Школьная библиотека

аллеи, - провести такую ночь в саду с существом, которое любишь

Лиза смутилась несколько этими словами и повторенным, как будто нечаянным,прикосновением ноги. Она, прежде чем подумала, сказала что-то для того только,чтобы смущение ее не было заметно. Она сказала: "Да, славно в лунные ночигулять". Ей становилось что-то неприятно. Она увязала банку, из которойвыкладывала грибки, и собиралась уйти от окна, когда к ним подошел корнет, и ейзахотелось узнать, что это за человек такой

- Какая прелестная ночь, - сказал он

"Однако только про погоду и разговаривают", подумала Лиза

- Какой вид чудесный! - продолжал корнет. - Только вам, я думаю, уж надоело! прибавил он по странной, свойственной ему склонности говорить вещи, немногонеприятные людям, которые ему очень нравились

- Отчего же вы так думаете? кушанье одно и то же, платье - надоест, а садхороший не надоест, когда любишь гулять, особенно когда месяц еще повышеподнимется. Из дяденькиной комнаты весь пруд виден. Вот я нынче буду смотреть

- А соловьев у вас нет, кажется? - спросил граф, весьма недовольный тем, чтопришел Полозов и помешал ему узнать положительнее условия свиданья

- Нет, у нас всегда были; только в прошлом году охотники одного поймали, и нынчена прошлой неделе славно запел было, да становой приехал с колокольчиком испугнул. Мы, бывало, в третьем году, сядем с дяденькой в крытой аллее и часа дваслушаем

- Что эта болтушка вам рассказывает? - сказал дядя, подходя к разговаривающим. Закусить не угодно ли? После ужина, во время которого граф похваливанием кушаний и аппетитом успелкак-то рассеять несколько дурное расположение духа хозяйки, офицеры распрощалисьи пошли в свою комнату. Граф пожал руку дяде, к удивлению Анны Федоровны, и ееруку, не цалуя, пожал только, пожал даже и руку Лизы, причем взглянул ей прямо вглаза и слегка улыбнулся своею приятной улыбкой. Этот взгляд снова смутилдевушку

"А очень хорош, - подумала она, - только уж слишком занимается собой"

XIV

- Ну, как тебе не стыдно? - сказал Полозов, когда офицеры вернулись в своюкомнату. - Я старался нарочно проиграть, толкал тебя под столом. Ну, как тебе несовестно? Ведь старушка совсем огорчилась

Граф ужасно расхохотался

- Уморительная госпожа! Как она обиделась! И он опять принялся хохотать так весело, что даже Иоган. стоявший перед ним,потупился и слегка улыбнулся в сторону

- Вот-те и сын друга семейства!.. ха-ха-ха! - продолжал смеяться граф

- Нет, право, это нехорошо. Мне ее жалко даже стало, - сказал корнет

- Вот вздор! Как ты еще молод! Что ж, ты хотел, чтоб я проиграл. Зачем же я быпроиграл? И я проигрывал, когда не умел. Десять рублей, братец, пригодятся. Надосмотреть практически на жизнь; а то всегда в дураках будешь

Полозов замолчал; притом ему хотелось одному думать о Лизе, которая казалась емунеобыкновенно чистым, прекрасным созданием. Он разделся и лег в мягкую и чистуюпостель, приготовленную для него

"Что за вздор эти почести и слава военная! - думал он, глядя на завешенное шальюокно, сквозь которое прокрадывались бледные лучи месяца. - Вот счастье - жить втихом уголке, с милой, умной, простой женою! Вот это прочное, истинное счастье!" Но почему-то он не сообщал этих мечтаний 2оему другу и даже не упоминал одеревенской девушке, несмотря на то, что был уверен, что и граф о ней думал

- Что ж ты не раздеваешься? - спросил он графа, который ходил по комнате

- Не хочется еще спать что-то. Туши свечу, коли хочешь; я так лягу

И он продолжал ходить взад и вперед

- Не хочется еще спать что-то, - повторил Полозов, чувствуя себя посленынешнего вечера больше чем когда-нибудь недовольным влиянием графа ирасположенным взбунтоваться против него. "Я воображаю, - рассуждал он,мысленно обращаясь к Турбину, - какие в твоей причесанной голове теперьмысли ходят! Я видел, как тебе она понравилась. Но ты не в состоянии понятьэто простое, честное существо: тебе Мину надобно, полковничьи эполеты

Право, спрошу его, как она ему понравилась"

И Полозов было обернулся к нему, но раздумал: он чувствовал, что нетолько не в состоянии будет спорить с ним, если взгляд графа на Лизу тот,который он предполагал, но что даже не в силах будет не согласиться с ним,- так уж он привык подчиняться влиянию, которое становилось для него скаждым днем тяжелее и несправедливее

- Куда ты? - спросил он, когда граф надел фуражку и подошел к двери

- Пойду на конюшню. Посмотрю, всё ли в порядке

"Странно!" подумал корнет, но потушил свечу и, стараясь разогнатьнелепо-ревнивые и враждебные к прежнему своему другу мысли, лезшие ему вголову, перевернулся на другой бок

