Школьная библиотека

и мечтаний, без всякого следа проходящих в уме и воображении,есть такие, которые оставляют в них глубокую чувствительнуюборозду; так что часто, не помня уже сущности мысли, помнишь,что было что-то хорошее в голове, чувствуешь след мысли истараешься снова воспроизвести ее. Такого рода глубокий следоставила в моей душе мысль о пожертвовании своего чувства впользу счастья Маши, которое она могла найти только всупружестве с Васильем

Глава XIX. ОТРОЧЕСТВО

Едва ли мне поверят, какие были любимейшие и постояннейшиепредметы моих размышлений во время моего отрочества, - так какбыли несообразны с моим возрастом и положением.....

проводит на верху за занятиями, не по принуждению, а пособственному желанию. Он чрезвычайно самолюбив и не хочетвыдержать экзамен посредственно, а отлично.

Но вот наступил день первого экзамена. Володя надеваетсиний фрак с бронзовыми пуговицами, золотые часы илакированные сапоги; к крыльцу подают фаэтон папа, Николайоткидывает фартук, и Володя с St.-Jerome'ом едут вуниверситет. Девочки, в особенности Катенька, с радостными,восторженными лицами смотрят в окно на стройную фигурусадящегося в экипаж Володи, папа говорит: "Дай бог, дай бог",- а бабушка, тоже притащившаяся к окну, со слезами на глазах,крестит Володю до тех пор, пока фаэтон не скрывается за угломпереулка, и шепчет что-то.....

Никогда ни в ком не встречал я такого фамильного сходства,как между сестрой и матушкой. Сходство это заключалось не влице, не в сложении, но в чем-то неуловимом: в руках, в манереходить, в особенности в голосе и в некоторых выражениях. КогдаЛюбочка сердилась и говорила: "целый век не пускают", этослово целый век, которое имела тоже привычку говорить maman,она выговаривала так, что, казалось, слышал ее, как-топротяжно: це-е-лый век; но необыкновеннее всего было этосходство в игре ее на фортепьяно и во всех приемах при этом:она так же оправляла

платье, так же поворачивала листы левой рукой сверху, также с досады кулаком била по клавишам, когда долго не удавалсятрудный пассаж, и говорила: "ах, бог мой", и та же неуловимаянежность и отчетливость игры, той прекрасной фильдовской игры,так хорошо названной jeu perle *), прелести которой не моглизаставить забыть все фокус-покусы новейших пьянистов.....

Наблюдения мои в девичьей давно уже прекратились, мнесовестно прятаться за двери, да притом и убеждение в любвиМаши к Василью, признаюсь, несколько охладило меня

Окончательно же исцеляет меня от этой несчастной страстиженитьба Василья, для которой я сам, по просьбе его,испрашиваю у папа позволения.

Когда молодые, с конфетами на подносе, приходят к папаблагодарить его, и Маша, в чепчике с голубыми лентами, тоже зачто-то благодарит всех нас, целуя каждого в плечико, ячувствую только запах розовой помады от ее волос, но нималейшего волнения.....

- Оттого, что, ты знаешь, я не люблю сидеть в ложе.

- Отчего?

- Не люблю, мне неловко.

- Опять старое! не понимаю, отчего тебе может быть неловкотам, где все тебе очень рады. Это смешно, mon cher*).

------

*) мой дорогой (фр.)

- Что ж делать, si e suis timide!*) Я уверен, ты в жизнисвоей никогда не краснел, а я всякую минуту, от малейшихпустяков! - сказал он, краснея в это же время.

---------

*) если я застенчив! (фр.)

- Savez vous, d'ou vient vorte timidite?.. d'un excesd'amour propre, mon cher*), - сказал Дубков покровительственнымтоном.....

- Да, но чтобы быть уверенным в человеке, надо быть с нимсовершенно дружным, а мы с вами не дружны еще, Nicolas;помните, мы говорили о дружбе: чтобы быть истинными друзьями,нужно быть уверенным друг в друге.

- Быть уверенным в том, что ту вещь, которую я скажу вам,уже вы никому не скажете, - сказал я. - А ведь самые важные,интересные мысли именно те, которые мы ни за что не скажемдруг другу.

- И какие гадкие мысли! такие подлые мысли, что ежели бы мызнали, что должны признаваться в них, они никогда не смели бызаходить к нам в голову.....

Изд: Москва, издательство "Правда", 1987 г

OCR: Michael SereginГлава I. УЧИТЕЛЬ КАРЛ ИВАНЫЧ

12 августа 18..., ровно в третий день после дня моегорождения, в который мне минуло десять лет и в который яполучил такие чудесные подарки, в семь часов утра - КарлИваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой- из сахарной бумаги на палке - по мухе. Он сделал это такнеловко, что задел образок моего ангела, висевший на дубовойспинке кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову. Явысунул нос из-под одеяла, остановил рукою образок, которыйпродолжал качаться, скинул убитую муху на пол и хотязаспанными, но сердитыми глазами окинул Карла Иваныча.....

помню, как он рассказывал ее Николаю, - ужасно быть в егоположении!" И так жалко станет, что, бывало, подойдешь к нему,возьмешь за руку и скажешь: "Lieber*) Карл Иваныч!" Он любил,когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, чторастроган.

----------

*) Милый (нем.)

На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, ноискусно подкленные рукою Карла Иваныча. На третьей стене, всередине которой была дверь вниз, с одной стороны висели двелинейки: одна - изрезанная, наша, другая - новенькая,собственная, употребляемая им более для поощрения, чем длялиневания; с другой - черная доска, на которой кружкамиотмечались наши большие проступки и крестиками - маленькие

Налево от доски был угол, в который нас ставили на колени.....

когда Яков сам начинал говорить, пальцы приходили в сильнейшеебеспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По ихдвижениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мыслиЯкова; лицо же его всегда было спокойно - выражало сознаниесвоего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: яправ, а впрочем, воля ваша!

Увидев нас, папа только сказал:

- Погодите, сейчас.

И показал движением головы дверь, чтобы кто-нибудь из насзатворил ее.

- Ах, боже мой милостивый! что с тобой нынче, Яков? продолжал он к приказчику, подергивая плечом (у него была этапривычка).....

**)Я иду из кофейни (нем).

***)Вы не читали газету? (нем.)

Карл Иваныч рассердился, поставил меня на колени, твердил,что это упрямство, кукольная комедия (это было любимое егослово), угрожал линейкой и требовал, чтобы я просил прощенья,тогда как я от слез не мог слова вымолвить; наконец, должнобыть, чувствуя свою несправедливость, он ушел в комнатуНиколая и хлопнул дверью.

Из классной слышен был разговор в комнате дядьки.

- Ты слышал, Николай, что дети едут в Москву? - сказал КарлИваныч, входя в комнату.....