Книга "Анна Каренина". Страница 174

пешно обратился к ней

- Непременно завтра я все кончу

- От кого депеша? - спросила она, не слушая его

- От Стивы, - отвечал он неохотно

- Отчего же ты не показал мне? Какая же может быть тайна между Стивойи мной? Вронский воротил камердинера и велел принесть депешу

- Я не хотел показывать потому, что Стива имеет страсть телеграфировать; что ж телеграфировать, когда ничто не решено? - О разводе? - Да, но он пишет: ничего еще не мог добиться. На днях обещал решительный ответ. Да вот прочти

Дрожащими руками Анна взяла депешу и прочла то самое, что сказалВронский. В конце еще было прибавлено: надежды мало, но я сделаю всевозможное и невозможное

- Я вчера сказала, что мне совершенно все равно, когда я получу и дажеполучу ли развод, - сказала она покраснев. - Не было никакой надобностискрывать от меня. "Так он может скрыть и скрывает от меня свою перепискус женщинами", - подумала она

- А Яшвин хотел приехать нынче утром с Войтовым, - сказал Вронский, кажется, что он выиграл с Певцова все, и даже больше того, что тот можетзаплатить, - около шестидесяти тысяч


- Нет, - сказала она, раздражаясь тем, что он так очевидно этой переменой разговора показывал ей, что она раздражена, - почему же ты думаешь, что это известие так интересует меня, что надо даже скрывать? Ясказала, что не хочу об этом думать, и желала бы, чтобы ты этим так жемало интересовался, как и я

- Я интересуюсь потому, что люблю ясность, - сказал он

- Ясность не в форме, а в любви, - сказала она, все более и болеераздражаясь не словами, а тоном холодного спокойствия, с которым он говорил. - Для чего ты желаешь этого? "Боже мой, опять о любви", - подумал он, морщась


- Ведь ты знаешь для чего: для тебя и для детей, которые будут, - сказал он

- Детей не будет

- Это очень жалко, - сказал он

- Тебе это нужно для детей, а обо мне ты не думаешь? - сказала она,совершенно забыв и не слыхав, что он сказал: "для тебя и для детей"

Вопрос о возможности иметь детей был давно спорный и раздражавший ее

Его желание иметь детей она объясняла себе тем, что он не дорожил еекрасотой

- Ах, я сказал: для тебя. Более всего для тебя, - морщась, точно отболи, повторил он, - потому что я уверен, что бо'льшая доля твоего раздражения происходит от неопределенности положения

"Да, вот он перестал теперь притворяться, и видна вся его холодная ненависть ко мне", подумала она, не слушая его слов, но с ужасом вглядываясь в того холодного и жестокого судью, который, дразня ее, смотрел изего глаз

- Причина не та, - сказала она, - и я даже не понимаю, как причиноймоего, как ты называешь, раздражения может быть то, что я нахожусь совершенно в твоей власти. Какая же тут неопределенность положения? Напротив

- Очень жалею, что ты не хочешь понять, - перебил он ее, с упорствомжелая высказать свою мысль, - неопределенность состоит в том, что тебекажется, что я свободен

- Насчет этого ты можешь быть совершенно спокоен, - сказала она и, отвернувшись от него, стала пить кофей

Она подняла чашку, отставив мизинец, и поднесла ее ко рту. Отпив несколько глотков, она взглянула на него и по выражению его лица ясно поняла, что ему противны были рука, и жест, и звук, который она производилагубами

- Мне совершенно все равно, что думает твоя мать и как она хочет женить тебя, - сказала она, дрожащею рукой ставя чашку

- Но мы не об этом говорим

- Нет, об этом самом. И поверь, что для меня женщина без сердца, будьона старуха или не старуха, твоя мать или чужая, не интересна, и я еезнать не хочу

- Анна, я прошу тебя не говорить неуважительно о моей матери

- Женшина, которая не угадала сердцем, в чем лежат счастье и честь еесына, у той нет сердца

- Я повторяю свою просьбу не говорить неуважительно о матери, кEторуюя уважаю, - сказал он, возвышая голос и строго глядя на нее

Она не отвечала. Пристально глядя на него, на его лицо, руки, онавспоминала со всеми подробностями сцену вчерашнего примирения и егострастные ласки. "Эти, точно такие же ласки он расточал и будет и хочетрасточать другим женщинам!" - думала она

- Ты не любишь мать. Это все фразы, фразы и фразы!- с ненавистью глядяна него, сказала она

- А если так, то надо..

