Книга "Ася". Страница 4
он только бумагу измарал; мы все больше рассуждали, и, сколько я могусудить, довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно работать, чего следует избегать, чего придерживаться и какое собственно значение художника в наш век. Гагин, наконец, решил, что он "сегодня не вударе", лег рядом со мной, и уж тут свободно потекли молодые наши речи,то горячие, то задумчивые, то восторженные, но почти всегда неясные речи, в которых так охотно разливается русский человек. Наболтавшись досыта и наполнившись чувством удовлетворения, словно мы что-то сделали, успели в чем-то, вернулись мы домой. Я нашел Асю точно такою же, какою яее оставил; как я ни старался наблюдать за нею - ни тени кокетства, нипризнака намеренно принятой роли я в ней не заметил; на этот раз не быловозможности упрекнуть ее в неестественности
- А-га! - говорил Гагин, - пост и покаяние на себя наложила
К вечеру она несколько раз непритворно зевнула и рано ушла к себе. Ясам скоро простился с Гагиным, и, возвратившись домой, не мечтал уже нио чем: этот день прошел в трезвых ощущениях. Помнится, однако, ложасьспать, я невольно промолвил вслух:
- Что за хамелеон эта девушка! - и, подумав немного, прибавил: - Авсе-таки она ему не сестра
VI
Прошли целые две недели. Я каждый день посещал Гагиных. Ася словноизбегала меня, но уже не позволяла себе ни одной из тех шалостей, которые так удивили меня в первые два дня нашего знакомства. Она казаласьвтайне огорченной или смущенной; она и смеялась меньше. Я с любопытствомнаблюдал за ней
Она довольно хорошо говорила по-французски и по-немецки; но по всемубыло заметно, что она с детства не была в женских руках и получила воспитание странное, необычное, не имевшее ничего общего с воспитанием самого Гагина. От него, несмотря на его шляпу a la Van Dyck и блузу, так ивеяло мягким, полуизнеженным, великорусским дворянином, а она не походила на барышню; во всех ее движениях было что-то неспокойное: этот дичокнедавно был привит, это вино еще бродило. По природе стыдливая и робкая,она досадовала на свою застенчивость и с досады насильственно стараласьбыть развязной и смелой, что ей не всегда удавалось. Я несколько раз заговаривал с ней об ее жизни в России, о ее прошедшем: она неохотно отвечала на мои расспросы; я узнал, однако, что до отъезда за границу онадолго жила в деревне. Я застал ее раз за книгой, одну. Опершись головойна обе руки и запустив пальцы глубоко в волосы, она пожирала глазамистроки
- Браво! - сказал я, подойдя к ней, - как вы прилежны!
Она подняла голову, важно и строго посмотрела на меня
- Вы думаете, что я только смеяться умею, - промолвила она и хотелаудалиться..
Я взглянул на заглавие книги: это был какой-то французский роман
- Однако я ваш выбор похвалить не могу, - заметил я
- Что же читать! - воскликнула она, и, бросив книгу на стол, прибавила: - Так лучше пойду дурачиться, - и побежала в сад
В тот же день, вечером, я читал Гагину "Германа и Доротею". Ася сперва все только шныряла мимо нас, потом вдруг остановилась, приникла ухом,тихонько подсела ко мне и прослушала чтение до конца. На следующий денья опять не узнал ее, пока не догадался, что ей вдруг вошло в голову:быть домовитой и степенной, как Доротея. Словом, она являлась мне полузо3адочным существом. Самолюбивая до крайности, она привлекала меня, даже когда я сердился на нее. В одном только я более и более убеждался, аименно в том, что она не сестра Гагина. Он общался с нею не по-братски:слишком ласково, слишком снисходительно и в то же время несколько принужденно
Странный случай, по-видимому, подтвердил мои подозрения
Однажды вечером, подходя к винограднику, где жили Гагины, я нашел калитку запертою. Не долго думавши добрался я до одного обрушенного местав ограде, уже прежде замеченного мною, и перескочил через нее. Недалекоот этого места, в стороне от дорожки, находилась небольшая беседка изакаций; я поравнялся с нею и уже прошел было мимом... Вдруг меня поразилголос Аси, с жаром и сквозь слезы произносившей следующие слова:
- Нет, я никого не хочу любить, кроме тебя, нет, нет, одного тебя яхочу любить - и навсегда
- Полно, Ася, успокойся, - говорил Гагин, - ты знаешь, я тебе верю
Голоса их раздавались в беседке. Я увидал их обоих сквозь негустойпереплет ветвей. Они меня не заметили
- Тебя, тебя одного, - повторила она, бросилась ему на шею и с судорожными рыданиями начала целовать его и прижиматься к его груди
- Полно, полно, - твердил он, слегка проводя рукой по ее волосам
Несколько мгновений остался я неподвижным... Вдруг я встрепенулся
"Подойти к ним?.. Ни за что!" - сверкнуло у меня в голове. Быстрыми шагами вернулся я к ограде, перескочил через нее на дорогу и чуть не бегомпустился домой. Я улыбался, потирал руки, удивлялся случаю, внезапноподтвердившему мои догадки (я ни на одно мгновение не усомнился в ихсправедливости), а между тем на сердце у меня было очень горько. "Однако, - думал я, - умеют же они притворяться! Но к чему? Что за охота меняморочить? Не ожидал я этого от него... И что за чувствительное объяснение?"
