Школьная библиотека

- Вы не имели телеграммы после вчерашней? Да, разбиты в третий раз, ноназавтра ожидается решительное сражение

И, поговорив еще о провозглашении королем Милана и об огромных последствиях, которые это может иметь, они разошлись по своим вагонам послевторого звонка

VI Не зная, когда ему можно будет выехать из Москвы, Сергей Иванович нетелеграфировал брату, чтобы высылать за ним. Левина не было дома, когдаКатавасов и Сергей Иванович на тарантасике, взятом на станции, запыленные, как арапы, в двенадцатом часу дня подъехали к крыльцу покровскогодома. Кити, сидевшая на балконе с отцом и сестрой, узнала деверя и сбежала вниз встретить его

- Как вам не совестно не дать знать, - сказала она, подавая руку Сергею Ивановичу и подставляя ему лоб

- Мы прекрасно доехали и вас не беспокоили, - отвечал Сергей Иванович

- Я так пылен, что боюсь дотронуться. Я был так занят, что и не знал,когда вырвусь. А вы по-старому, - сказал он улыбаясь, - наслаждаетесьтихим счастьем вне течений в своем тихом затоне. Вот и наш приятель Федор Васильич собрался наконец

- Но я не негр, я вымоюсь - буду похож на человека, - сказал Катавасовс своей обычною шутливостию, подавая руку и улыбаясь особенно блестящимииз-за черного лица зубами

- Костя будет очень рад. Он пошел на хутор. Ему бы пора прийти

- Все занимается хозяйством. Вот именно в затоне, - сказал Катавасов

- А нам в городе, кроме сербской войны, ничего не видно. Ну, как мойприятель относится ? Верно, что-нибудь не как люди? - Да он так, ничего, как все, - несколько сконфуженно оглядываясь наСергея Ивановича, отвечала Кити. - Так я пошлю за ним. А у нас папа гостит. Он недавно из-за границы приехал

И, распорядившись послать за Левиным и о том, чтобы провести запыленных гостей умываться, одного в кабинет, другого в большую Доллину комнату, и о завтраке гостям, она, пользуясь правом быстрых движений, которыхона была лишена во время своей беременности, вбежала на балкон

- Это Сергей Иванович и Катавасов, профессор, - сказала она

- Ох, в жар тяжело! - сказал князь

- Нет, папа, он очень милый, и Костя его очень любит, - как будто упрашивая его о чем-то, улыбаясь, сказала Кити, заметившая выражение насмешливости на лице отца

- Да я ничего

- Ты поди, душенька, к ним, - обратилась Кити к сестре, - и займи их

Они видели Стиву на станции, он здоров. А я побегу к Мите. Как на беду,не кормила уж с самого чая. Он теперь проснулся и, верно, кричит. - Иона, чувствуя прилив молока, скорым шагом пошла в детскую

Действительно, она не то что угадала (связь ее с ребенком не была ещепорвана), она верно узнала по приливу молока у себя недостаток пищи унего

Она знала, что он кричит, еще прежде, чем она подошла к детской. Идействительно, он кричал. Она услышала его голос и прибавила шагу. Ночем скорее она шла, тем громче он кричал. Голос был хороший, здоровый,только голодный и нетерпеливый

- Давно, няня, давно? - поспешно говорила Кити, садясь на стул и приготовляясь к кормлению. - Да дайте же мне его скорее. Ах, няня, какая выскучная, ну, после чепчик завяжете! Ребенок надрывался от жадного крика

- Да нельзя же, матушка, - сказала Агафья Михайловна, почти всегдаприсутствовавшая в детской. - Надо в оEрядке его убрать. Агу, агу! распевала она над ним, не обращая внимания на мать

Няня понесла ребенка к матери. Агафья Михайловна шла за ним с распустившимся от нежности лицом

- Знает, знает. Вот верьте богу, матушка Катерина Александровна, узналменя! - перекрикивала Агафья Михайловна ребенка

Но Кити не слушала ее слов. Ее нетерпение шло так же возрастая, как инетерпение ребенка

От нетерпения дело долго не могло уладиться

Ребенок хватал не то, что надо, и сердился

Наконец после отчаянного задыхающегося вскрика, пустого захлебывания,дело уладилось, и мать и ребенок одновременно почувствовали себя успокоенными и оба затихли

- Однако и он, бедняжка, весь в поту, - шепотом сказала Кити, ощупываяребенка. - Вы почему же думаете, что он узнает? - прибавила она, косясьна плутовски, как ей казалось, смотревшие из-под надвинувшегося чепчикаглаза ребенка, на равномерно отдувавшиеся щечки и на его ручку с красноюладонью, которою он выделывал кругообразные движения

- Не может быть! Уж если б узнавал, так меня бы узнал, - сказала Китина утверждение Агафьи Михайловны и улыбнулась

