Книга "ДВА ГУСАРА". Страница 6

VII

- Закладывать! - крикнул граф, входя в общую залу гостиницы со всеми гостями ицыганами. - Сашка! не цыган Сашка, а мой, скажи смотрителю, что прибью, колилошади плохи будут. Да чаю давай нам! Завальшевский! распоряжайся чаем, а япройду к Ильину, посмотрю, что он, - прибавил Турбин и, выйдя в коридор,направился в нумер улана

Ильин только что кончил игру и, проиграв все деньги до копейки, вниз лицом лежална диване из разорванной волосяной материи, один за одним выдергивая волосы,кладя их в рот, перекусывая и выплевывая. Две сальные свечи, из которых одна ужедогорела до бумажки, стоя на ломберном, заваленном картами столе, слабо боролисьс светом утра, проникавшим в окна. Мыслей в голове улана никаких не было: какой-то густой туман игорной страсти застилал все его душевные способности,даже раскаяния не было. Он попробовал раз подумать о том, что ему теперь делать,как выехать без копейки денег, как заплатить пятнадцать тысяч проигранныхказенных денег, что скажет полковой командир, что скажет его мать, что скажуттоварищи, - и на него нашел такой страх и такое отвращение к самому себе, чтоон, желая забыться чем-нибудь, встал, стал ходить по комнате, стараясь ступатьтолько наищели половиц, и снова начал припоминать себе все мельчайшиеобстоятельства происходившей игры; он живо воображал, что уже отыгрывается иснимает девятку, кладет короля пик на две тысячи рублей, направо ложится дама,налево туз, направо король бубен, - и всё пропало; а ежели бы направо шестерка,а налево король бубен, тогда совсем бы отыгрался, поставил бы еще всё на пе ивыиграл бы тысяч пятнадцать чистых, купил бы себе тогда иноходца у полковогокомандира, еще пару лошадей, фаэтон купил бы. Ну, что же еще потом? Да ну иславная, славная бы штука была! Он опять лег на диван и стал грызть волосы



"Зачем это поют песни в седьмом нумере? - подумал он, - это, верно, у Турбинавеселятся. Пойти нешто туда да выпить хорошенько"

В это время вошел граф

- Ну что, продулся, брат, а? - крикнул он

"Притворюсь, что сплю, - подумал Ильин, - а то надо с ним говорить, а мне ужспать хочется"

Однако Турбин подошел к нему и погладил его по голове

- Ну что, дружок любезный, продулся? проигрался? говори

Ильин не отвечал

Граф дернул его за руку

- Проиграл. Ну, что тебе? - пробормотал Ильин сонным, равнодушно-недовольнымголосом, не переменяя положения

- Всё? - Ну да. Что ж за беда. Всё. Тебе что? - Послушай, говори правду, как товарищу, - сказал граф, под влиянием выпитоговина расположенный к нежности, продолжая гладить его по волосам. - Право, я тебяполюбил. Говори правду: ежели проиграл казенные, я тебя выручу; а то позднобудет... Казенные деньги были? Ильин вскочил с дивана

- Уж ежели ты хочешь, чтоб я говорил, так не говори со мной, оттого что... и,пожалуйста, не говори со мной... пулю в лоб - вот что мне осталось одно ! проговорил он с истинным отчаянием, упав головой на руки и заливаясь слезами,несмотря на то, что за минуту перед этим преспокойно думал об иноходцах

- Эх ты, красная девушка! Ну, с кем этого не бывало! Не беда: еще авосьпоправим. Подожди-ка меня тут

Граф вышел из комнаты

- Где стоит Лухнов, помещик? - спросил он у коридорного

Коридорный вызвался проводить графа. Граф, несмотря на замечание лакея, чтобарин сейчас только пожаловали и раздеваться изволят, вошел в комнату. Лухнов вхалате сидел перед столом, считая несколько кип ассигнаций, лежавших перед ним

На столе стояла бутылка рейнвейна, который он очень любил. С выигрыша онпозволил себе это удовольствие. Лухнов холодно, строго, через очки, как бы неузнавая, поглядел на графа

- Вы, кажется, меня не узнаете? - сказал граф, решительными шагами подходя кстолу

Лухнов узнал графа и спросил: - Что вам угодно? - Мне хочется поиграть с вами, - сказал Турбин, садясь на диван

- Теперь? - Да

- В другой раз с моим удовольствием, граф! а теперь я устал и соснуть сбираюсь

Не угодно ли винца? Доброе винцо

- А я теперь хочу поиграть немножко

- Не располагаю нынче больше играть. Может, кто из господ станет; а я не буду,граф! Вы уж, пожалуйста, меня извините

- Так не будете? Лухнов сделал плечами жест, выражающий сожаление о невозможности исполнитьжелание графа

- Ни за что не будете? Опять тот же жест

- А я вас очень прошу... Что ж, будете играть?.

