Школьная библиотека

- Вас не интересует это? - Напротив, очень. Что именно вам пишут, если можно узнать? - спросилон

Анна встала и подошла к Бетси

- Дайте мне чашку чая, - сказала она, останавливаясь за ее стулом

Пока княгиня Бетси наливала ей чай, Вронский подошел к Анне

- Что же вам пишут? - повторил он

- Я часто думаю, что мужчины не понимают того, что неблагородно, авсегда говорят об этом, - сказала Анна, не отвечая ему. - Я давно хотеласказать вам, прибавила она и, перейдя несколько шагов, села у угловогостола с альбомами

- Я не совсем понимаю значение ваших слов, - сказал он, подавая ейчашку

Она взглянула на диван подле себя, и он тотчас же сел

- Да, я хотела сказать вам, - сказала она, не глядя на него. - Вы дурно поступили, дурно, очень дурно

- Разве я не знаю, что я дурно поступил? Но кто причиной, что я поступил так? - Зачем вы говорите мне это? - сказала она, строго взглядывая на него

- Вы знаете зачем, - отвечал он смело и радостно, встречая ее взгляд ине спуская глаз

Не он, а она смутилась

- Это доказывает только то, что у вас нет сердца, - сказала она. Новзгляд ее говорил, что она знает, что у него есть сердце, и от этого-тобоится его

- То, о чем вы сейчас говорили, была ошибка, а не любовь

- Вы помните, что я запретила вам произносить это слово, это гадкоеслово, - вздрогнув, сказала Анна; но тут же она почувствовала, что однимэтим словом: запретила она показывала, что признавала за собой известныеправа на него и этим самым поощряла его говорить про любовь. - Я вамдавно это хотела сказать, - продолжала она, решительно глядя ему в глазаи вся пылая жегшим ее лицо румянцем, - а нынче я нарочно приехала, зная,что я вас встречу. Я приехала сказать вам, что это должно кончиться. Яникогда ни перед кем не краснела, а вы заставляете меня чувствовать себявиновною в чем-то

Он смотрел на нее и был поражен новою духовною красотой ее лица

- Чего вы хотите от меня? - сказал он просто и серьезно

- Я хочу, чтобы вы поехали в Москву и просили прощенья у Кити, - сказала она, и огонек замигал в ее глазах

- Вы не хотите этого, - сказал он

Он видел, что она говорит то, что принуждает себя сказать, но не то,чего хочет

- Если вы любите меня, как вы говорите, - прошептала она, - то сделайте, чтоб я была спокойна

Лицо его просияло

- Разве вы не знаете, что вы для меня вся жизнь; но спокойствия я незнаю и не могу вам дать. Всего себя, любовь... да. Я не могу думать овас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно. И я не вижу впереди возможности спокойствия ни для себя, ни для вас. Я вижу возможность отчаяния,несчастия... или я вижу возможность счастья, какого счастья!.. Разве ононе возможно? - прибавил он одними губами; но она слышала

Она все силы ума своего напрягла на то, чтобы сказать то, что должно;но вместо того она остановила на нем свой взгляд, полный любви, и ничегоне ответила

"Вот оно!- с восторгом думал он. - Тогда, когда я уже отчаивался икогда, казалось, не будет конца, - вот оно! Она любит меня. Она признается в этом"

- Так сделайте это для меня, никогда не говорите мне этих слов, и будем добрыми друзьями, - сказала она словами; но совсем другое говорил еевзгляд

- Друзьями мы не будем, вы это сами знаете. А будем ли мы счастливейшими, или несчастнейшими из людей - это в вашей власти

Она хотела сказать что-то, но он перебил ее

- Ведь я прошу одного, прошу права надеяться, мучаться, как теперь; ноесли и этого нельзя, велите мне исчезнуть, и я исчезну. Вы не будете видеть меня, если мое присутствие тяжело вам

- Я не хочу никуда прогонять вас

- Только не изменяйте ничего. Оставьте все как есть, - сказал он дрожащим голосом. - Вот ваш муж

Действительно, в эту минуту Алексей Александрович своею спокойною, неуклюжею походкой входил в гостиную

