Книга "Хаджи-Мурат". Страница 4
же только развел руками, улыбаясь.
Роббер кончался, когда князь вернулся в гостиную. Он пришел особенновеселый и возбужденный.
- Знаете, что я вам предложу?
- Ну?
- Выпьемте шампанского.
- На это я всегда готов, - сказал Полторацкий.
- Что же, это очень приятно, - сказал адъютант.
- Василий! подайте, - сказал князь.
- Зачем тебя звали? - спросила Марья Васильевна.
- Был дежурный и еще один человек.
- Кто? Что? - поспешно спросила Марья Васильевна.
- Не могу сказать, - пожав плечами, сказал Воронцов.
- Не можешь сказать, - повторила Марья Васильевна. - Это мы увидим.
Принесли шампанского. Гости выпили по стакану и, окончив игру иразочтясь, стали прощаться.
- Ваша рота завтра назначена в лес? - спросил князь Полторацкого.
- Моя. А что?
- Так мы увидимся завтра с вами, - сказал князь, слегка улыбаясь.
- Очень рад, - сказал Полторацкий, хорошенько не понимая того, что емуговорил Воронцов, и озабоченный только тем, как он сейчас пожмет большуюбелую руку Марьи Васильевны.
Марья Васильевна, как всегда, не только крепко пожала, но и сильнотряхнула руку Полторацкого. И еще раз напомнив ему его ошибку, когда онпошел с бубен, она улыбнулась ему, как показалось Полторацкому, прелестной,ласковой и значительной улыбкой.
Полторацкий шел домой в том восторженном настроении, которое могутпонимать только люди, как он, выросшие и воспитанные в свете, когда они,после месяцев уединенной военной жизни, вновь встречают женщину из своегопрежнего круга. Да еще такую женщину, как княгиня Воронцова.
Подойдя к домику, в котором он жил с товарищем, он толкнул входнуюдверь, но дверь была заперта. Он стукнул. Дверь не отпиралась. Ему сталодосадно, и он стал барабанить в запертую дверь ногой и шашкой. За дверьюпослышались шаги, и Вавило, крепостной дворовый человек Полторацкого,откинул крючок.
- С чего вздумал запирать?! Болван!
- Да разве можно, Алексей Владимир...
- Опять пьян! Вот я тебе покажу, как можно...
Полторацкий хотел ударить Вавилу, но раздумал.
- Ну, черт с тобой. Свечу зажги.
- Сею минутую.
Вавило был действительно выпивши, а выпил он потому, что был наименинах у каптенармуса. Вернувшись домой, он задумался о своей жизни всравнении с жизнью Ивана Макеича, каптенармуса. Иван Макеич имел доходы, былженат и надеялся через год выйти в чистую. Вавило же был мальчиком взят вверх, то есть в услужение господам, и вот уже ему было сорок с лишком лет, аон не женился и жил походной жизнью при своем безалаберном барине. Барин былхороший, дрался мало, но какая же это была жизнь! "Обещал дать вольную,когда вернется с Кавказа. Да куда же мне идти с вольной. Собачья жизнь!" думал Вавило. И ему так захотелось спать, что он, боясь, чтобы кто-нибудь невошел и не унес что-нибудь, закинул крючок и заснул.
Полторацкий вошел в комнату, где он спал вместе с товарищем Тихоновым.
- Ну что, проигрался? - сказал проснувшийся Тихонов.
- АН нет, семнадцать рублей выиграл, и клико бутылочку распили.
- И на Марью Васильевну смотрел?
- И на Марью Васильевну смотрел, - повторил Полторацкий.
- Скоро уж вставать, - сказал Тихонов, - и в шесть надо уж выступать.
- Как же вас будить, когда вы деретесь.
- Я говорю, чтоб разбудить. Слышал?
- Слушаю.
Вавило ушел, унося сапоги и платье.
А Полторацкий лег в постель и, улыбаясь, закурил папироску и потушилсвечу. Он в темноте видел перед собою улыбающееся лицо Марьи Васильевны.
У Воронцовых тоже не сейчас заснули. Когда гости УШЛИ, Марья Васильевнаподошла к мужу и, остановившись перед ним, строго сказала:
- Eh bien, vous aller me dire ce que c'est?
- Mais, ma chere...
- Pas de "ma chere"! C'est un emissaire, n'est-ce pas?
- Quand meme je ne puis pas vous le dire.
- Vous ne pouvez pas? Alors c'est moi qui vais vous le dire!
- Vous? (1)
- Хаджи-Мурат? да? - сказала княгиня, слыхавшая уже несколько дней опереговорах с Хаджи-Муратом и предполагавшая, что у ее мужа был самХаджи-Мурат.
Воронцов не мог отрицать, но разочаровал жену в том, что был не самХаджи-Мурат, а только лазутчик, объявивший, что Хаджи-Мурат завтра выедет кнему в то место, где назначена рубка леса.