Она улыбалась тому, что, хотя она и говорила, что он не может узнавать, сердцем она знала, что не только он узнает Агафью Михайловну, ночто он все знает и понимает, и знает и понимает еще много такого, чегоникто не знает и что она, мать, сама узнала и стала понимать только благодаря ему. Для Агафьи Михайловны, для няни, для деда, для отца даже Митя был живое существо, требующее за собой только материального ухода; нодля матери он уже давно был нравственное существо, с которым уже былацелая история духовных отношений

- А вот проснется, бог даст, сами увидите. Как вот этак сделаю, он таки просияет, голубчик. Так и просияет, как денек ясный, - говорила АгафьяМихайловна

- Ну, хорошо, хорошо, тогда увидим, - прошептала Кити. - Теперь идите,он засыпает

VII Агафья Михайловна вышла на цыпочках; няня спустила стору, выгнала мухиз-под кисейного полога кроватки и шершня, бившегося о стекла рамы, исела, махая березовою вянущею веткой над матерью и ребенком

- Жара-то, жара! Хоть бы бог дождичка дал, - проговорила она

- Да, да, ш-ш-ш... - только отвечала Кити, слегка покачиваясь и нежноприжимая как будто перетянутую в кисти ниточкой пухлую ручку, котороюМитя все слабо махал, то закрывая, то открывая глазки. Эта ручка смущалаКити: ей хотелось поцеловать эту ручку, но она боялась сделать это, чтобы не разбудить ребенка. Ручка, наконец, перестала двигаться, и глазазакрылись. Только изредка, продолжая свое дело, ребенок, приподнимаясвои длинные загнутые ресницы, взглядывал на мать в полусвете казавшимися черными, влажными глазами. Няня перестала махать и задремала. Сверхупослышался раскат голоса старого князя и хохот Катавасова

"Верно, разговорились без меня, - думала Кити, - а все-таки досадно,что Кости нет. Верно, опять зашел на пчельник. Хоть и грустно, что ончасто бывает там, я все-таки рада. Это развлекает его. Теперь он сталвсе веселее и лучше, чем весною

А то он так был мрачен и так мучался, что мне становилось страшно занего. И какой он смешной!" - прошептала она, улыбаясь

Она знала, что мучало ее мужа. Это было его неверие. Несмотря на то,что, если бы у нее спросили, полагает ли она, что в будущей жизни он,если не поверит, будет погублен, она бы должна была согласиться, что онбудет погублен, - его неверие не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего не может быть спасения, и любя более всегона свете душу своего мужа, с улыбкой думала о его неверии и говорила сама себе, что он смешной

"Для чего он целый год все читает философии какие-то? -думала она. Если это все написано в этих книгах, то он может понять их. Если же неправда там, то зачем их читать? Он сам говорит, что желал бы верить. Такотчего ж он не верит? Верно, оттого, что много думает? А много думает отуединения. Все один, один. С нами нельзя ему всего говорить. Я думаю,гости эти будут приятны ему, особенно Катавасов. Он любит рассуждать сним", - подумала она и тотчас же перенеслась мыслью к тому, где удобнееположить спать Катавасова, - отдельно или вместе с Сергеем Иванычем. Итут ей вдруг пришла мысль, заставившая ее вздрогнуть от волнения и дажевстревожить Митю, который за это строго взглянул на нее. "Прачка, кажется, не приносила еще белья, а для гостей постельное белье все в расходе

Если не распорядиться, то Агафья Михайловна подаст Сергею Иванычу стеленное белье", - и при одной мысли об этом кровь бросилась в лицо Кити

"Да, я распоряжусь", - решила она и, возвращаясь к прежним мыслям,вспомнила, что что-то важное, душевное было не додумано еще, и она сталавспоминать что. "Да, Костя неверующий", - опять с улыбкой вспомнила она

"Ну, неверующий! Лучше пускай он будет всегда такой, чем как мадамШталь или какою я хотела быть тогда за границей. Нет, он уже не станетпритворяться"

И недавняя черта его доброты живо возникала пред ней. Две недели томуназад было получено кающееся письмо Степана Аркадьича к Долли. Он умолялее спасти его честь, продать ее имение, чтобы заплатить его долги. Доллибыла в отчаянье, ненавидела мужа, презирала, жалела, решалась развестись, отказать, но кончила тем, что согласилась продать часть своегоимения. После этого Кити с невольною улыбкой умиления вспомнила сконфуженность своего мужа, его неоднократные неловкие подходы к занимавшемуего делу и как он, наконец, придумав одно-единственное средство, не оскорбив, помочь Долли, предложил Кити отдать ей свою часть именья, о чемона прежде не догадалась

"Какой же он неверующий? С его сердцем, с этим страхом огорчить кого-нибудь, даже ребенка! Все для других, ничего для себя. Сергей Ивано