Оглянув жену и Вронского, он подошел к хозяйке и, усевшись за чашкойчая, стал говорить своим неторопливым, всегда слышным голосом, в своемобычном шуточном тоне, подтрунивая над кем-то

- Ваш Рамбулье в полном составе, - сказал он, оглядывая все общество,- грации и музы

Но княгиня Бетси терпеть не могла этого тона его, sneering, как онаназывала это, и, как умная хозяйка, тотчас же навела его на серьезныйразговор об общей воинской повинности. Алексей Александрович тотчас жеувлекся разговором и стал защищать уже серьезно новый указ пред княгинейБетси, которая нападала на него

Вронский и Анна продолжали сидеть у маленького стола

- Это становится неприлично, - шепнула одна дама, указывая глазами наКаренину, Вронского и ее мужа

- Что я вам говорила? - отвечала приятельница Анны

Но не одни эти дамы, почти все бывшие в гостиной, даже княгиня Мягкаяи сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от общегокружка, как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович ниразу не взглянул в ту сторону и не был отвлечен от интереса начатогоразговора

Заметив производимое на всех неприятное впечатление, княгиня Бетсиподсунула на свое место для слушания Алексея Александровича другое лицои подошла к Анне

- Я всегда удивляюсь ясности и точности выражений вашего мужа, - сказала она. - Самые трансцендентные понятия становятся мне доступны, когдаон говорит

- О да!- сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не понимая ни одногослова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла к большому столу иприняла участие в общем разговоре

Алексей Александрович, просидел полчаса, подошел к жене и предложил ейехать вместе домой; но она, не глядя на него, отвечала, что останетсяужинать. Алексей Александрович раскланялся и вышел

Старый, толстый татарин, кучер Карениной, в глянцевом кожане, с трудомудерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей стоял, отворив дверцу. Швейцар стоял, держа наружную дверь.Анна Аркадьевнаотцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский

- Вы ничего не сказали; положим, я ничего и не требую, - говорил он, но вы знаете, что не дружба мне нужна, мне возможно одно счастье в жизни, это слово, которого вы так не любите... да, любовь..

- Любовь... - повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, вто же время, как она отцепила кружево, прибавила:- Я оттого и не люблюэтого слова, что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чемвы можете понять, - и она взглянула ему в лицо. - До свиданья! Она подала ему руку и быстрым, упругим шагом прошла мимо швейцара искрылась в карете, Ее взгляд, прикосновение руки прожгли его. Он поцеловал свою ладонь втом месте, где она тронула его, и поехал домой, счастливый сознанием того, что в нынешний вечер он приблизился к достижению своей цели более,чем в два последние месяца

VIII Алексей Александрович ничего особенного и неприличного не нашел в том,что жена его сидела с Вронским у особого стола и о чем-то оживленно разговаривала; но он заметил, что другим в гостиной это показалось чем-тоособенным и неприличным, и потому это показалось неприличным и ему. Онрешил, что нужно сказать об этом жене

Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе в кабинет, какон это делал обыкновенно, и сел в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, какбы отгоняя что-то. В обычный час он встал и сделал свой ночной туалет

Анны Аркадьевны еще не было. С книгой под мышкой он пришел наверх, но внынешний вечер, вместо обычных мыслей и соображений о служебных делах,мысли его были наполнены женою и чем-то неприятным, случившимся с нею

Он, противно своей привычке, не лег в постель, а, заложив за спину сцепившиеся руки, принялся ходить взад и вперед по комнатам. Он не моглечь, чувствуя, что ему прежде необходимо обдумать вновь возникшее обстоятельство

Когда Алексей Александрович решил сам с собой, что нужно переговоритьс женою, ему казалось это очень легко и просто; но теперь, когда он сталобдумывать это вновь возникшее обстоятельство, оно показалось ему оченьсложным и затруднительным

Алексей Александрович был не ревнив. Ревность, по его убеждению, оскорбляет жену, и к жене должно иметь доверие. Почему должно иметь доверие, то есть полную уверенность в том, что его молодая жена всегда будетего любить, он себя не спрашивал; но он не испытывал недоверия, потомуимел доверие и говорил себе, что надо его иметь. Теперь же, хотя убеждение его о том, что ревность есть постыдное чувство и что нужно иметь до