Анна Федоровна этим временем, перекрестив и расцаловав, по обыкновению,нежно брата, дочь и воспитанницу, тоже удалилась в свою комнату. Давно уж водин день не испытывала старушка столько сильных впечатлений, так что имолиться она не могла спокойно: всё грустно-живое воспоминание о покойномграфе и о молодом франтике, который так безбожно обыграл ее, не выходило унее из головы. Однако же, по обыкновению, раздевшись, выпив полстаканаквасу, приготовленного y постели на столике, она легла в постель. Любимаяее кошка тихо вползла в комнату. Анна Федоровна подозвала ее и сталагладить, вслушиваясь в ее мурлыканье, и всё не засыпала

"Это кошка мешает", подумала она и прогнала ее. Кошка мягко упала на пол,медленно поворачивая пушистым хвостом, вскочила на лежанку; но тут девка,спавшая на полу в комнате, принесла стлать свой войлок, тушить свечку изажигать лампадку. Наконец и девка захрапела; но сон всё еще не приходил кАнне Федоровне и не успокоивал ее расстроенного воображения. Лицо гусаратак и представлялось ей, когда она закрывала глаза, и, казалось, являлось вразличных странных видах в комнате, когда она с открытыми глазами прислабом свете лампадки смотрела на комод, на столик, на висевшее белоеплатье. То ей казалось жарко в перине, то несносно били часы на столике иневыносимо носом храпела девка. Она разбудила ее и велела перестатьхрапеть. Опять мысли о дочери, о старом и молодом графе, преферансе странноперемешивались в ее голове. То она видела себя в вальсе с старым графом,видела свои полные, белые плечи, чувствовала на них чьи-то поцалуи и потомвидела свою дочь в объятиях молодого графа. Опять храпеть начала Устюшка..

"Нет, что-то не то теперь, люди не те. Тот в огонь за меня готов был. Даи было за что. А этот, небось, спит себе дурак дураком, рад, что выиграл,нет того, чтоб поволочиться. Как тот, бывало, говорит на коленях: "Что тыхочешь, чтоб я сделал: убил бы себя сейчас, и что хочешь?" и убил бы, колиб я сказала"

Вдруг чьи-то босые шаги раздались по коридору, и Лиза в одном накинутомплатке, вся бледная и дрожащая, вбежала в комнату и почти упала к матери напостель..

Простясь с матерью, Лиза одна пошла в бывшую дядину комнату. Надев белуюкофточку и спрятав в платок свою густую длинную косу, она потушила свечу,подняла окно и с ногами села на стул, устремив задумчивые глаза на пруд,теперь уж весь блестевший серебряным сияньем

Все ее привычные занятия и интересы вдруг явились перед ней совершенно вновом свете: старая, капризная мать, несудящая любовь к которой сделаласьчастью ее души, дряхлый, но любезный дядя, дворовые, мужики, обожающиебарышню, дойные коровы и телки, - вся эта, всё та же, столько раз умиравшаяи обновлявшаяся природа, среди которой с любовью к другим и от других онавыросла, всё, что давало ей такой легкий, приятный душевный отдых, - всёэто вдруг показалось не то, всё это показалось скучно, ненужно. Как будтокто-нибудь сказал ей: "Дурочка, дурочка! Двадцать лет делала вздор, служила кому-то, зачем-то ине знала, что такое жизнь и счастье!" Она это думала теперь, вглядываясь вглубину светлого, неподвижного сада, сильнее, гораздо сильнее, чем преждеей случалось это думать. И что навело ее на эти мысли? Нисколько невнезапная любовь к графу, как бы это можно было предположить. Напротив, оней не нравился. Корнет мог бы скорее занимать ее; но он дурен, бедный, имолчалив как-то. Она невольно забывала его и с злобой и с досадой вызывалав воображении образ графа. "Нет, не то", говорила она сама себе. Идеал еебыл так прелестен! Это был идеал, который среди этой ночи, этой природы, ненарушая ее красоты, мог бы быть любимым, - идеал, ни разу не обрезанный длятого, чтобы слить его с какой-нибудь грубой действительностью

Сначала уединение и отсутствие людей, которые бы могли обратить еевнимание, сделали то, что вся сила любви, которую в душу каждого из насодинаково вложило Провидение, была еще цела и невозмутима в ее сердце;теперь же уже слишком долго она жила грустным счастием чувствовать в себеприсутствие этого чего-то и, изредка открывая таинственный сердечный сосуд,наслаждаться созерцанием его богатств, чтобы необдуманно излить накого-нибудь всё то, что там было. Дай Бог, чтобы она до гроба наслаждаласьэтим скупым счастием. Кто знает, не лучше ли и не сильнее ли оно? И не одноли оно истинно и возможно? "Господи Боже мой! - думала она, - неужели я даром потеряла счастие имолодость, и уж не будет... никогда не будет? неужели это правда?" И онавглядывалась в высокое светлое около месяца небо, покрытое белымиволнистыми тучами, которые, застилая звездочки, подвигались к месяцу. "Еслизахватит месяц это верхнее белое облачко, значит правда", подумала она

Туманная дымчатая полоса пробежала по нижней половине светлого круга, ипонемногу свет стал слабеть на траве, на верхушках лип, на пруде; черныетени дерев стали менее заметны. И, как будто вторя мрачной тени, осенившейприроду, легкий ветерок пронесся по листьям и донес до окна росистый запахлистьев, влажной земли и цветущей сирени

"Нет, это неправда, - утешала она себя, - а вот если соловей запоет нынченочью, то значит вздор всё, что я думаю, и не надо отчаиваться", подумалаона. И долго еще сидела молча, дожидаясь кого-то, несмотря на то, что снова