Молчание

- Будете играть? - второй раз спросил граф: - Смотрите! То же молчание и быстрый взгляд сверх очков на начинавшее хмуриться лицо графа

- Будете играть? - громким голосом крикнул граф, стукнув рукой по столу так, чтобутылка рейнвейна упала и разлилась. - Ведь вы нечисто выиграли? Будете играть? третий раз спрашиваю

- Я сказал, что нет. Это, право, странно, граф! И вовсе неприлично притти сножом к горлу к человеку, - заметил Лухнов, не поднимая глаз

Последовало непродолжительное молчание, во время которого лицо графа бледнелобольше и больше. Вдруг страшный удар в голову ошеломил Лухнова. Он упал надиван, стараясь захватить деньги - и закричал таким пронзительно-отчаяннымголосом, которого никак нельзя было ожидать от его всегда спокойной и всегдапредставительной фигуры. Турбин собрал лежащие на столе остальные деньги,оттолкнул слугу, который вбежал было на помощь барину, и скорыми шагами вышел изкомнаты

- Ежели вы хотите удовлетворения, то я к вашим услугам, в своем нумере ещепробуду полчаса, - прибавил граф, вернувшись к двери Лухнова

- Мошенник! грабитель!.. - послышалось оттуда. - Под уголовный подведу! Ильин всё так же, не обратив никакого внимания на обещания графа выручить его,лежал у себя в нумере на диване, и слезы отчаяния давили его. Сознаниедействительности, которое сквозь странную путаницу чувств, мыслей ивоспоминаний, наполнявших его душу, вызвала ласка участия графа, не покидалоего. Богатая надеждами молодость, честь, общественное уважение, мечты любви идружбы - всё было навеки потеряно. Источник слез начинал высыхать, слишкомспокойное чувство безнадежности овладевало им больше и больше, и мысль осамоубийстве, уже не возбуждая отвращения и ужаса, чаще и чаще останавливала еговнимание. В это время послышались твердые шаги графа

На лице Турбина еще были видны следы гнева, руки его несколько дрожали, но вглазах сияла добрая веселость и самодовольство

- На! отыграл! - сказал он, бросая на стол несколько кип ассигнаций. - Сочти,всё ли! Да приходи скорей в общую залу, я сейчас еду, - прибавил он, как будтоне замечая страшного волнения радости и благодарности, выразившегося на лицеулана, и, насвистывая какую-то цыганскую песню, вышел из комнаты

VIII

Сашка, перетянувшись кушаком, доложил, что лошади готовы, но требовал, чтобсходить прежде взять графскую шинель, которая будто бы триста рублей своротником стоит, и отдать поганую синюю шубу тому мерзавцу, который еепеременил на шинель у предводителя; но Турбин сказал, что искать шинели ненужно, и пошел в свой нумер переодеваться

Кавалерист беспрестанно икал, сидя молча подле своей цыганки. Исправник,потребовав водки, приглашал всех господ ехать сейчас к нему завтракать, обещая,что его жена сама непременно пойдет плясать с цыганками. Красивый молодойчеловек глубокомысленно растолковывал Илюшке, что на фортепьянах души больше, ана гитаре бемолей нельзя брать. Чиновник грустно пил чай в уголку и, казалось,при дневном свете стыдился своего разврата. Цыгане спорили между собойпо-цыгански и настаивали на том, чтобы повеличать еще господ, чему Стешапротивилась, говоря, что барорай (по-цыгански: граф или князь, или, точнее,большой барин) прогневается. Вообще уже догорала во всех последняя искраразгула

- Ну, на прощанье еще песню и марш по домам, - сказал граф, свежий, веселый,красивый более чем когда-нибудь, входя в залу в дорожном платье

Цыгане снова расположились кружком и только было собрались запеть, как вошелИльин с пачкой ассигнаций в руке и отозвал в сторону графа

- У меня всего было пятнадцать тысяч казенных, а ты мне дал шестнадцать тысячтриста, - сказал он: - эти твои, стало быть

- Хорошее дело! давай! Ильин отдал деньги, робко глядя на графа, открыл было рот, желая сказать что-то,но только покраснел так, что даже слезы выступили на глаза, потом схватил рукуграфа и начал жать ее

- Убирайся! Илюшка!.. слушай меня... на вот тебе деньги; только провожать меня спеснями до заставы. - И он бросил ему на гитару тысячу триста рублей, которыепринес Ильин. Но кавалеристу граф так и забыл отдать сто рублей, которые занял унего вчера

Уже было десять часов утра. Солнышко поднялось выше крыш, народ сновал поулицам, купцы давно отворили лавки, дворяне и чиновники ездили по улицам, барыниходили по гостиному двору, когда ватага цыган, исправник, кавалерист, красивыймолодой человек, Ильин и граф, в синей медвежьей шубе, вышли на крыльцогостиницы. Был солнечный день и оттепель. Три ямские тройки с короткоподвязанными хвостами, шлепая ногами по жидкой грязи, подъехали к крыльцу, и вся






Возможно заинтересуют книги: