносъемку"

(Жостине маркиза де Сада было вначале двенадцать лет.)

"Что именно - проделывали?"

"Ах, гадости... Ах я, нет, право же, я..." (Она произнеслаэто "я" как сдавленный крик, прислушиваясь к источнику тягучейболи, и за неимением слов растопырила все пять пальцев угловаторазрезающей воздух руки. Нет - не могла, отказывалась подробнееобъяснить в присутствии ребенка, которого несла.

Что ж, ее дело.

"Да и какое это имеет значение теперь", сказала она,кулаком уминая подушку и затем поворачиваясь животом вверх надиване. "Дикие вещи, грязные вещи. Я сказала - нет, ни за что нестану - (она наивно употребила непечатный вульгаризм дляобозначения прихоти, хорошо известной нам обоим) твоих мерзкихмальчишек, потому что мне нужен только ты. Вот и вышвырнул онменя".

Оставалось немного досказать. В ту зиму (1949 - 1950), Фэй иона тяжелым трудом зарабатывали на жизнь. В течение двух лет онапереходила с места на место, работая в маленьких пришоссейныхресторанах, а потом встретила Дика. Нет, она не знала, гденаходится тот. Вероятно, где-нибудь в Нью-Йорке. При егознаменитости, она, разумеется, легко бы его нашла, если бызахотела. Фзй попробовала вернуться в ранчо, но оно просто несуществовало больше - сгорело дотла, ничего не оставалось,только черная куча мусора. Это ей показалось так странно, такстранно...

Что ж, у Мак-Ку было тоже похожее имя, и тоже сгорел дом.

Она прикрыла глаза и разинула рот, откинувшись назад наподушку и опустив одну байковую ножку на пол. Пол шел слегка подуклон, стальной шарик докатился бы прямо до кухни. Я знал теперьвсе, что мне нужно было знать. В мои намерения не входилотерзать мою милочку. Где-то за лачугой Билля радио запело послетрудового дня о безумной, обреченной любви, и вот она былапередо мной, уже потрепанная, с уже не детскими вспухшими жиламина узких руках, с гусиными пупырышками на бледной кожепредплечьев, с не мкими "обезьяньими" ушами, с небритымиподмышками, вот она полулежала передо мной (моя Лолита!),безнадежно увядшая в семнадцать лет, с этим младенцем в ней, ужемечтающим стать, небось, большим заправилой и выйти в отставку в2020-ом году, - и я глядел, и не мог наглядеться, и знал - стольже твердо, как то, что умру, - что я люблю ее больше всего, чтокогда-либо видел или мог вообразить на этом свете, или мечталувидеть на том. От нее оставалось лишь легчайшее фиалковоевеяние, листопадное эхо той нимфетки, на которую я наваливался стакими криками в прошлом; эхо на краю красного оврага, с далекимлесом под белесым небом, с бурыми листьями, запрудившими ручей,с одним последним сверчком в сухом бурьяне... Но, слава Богу, ябоготворил не только эхо. Грех, который я, бывало, лелеял вспутанных лозах сердца, mon grand peche radieux, сократился досвоей сущности: до бесплодного и эгоистического порока; и еготоя вычеркивал и проклинал. Вы можете глумиться надо мной игрозить очистить зал суда, но, пока мне не вставят кляпа и непридушат меня, я буду вопить о своей бедной правде. Неистовохочу, чтобы весь свет узнал, как я люблю свою Лолиту, этуЛолиту, бледную и оскверненную, с чужим ребенком под сердцем, новсе еще сероглазую, все еще с сурмянистыми ресницами, все ещерусую и миндальную, все еще Карменситу, все еще мою, мою..

Changeons de vie, ma Carmen, allons vivre quelque part ou nousne serons jamais separes. Огайо? Дебри Массачусетса? Мерри Мэй?Все равно, даже если эти ее глаза потускнеют до рыбьейблизорукости и сосцы набухнут и потрескаются, а прелестное,молодое, замшевое устьице осквернят и разорвут роды, - дажетогда я все еще буду с ума сходить от нежности при одном видетвоего дорогого, осунувшегося лица, при одном звуке твоегогортанного молодого голоса, моя Лолита.

"Лолита", проговорил я, "это, может быть, бессмысленно ибесполезно, но я должен это сказать. Жизнь весьма коротка

Отсюда до старого автомобиля, который так хорошо тебе знаком,двадцать, двадцать пять шагов расстояния. Это очень небольшаяпрогулка. Сделай эти двадцать пять шагов. И будем жить-поживатьдо скончания века.

Carmen, voulez-vous venir avec moi?

"Ты хочешь сказать", ответила она, открыв глаза и слегкаприподнявшись (змея, собирающаяся ударить), "ты хочешь сказать,что дашь нам (нам!) денег, только если я пересплю с тобой вгостинице? Ты зто хочешь сказать?"

"Нет, нет. Ты меня превратно поняла. Я хочу, чтобы тыпокинула своего случайного Дика, и эту страшную дыру и переехалако мне - жить со мной, умереть со мной, все, все со мной(TM)(даю общий смысл моих слов).

"Ты ненормальный", сказала она, по-детски гримаснищая.

"Обдумай, Лолита. Никакой разницы не будет. Кроме - однойвещи, но это не важно (отмены казни, я хотел сказать, но несказал). Во всяком случае, даже если ты откажешься, ты все равнополучишь свое... trousseau".

"Ты не шутишь?" спросила Долли