Школьная библиотека

против него на низкой тахте и, опершись руками на колени, наклонил голову ивнимательно стал слушать то, что Лорис-Меликов говорил ему. Лорис-Меликов,свободно говоривший по-татарски, сказал, что князь, хотя и знает прошедшееХаджи-Мурата, желает от него самого узнать всю его историю.

- Ты расскажи мне, - сказал Лорис-Меликов, - а я запишу, переведу потомпо-русски, и князь пошлет государю.

Хаджи-Мурат помолчал (он не только никогда не перебивал речи, но всегдавыжидал, не скажет ли собеседник еще чего), потом поднял голову, стряхнувпапаху назад, улыбнулся той особенной, детской улыбкой, которой он пленилеще Марью Васильевну.

- Это можно, - сказал он, очевидно польщенный мыслью о том, что егоистория будет прочтена государем.

- Расскажи мне (по-татарски нет обращения на вы) все с начала, неторопясь, - сказал Лорис-Меликов, доставая из кармана записную книжку.

- Это можно, только много, очень много есть чего рассказывать. Многодела было, - сказал Хаджи-Мурат.

- Не успеешь в один день, в другой день доскажешь, - сказалЛорис-Меликов.

- С начала начинать?

- Да, с самого начала: где родился, где жил. Хаджи-Мурат опустил головуи долго просидел так; потом взял палочку, лежавшую у тахты, достал из-подкинжала с слоновой ручкой, оправленной золотом, острый, как бритва, булатныйножик и начал им резать палочку и в одно и то же время рассказывать:

- Пиши: родился в Цельмесе, аул небольшой, с ослиную голову, как у насговорят в горах, - начал он. - Недалеко от нас, выстрела за два, Хунзах, гдеханы жили. И наше семейство с ними близко было. Моя мать кормила старшегохана, Абунунцал-Хана, от этого я и стал близок к ханам. Ханов было трое:Абунунцал-Хан, молочный брат моего брата Османа, Умма-Хан, мой братназваный, и Булач-Хан, меньшой, тот, которого Шамиль бросил с кручи. Да этопосле. Мне было лет пятнадцать, когда по аулам стали ходить мюриды. Они билипо камням деревянными шашками и кричали: "Мусульмане, хазават!" Чеченцы всеперешли к мюридам, и аварцы стали переходить к ним. Я жил тогда в дворце. Ябыл как брат ханам: что хотел, то делал, и стал богат. Были у меня и лошади,и оружие, и деньги были. Жил в свое удовольствие и ни о чем не думал. И жилтак до того времени, когда Кази-Муллу убили и Гамзат стал на его местоГамзат прислал ханам послов сказать, что, если они не примут хазават, онразорит Хунзах. Тут надо было подумать. Ханы боялись русских, боялисьпринять хазават, и ханша послала меня с сыном, с вторым, с Умма-Ханом, вТифлис просить у главного русского начальника помощи от Гам-зата. Главнымначальником был Розен, барон. Он не принял ни меня, ни Умма-Хана. Велелсказать, что поможет, и ничего не сделал. Только его офицеры стали ездить кнам и играть в карты с Умма-Ханом. Они поили его вином и в дурные меставозили его, и он Проиграл им в карты все, что у него было. Он был теломсильный, как бык, и храбрый, как лев, а душой слабый, как вода. Он проигралбы последних коней и оружие, если бы я не увез его. После Тифлиса мысли моипеременились, и я стал уговаривать ханшу и молодых ханов принять хазават.

- Отчего ж переменились мысли? - спросил Ло-рис-Меликов, - непонравились русские? Хаджи-Мурат помолчал.

- Нет, не понравились, - решительно сказал он и закрыл глаз