Школьная библиотека

VI

Прошло два месяца с лишком. В течение всего этого времени Рудин почтине выезжал от Дарьи Михайловны. Она не могла обойтись без него. Рассказывать ему о себе, слушать его рассуждения стало для нее потребностью

Он однажды хотел уехать, под тем предлогом, что у него вышли все деньги:она дала ему пятьсот рублей. Он занял также у Волынцева рублей двести

Пигасов гораздо реже прежнего посещал Дарью Михайловну: Рудин давил егосвоим присутствием. Впрочем, давление это испытывал не один Пигасов

- Не люблю я этого умника, - говаривал он, - выражается он неестественно, ни дать ни взять, лицо из русской повести; скажет: "Я", и с умилением остановится.....

ви... Вопрос этот надобно совсем иначе поставить... надо поглубже зачерпнуть... Любовь! - продолжал он, - в ней все тайна: как она приходит,как развивается, как исчезает. То является она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробиваетсяпламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползет она в сердце, какзмея, то вдруг выскользнет из него вон... Да, да; это вопрос важный. Даи кто любит в наше время? кто дерзает любить?

И Рудин задумался

- Что это Сергея Павлыча давно не видать? - спросил он вдруг

Наталья вспыхнула и нагнула голову к пяльцам

- Не знаю, - прошептала она

- Какой это прекраснейший, благороднейший человек!- промолвил Рудин,вставая.....

- Ну, так и есть! Ты говоришь женщине дело, по убеждению; а она дотех пор не успокоится, пока не придумает какой-нибудь мелкой, посторонней причины, заставляющей тебя говорить именно так, а не иначе

Александра Павловна рассердилась

- Право, мосье Лежнев! вы начинаете преследовать женщин не хуже господина Пигасова: но, воля ваша, как вы ни проницательны, все-таки мнетрудно поверить, чтобы вы в такое короткое время могли всех и все понять. Мне кажется, вы ошибаетесь. По-вашему, Рудин - Тартюф какой-то

- В том-то и дело, что он даже не Тартюф.....

все наши лица, послушали бы речи наши! В глазах у каждого восторг, и щеки пылают, и сердце бьется, и говорим мы о боге, о правде, о будущностичеловечества, о поэзии - говорим мы иногда вздор, восхищаемся пустяками;но что за беда!.. Покорский сидит, поджав ноги, подпирает бледную щекурукой, а глаза его так и светятся. Рудин стоит посередине комнаты и говорит, говорит прекрасно, ни дать ни взять молодой Демосфен перед шумящим морем; взъерошенный поэт Субботин издает по временам и как бы во снеотрывистые восклицания; сорокалетний бурш, сын немецкого пастора, Шеллер, прослывший между нами за глубочайшего мыслителя по милости своеговечного, ничем не нарушимого молчания, как-то особенно торжественно безмолвствует; сам веселый Щитов, Аристофан наших сходок, утихает и толькоухмыляется; два-три новичка слушают с восторженным наслаждением.....

его не узнаю... Но неужели вы думаете..

- Тише! он, кажется, идет сюда, - произнес шепотом Лежнев. - А Наталья не ребенок, поверьте мне, хотя, к несчастию, неопытна, как ребенок. Вы увидите, эта девочка удивит всех нас

- Каким это образом?

- А вот каким образом... Знаете ли, что именно такие девочки топятся,принимают яду и так далее? Вы не глядите, что она такая тихая: страсти вней сильные и характер тоже ой-ой!

- Ну, уж это, мне кажется, вы в поэзию вдаетесь. Такому флегматику,как вы, пожалуй, и я покажусь вулканом

- Ну, нет! - проговорил с улыбкой Лежнев.....

родственное участие... А потому я надеюсь, вы не найдете моего вопросанескромным: скажите, ваше сердце до сих пор совершенно спокойно?

Наталья вся вспыхнула и ничего не сказала. Рудин остановился, и онаостановилась

- Вы не сердитесь на меня? - спросил он

- Нет, - проговорила она, - но я никак не ожидала..

- Впрочем, - продолжал он. - вы можете не отвечать мне. Ваша тайнамне известна

Наталья почти с испугом взглянула на него

- Да... да; я знаю, кто вам нравится. И я должен сказать - лучшеговыбора вы сделать не могли.....

Героем вечера был Пигасов. Рудин уступил ему поле сражения. Он оченьсмешил Дарью Михайловну; сперва он рассказывал об одном своем соседе,который, состоя лет тридцать под башмаком жены, до того обабился, что,переходя однажды, в присутствии Пигасова, мелкую лужицу, занес назад руку и отвел вбок фалды сюртука, как женщины это делают со своими юбками

Потом он обратился к другому помещику, который сначала был масоном, потом меланхоликом, потом желал быть банкиром

- Как же это вы были масоном, Филипп Степаныч? - спросил его Пигасов

- Известно как: я носил длинный ноготь на пятом пальце

Но больше всего смеялась Дарья Михайловна, когда Пигасов пустилсярассуждать о любви и уверять, что и о нем вздыхали, что одна пылкая немка называла его даже "аппетитным Африканчиком и хрипунчиком".....

окно

Губы его слегка подергивало. Ему было неловко; но он старался скрытьсвое замешательство

- Я вас не ждал, точно, - возразил Волынцев, - я скорее, после вчерашнего дня, мог ждать кого-нибудь - с поручением от вас

- Я понимаю, что вы хотите сказать, - промолвил Рудин, садясь, - иочень рад вашей откровенности. Этак гораздо лучше. Я сам приехал к вамкак к благородному человеку

- Нельзя ли без комплиментов? - заметил Волынцев

- Я желаю объяснить вам, зачем я приехал

- Мы с вами знакомы: почему же вам и не приехать ко мне? Притом же выне в первый раз удостоиваете меня своим посещением

- Я приехал к вам как благородный человек к благородному человеку, повторил Рудин, - и хочу теперь сослаться на собственный ваш суд.....

- Михайло Михайлыч приехал, - сказала она, - хочешь ты его видеть?

- Хочу, - ответил Волынцев, - пошли его сюда

Лежнев вошел

- Что - ты нездоров? - спросил он, усаживаясь на кресла возле дивана

Волынцев приподнялся, оперся на локоть, долго, долго посмотрел своемуприятелю в лицо и тут же передал ему весь свой разговор с Рудиным, отслова до слова. Он никогда до тех пор и не намекал Лежневу о своихчувствах к Наталье, хотя и догадывался, что они для него не были скрыты

- Ну, брат, удивил ты меня, - проговорил Лежнев, как только Волынцевкончил свой рассказ.....

- Ах, как бы не подсмотрели нас! - твердила Маша. - Уж и тому дивиться надо, как мы из дому-то вышли. Как бы мамзель не проснулась..

Благо, недалеко... А уж они ждут-с, - прибавила она, увидев внезапностатную фигуру Рудина, картинно стоявшего на плотине, - только напрасноони этак на юру стоят - сошли бы в лощину

Наталья остановилась

- Подожди здесь, Маша, у сосен, - промолвила она и спустилась к пруду

Рудин подошел к ней и остановился в изумлении. Такого выражения онеще не замечал на ее лице.....