VII
Я спал дурно и на другое утро встал рано, привязал походную котомочкуза спину и, объявив своей хозяйке, чтобы она не ждала меня к ночи, отправился пешком в горы, вверх по течению реки, на которой лежит городокЗ. Эти горы, отрасли хребта, называемого Собачьей спиной (Hundsruck),очень любопытные в геологическом отношении; в особенности замечательныеони правильностью и чистотой базальтовых слоев; но мне было не до геологических наблюдений. Я не отдавал себе отчета в том, что во мне происходило; одно чувство было мне ясно: нежелание видеться с Гагиным. Я уверялсебя, что единственной причиной моего внезапного нерасположения к нимбыла досада на их лукавство. Кто принуждал их выдавать себя за родственников? Впрочем, я старался о них не думать; бродил не спеша по горам идолинам, засиживался в деревенских харчевнях, мирно беседуя с хозяевамии гостями, или ложился на плоский согретый камень и смотрел, как плылиоблака, благо погода стояла удивительная. В таких занятиях я провел тридня и не без удовольствия, - хотя на сердце у меня щемило по временам
Настроение моих мыслей приходилось как раз под стать спокойной природетого края
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям;неторопливо смеясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось все, что я видел, ощутил, слышал вэти три дня, - все: тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне,не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки спочтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницыс проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолыи серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами..
Даже теперь мне приятно вспоминать мои тогдашние впечатления. Приветтебе, скромный уголок германской земли, с твоим незатейливым довольством, с повсеместными следами прилежных рук, терпеливой, хотя неспешнойработы... Привет тебе и мир!
Я пришел домой к самому концу третьего дня. Я забыл сказать, что сдосады на Гагиных я попытался воскресить образ жестокосердной вдовы; номои усилия остались тщетны. Помнится, когда я принялся мечтать о ней, яувидел крестьянскую девочку лет пяти, с круглым любопытным личиком, сневинно выпученными глазенками. Она так детски-простодушно смотрела наменя... Мне стало стыдно ее чистого взора, я не хотел лгать в ее присутствии и тотчас же окончательно и навсегда раскланялся с моим прежнимпредметом
Дома я нашел записку от Гагина. Он удивлялся неожиданности моего решения, пенял мне, зачем я не взял его с собою, и просил прийти к ним,как только я вернусь. Я с неудовольствием прочел эту записку, но на другой же день отправился в Л
VIII
Гагин встретил меня по-приятельски, осыпал меня ласковыми упреками;но Ася, точно нарочно, как только увидела меня, расхохоталась без всякого повода и, по своей привычке, тотчас убежала. Гагин смутился, пробормотал ей вслед, что она сумасшедшая, попросил меня извинить ее. Признаюсь, мне стало очень досадно на Асю; уж и без того мне было не по себе,а тут опять этот неестественный смех, эти странные ужимки. Я, однако,показал вид, будто ничего не заметил, и сообщил Гагину подробности моегонебольшого путешествия. Он рассказал мне, что делал, когда я отсутствовал. Но речи наши не клеились; Ася входила в комнату и убегала снова; яобъявил наконец, что у меня есть спешная работа и что мне пора вернутьсядомой. Гагин сперва удерживал меня, потом, посмотрев на меня пристально,вызвался провожать меня. В передней Ася вдруг подошла ко мне и протянуламне руку; я слегка пожал ее пальцы и едва поклонился ей. Мы вместе с Гагиным переправились через Рейн, и, проходя мимо любимого моего ясеня с