- Надо решиться, и я решилась, - сказала она и хотела уйти, но в этовремя в комнату вошел Яшвин

Анна поздоровалась с ним и остановилась

Зачем, когда в душе у нее была буря и она чувствовала, что стоит наповороте жизни, который может иметь ужасные последствия, зачем ей в этуминуту надо было притворяться пред чужим человеком, который рано илипоздно узнает же все, - она не знала; но, тотчас же смирив в себе внутреннюю бурю, она села и стала говорить с гостем

- Ну, что ваше дело? получили долг? - спросила она Яшвина

- Да ничего; кажется, что я не получу всего, а в середу надо ехать. Авы когда? - сказал Яшвин, жмурясь поглядывая на Вронского и, очевидно,догадываясь о происшедшей ссоре

- Кажется, послезавтра, - сказал Вронский

- Вы, впрочем, уже давно собираетесь

- Но теперь уже решительно, - сказала Анна, глядя прямо в глаза Вронскому таким взглядом, который говорил ему, чтобы он и не думал о возможности примирения

- Неужели же вам не жалко этого несчастного Певцова? - продолжала онаразговор с Яшвиным

- Никогда не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведьмое все состояние тут, - он показал на боковой карман, -и теперь я богатый человек; а нынче поеду в клуб и, может быть, выйду нищим. Ведь ктосо мной садится - тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, имы боремся, и в этом-то удовольствие

- Ну, а если бы вы были женаты, - сказала Анна, - каково бы вашей жене? Яшвин засмеялся

- Затем, видно, и не женился и никогда не собирался

- А Гельсингфорс? - сказал Вронский, вступая в разговор, и взглянул наулыбнувшуюся Анну

Встретив его взгляд, лицо Анны вдруг приняло холодно-строгое выражение, как будто она говорила ему: "Не забыто. Все то же"

- Неужели вы были влюблены? - сказала она Яшвину

- О господи! сколько раз! Но, понимаете, одному можно сесть за карты,но так, чтобы всегда встать, когда придет время rendez-vous. А мне можнозаниматься любовью, но так, чтобы вечером не опоздать к партии. Так я иустраиваю

- Нет, я не про то спрашиваю, а про настоящее. - Она хотела сказатьГельсингфорс; но не хотела сказать слово, сказанное Вронским

Приехал Войтов, покупавший жеребца; Анна встала и вышла из комнаты

Пред тем как уезжать из дома, Вронский вошел к ней. Она хотела притвориться, что ищет что-нибудь на столе, но, устыдившись притворства, прямовзглянула ему в лицо холодным взглядом

- Что вам надо? - cпросила она его по-французски

- Взять аттестат на Гамбетту, я продал его, - сказал он таким тоном,который выражал яснее слов: "Объясняться мне некогда, и ни к чему не поведет"

"Я ни в чем не виноват пред нею, - думал он. - Если она хочет себя наказывать, tant pis pour elle". Но, выходя, ему показалось, что она сказала что-то, и сердце его вдруг дрогнуло от состраданья к ней

- Что, Анна? - спросил он

- Я ничего, - отвечала она так же холодно и спокойно

"А ничего, так tant pis", - подумал он, опять похолодев, повернулся ипошел. Выходя, он в зеркало увидал ее лицо, бледное, с дрожащими губами

Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынеслиего из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать. Целый этот день онпровел вне дома, и когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему,что у Анны Аркадьевны болит голова и она просила не входить к ней

XXVI Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. Иэто была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ееразрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любилдругую женщину, - это было ясно

И, вспоминая все те жестокие слова, которые он сказал, Анна придумывала еще те слова, которые он, очевидно, желал и мог сказать ей, и все более и более раздражалась






Возможно заинтересуют книги: