Школьная библиотека

Лухнов придвинул к себе две свечи, достал огромный, наполненныйденьгами, коричневый бумажник, медлительно, как бы совершая какое-тотаинство, открыл его на столе, вынул оттуда две сторублевые бумажки иположил их под карты

- Так же, как вчера - банку двести, - сказал он, поправляя очки ираспечатывая колоду

- Хорошо, - сказал, не глядя на него, Ильин между разговором, который онвел с Турбиным

Игра завязалась. Лухнов метал отчетливо, как машина, изредкаостанавливаясь и неторопливо записывая или строго взглядывая сверх очков ислабым голосом говоря: "пришлите". Толстый помещик говорил громче всех,делая сам с собой вслух различные соображения, и мусолил пухлые пальцы,загибая карты. Гарнизонный офицер молча, красиво подписывал под картой ипод столом загибал маленькие уголки. Грек сидел с боку банкомета ивнимательно следил своими впалыми черными глазами за игрой, выжидаячего-то. Завальшевский, стоя у стола, вдруг весь приходил в движение,доставал из кармана штанов красненькую или синенькую, клал сверх нее карту,прихлопывал по ней ладонью, пр8говаривал: "вывези, семерочка!", закусывалусы, переминался с ноги на ногу, краснел и приходил весь в движение,продолжавшееся до тех пор, пока не выходила карта. Ильин ел телятину согурцами, поставленную подле него на волосяном диване, и, быстро обтираяруки о сюртук, ставил одну карту за другой. Турбин, сидевший сначала надиване, тотчас же заметил, в чем дело. Лухнов не глядел вовсе на улана иничего не говорил ему; только изредка его очки на мгновение направлялись наруки улана, но большая часть его карт проигрывала

- Вот бы мне эту карточку убить, - приговаривал Лухнов про карту толстогопомещика, игравшего по полтине

- Вы бейте у Ильина, а мне-то что, - замечал помещик. И действительно,Ильина карты бились чаще других. Он нервически раздирал под столомпроигравшую карту и дрожащими руками выбирал другую. Турбин встал с диванаи попросил грека пустить его сесть подле банкомета. Грек пересел на другоеместо, а граф, сев на его стул, не спуская глаз, пристально начал смотретьна руки Лухнова

- Ильин! - сказал он вдруг своим обыкновенным голосом, который совершенноневольно для него заглушал все другие, - зачем рутерок держишься? Ты не умеешьиграть! - Уж как ни играй, всё равно

- Так ты наверно проиграешь. Дай я за тебя попонтирую

- Нет, извини, пожалуйста: уж я всегда сам. Играй за себя, ежели хочешь

- За себя, я сказал, что не буду играть; я за тебя хочу. Мне досадно, что тыпроигрываешься

- Уж, видно, судьба! Граф замолчал и, облокотясь, опять так же пристально стал смотреть на рукибанкомета

- Скверно! - вдруг проговорил он громко и протяжно

Лухнов оглянулся на него

- Скверно, скверно! - проговорил он еще громче, глядя прямо в глаза Лухнову

Игра продолжалась

- Не-хо-ро-шо! - опять сказал Турбин, только что Лухнов убил большую картуИльина

- Что это вам не нравится, граф? - учтиво и равнодушно спросил банкомет

- А то, что вы Ильину семпеля даете, а углы бьете. Вот что скверно

Лухнов сделал плечами и бровями легкое движение, выражавшее совет во всемпредаваться судьбе, и продолжал играть

- Блюхер! фю! - крикнул граф, вставая, - узи его! - прибавил он быстро

Блюхер, стукнувшись спиной об диван и чуть не сбив с ног гарнизонного офицера,выскочил оттуда, подбежал к своему хозяину и зарычал, оглядываясь на всех имахая хвостом, как будто спрашивая: "кто тут грубит? а?"Лухнов положил карты и со стулом отодвинулся в сторону

- Этак нельзя играть, - сказал он: - я ужасно собак не люблю. Что ж за игра,когда целую псарню приведут! - Особенно эти собаки: они пиявки называются, кажется, - поддакнул гарнизонныйофицер

- Что ж, будем играть, Михайло Васильич, или нет? - сказал Лухнов хозяину

- Не мешай нам, пожалуйста, граф! - обратился Ильин к Турбину

- Поди сюда на минутку, - сказал Турбин, взяв Ильина за руку, и вышел с ним заперегородку

Оттуда были совершенно ясно слышны слова графа, говорившего своим обыкновеннымголосом. А голос у него был такой, что его всегда слышно было за три комнаты

- Что ты, ошалел, что ли? Разве не видишь, что этот господин в очках - шулерпервой руки

- Э, полно! что ты говоришь! - Не полно, а брось, я тебе говорю. Мне бы всё равно. В другой раз я бы сам тебяобыграл; да так, мне что-то жалко, что ты продуешься. Еще нет ли у тебя казенныхденег?.