Среди однообразия жизни в крепости молодые Воронцовы - и муж и жена были очень рады этому событию. Поговорив о том, как приятно будет этоизвестие его отцу, муж с женой в третьем часу легли спать
¶IV§
После тех трех бессонных ночей, которые он провел, убегая от высланныхпротив него мюридов Шамиля, Хаджи-Мурат заснул тотчас же, как только Садовышел из сакли, пожелав ему спокойной ночи. Он спал не раздеваясь,облокотившись на руку, утонувшую локтем в подложенные ему хозяином пуховыекрасные подушки. Недалеко от него, у стены, спал Элдар. Элдар лежал наспине, раскинув широко свои сильные, молодые члены, так что высокая грудьего с черными хозырями на белой черкеске была выше откинувшейся свежебритой,синей головы, свалившейся с подушки. Оттопыренная, как у детей, с чутьпокрывавшим ее пушком верхняя -------------------
1 - Ну, ты скажешь мне, в чем дело?
- Но, дорогая...
- При чем тут "дорогая"! Это, конечно, лазутчик?
- Тем не менее я не могу тебе сказать.
- Не можешь? Ну, так я тебе скажу!
- Ты? (франц.) губа его точно прихлебывала, сжимаясь и распускаясь. Онспал так же, как и Хаджи-Мурат: одетый, с пистолетом за поясом и кинжалом. Вкамине сакли догорали сучья, и в печурке чуть светился ночник.
В середине ночи скрипнула дверь в кунацкой, и Хаджи-Мурат тотчас жеподнялся и взялся за пистолет. В комнату, мягко ступая по земляному полу,вошел Садо.
- Что надо? - спросил Хаджи-Мурат бодро, как будто никогда не спал.
- Думать надо, - сказал Садо, усаживаясь на корточки передХаджи-Муратом. - Женщина с крыши видела, как ты ехал, - сказал он, - ирассказала мужу, а теперь весь аул знает. Сейчас прибегала к жене соседка,сказывала, что старики собрались у мечети и хотят остановить тебя.
- Ехать надо, - сказал Хаджи-Мурат.
- Кони готовы, - сказал Садо и быстро вышел из сакли.
- Элдар, - прошептал Хаджи-Мурат, и Элдар, услыхав свое имя и, главное,голос своего мюршида, вскочил на сильные ноги, оправляя папаху. Хаджи-Муратнадел оружие и бурку. Элдар сделал то же. И оба молча вышли из сакли поднавес. Черноглазый мальчик подвел лошадей. На стук копыт по убитой дорогеулицы чья-то голова высунулась из двери соседней сакли, и, стуча деревяннымибашмаками, пробежал какой-то человек в гору к мечети.
Месяца не было, но звезды ярко светили в черном небе, и в темноте видныбыли очертания крыш саклей и больше других здание мечети с минаретом вверхней части аула. От мечети доносился гул голосов.
Хаджи-Мурат, быстро прихватив ружье, вложил ногу в узкое стремя и,беззвучно, незаметно перекинув тело, неслышно сел на высокую подушку седла.
- Бог да воздаст вам! - сказал он, обращаясь к хозяину, отыскиваяпривычным движением правой ноги другое стремя, и чуть-чуть тронул мальчика,державшего лошадь, плетью, в знак того, чтобы он посторонился. Мальчикпосторонился, и лошадь, как будто сама зная, что ей надо делать, бодрымшагом тронулась из проулка на главную дорогу. Элдар ехал сзади; Садо, вшубе, быстро размахивая руками, почти бежал за ними, перебегая то на одну,то на другую сторону узкой улицы. У выезда, через дорогу, показаласьдвижущаяся тень, потом - другая.
- Стой! Кто едет? Остановись! - крикнул голос, и несколько людейзагородили дорогу.
Вместо того чтобы остановиться, Хаджи-Мурат выхватил пистолет из-запояса и, прибавляя хода, направил лошадь прямо на заграждавших дорогу людей
Стоявшие на дороге люди разошлись, и Хаджи-Мурат, не оглядываясь, большойиноходью пустился вниз по дороге. Элдар большой рысью ехал за ним. Позади ихщелкнули два выстрела, просвистели две пули, не задевшие ни его, ни Элдара
Хаджи-Мурат продолжал ехать тем же ходом. Отъехав шагов триста, он остановилслегка запыхавшуюся лошадь и стал прислушиваться. Впереди, внизу, шумелабыстрая вода. Сзади слышны были перекликающиеся петухи в ауле. Из-за этихзвуков послышался приближающийся лошадиный топот и говор позадиХаджи-Мурата. Хаджи-Мурат тронул лошадь и поехал тем же ровным проездом.
Ехавшие сзади скакали и скоро догнали Хаджи-Мурата. Их было человекдвадцать верховых. Это были жители аула, решившие задержать Хаджи-Мурата илипо крайней мере, для очистки себя перед Шамилем, сделать вид, что они хотятзадержать его. Когда они приблизились настолько, что стали видны в темноте,Хаджи-Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным движением левой руки