- Нет; да и с чего ты выдумал? - Я, брат, сам по этой дорожке бегал, так все шулерские приемы знаю: я тебеговорю, что в очках - это шулер. Брось, пожалуйста. Я тебя прошу, как товарища

- Ну, вот я только одну талию, и кончу

- Знаю, как одну; ну, да посмотрим

Вернулись. В одну талию Ильин поставил столько карт и столько их ему убили, чтоон проиграл много

Турбин положил руки на середину стола

- Ну, баста! Поедем

- Нет, уж я не могу; оставь меня, пожалуйста, - сказал с досадой Ильин, тасуягнутые карты и не глядя на Турбина

- Ну, чорт с тобой! проигрывай наверняка, коли тебе нравится, а мне пора

Завальшевский! поедем к предводителю

И они вышли. Все молчали, и Лухнов не метал до тех пор, пока стук их шагов икогтей Блюхера не замер по коридору

- Эка башка! - сказал помещик, смеясь

- Ну, теперь не будет мешать, - прибавил торопливо и еще топотом гарнизонныйофицер

И игра продолжалась

IV

Музыканты, дворовые люди предводителя, стоя в буфете, очищенном на случай бала,уже заворотив рукава сюртуков, по данному знаку заиграли старинный польский"Александр, Елисавета", и при ярком и мягком освещении восковых свеч по большойпаркетной зале начинали плавно проходить: екатерининский генерал-губернатор, созвездой, под руку с худощавой предводительшей, предводитель под руку сгубернаторшей и т. д. - губернские власти в различных сочетаниях и перемещениях,когда Завальшевский, в синем фраке с огромным воротником и буфами на плечах, вчулках и башмаках, распространяя вокруг себя запах жасминных духов, которымибыли обильно спрыснуты его усы, лацкана и платок, вместе с красавцем-гусаром вголубых обтянутых рейтузах и шитом золотом красном ментике, на котором виселивладимирский крест и медаль двенадцатого года, вошли в залу. Граф был не высокростом, но отлично, красиво сложен. Ясно-голубые и чрезвычайно блестящие глаза идовольно большие, вьющиеся густыми кольцами, темно-русые волосы придавали егокрасоте замечательный характер. Приезд графа на бал был ожидаем: красивыймолодой человек, видевший его в гостинице, уже повестил о том предводителя

Впечатление, произведенное этим известием, было различно, но вообще не совсемприятно. "Еще на смех подымет этот мальчишка", было мнение старух и мужчин

"Что, если он меня похитит?" было более или менее мнение молодых женщин ибарышень

Как только польский кончился и пары взаимно раскланивались, снова отделяясьженщины к женщинам, мужчины к мужчинам, Завальшевский, счастливый и гордый,подвел графа к хозяйке. Предводительша, испытывая некоторый внутренний трепет,чтобы гусар этот не сделал с ней при всех какого-нибудь скандала, гордо ипрезрительно отворотясь, сказала: "очень рада-с, надеюсь, будете танцовать" - инедоверчиво взглянула на него с выражением, говорившим: "уж ежели ты женщинуобидишь, то ты совершенный подлец после этого". Граф однако скоро победил этопредубеждение своею любезностью, внимательностью и прекрасной, веселойнаружностью, так что чрез пять минут выражение лица предводительши уже говориловсем окружающим: "я знаю, как вести этих господ: он сейчас понял, с кем говорит

Вот и будет со мной весь вечер любезничать". Однако тут же подошел к графугубернатор, знавший его отца, и весьма благосклонно отвел его в сторону ипоговорил с ним, что еще больше успокоило губернскую публику и возвысило в еемнении графа. Потом Завальшевский подвел его знакомить к своей сестре - молодой,полненькой вдовушке, с самого приезда графа впившейся в него своими большимичерными глазами. Граф позвал вдовушку танцовать вальс, который заиграли в этовремя музыканты, и уже окончательно своим искусством танцовать победил общеепредубеждение

- А мастер танцовать! - сказала толстая помещица, следя за ногами в синихрейтузах, мелькавшими по зале, и мысленно считая: раз, два, три; раз, два,три... - мастер! - Так и строчит, так и строчит, - сказала другая приезжая, считавшаяся дурноготона в губернском обществе, - как он шпорами не заденет! Удивительно, оченьловок! Граф затмил своим искусством танцовать трех лучших танцоров в губернии: ивысокого белобрысого адъютанта губернаторского, отличавшегося своею быстротой втанцах и тем, что он держал даму очень близко, и кавалериста, отличавшегосяграциозным раскачиванием во время вальса и частым, но легким притопываниемкаблучка, и еще другого, штатского, про которого все говорили, что он хотя и недалек по уму, но танцор превосходный и душа всех балов. Действительно, этотштатский с начала бала и до конца приглашал всех дам по порядку, как они сидели,не переставал танцовать ни на минуту и только изредка останавливался, чтобобтереть сделавшимся совершенно мокрым батистовым платочком изнуренное, но