Школьная библиотека

XI

Отправляясь на следующий день к Гагиным, я не спрашивал себя, влюбленли я в Асю, но я много размышлял о ней; ее судьба меня занимала, я радовался неожиданному нашему сближению. Я чувствовал, что только со вчерашнего дня я узнал ее; до тех пор она отворачивалась от меня. И вот, когдаона раскрылась, наконец, передо мною, каким пленительным светом озарилсяее образ, как он был нов для меня, какие тайный обаяния стыдливо в немсквозили..

Бодро шел я по знакомой дороге, беспрестанно посматривая на издалибелевший домик, я не только о будущем - я о завтрашнем дне не думал; мнебыло очень хорошо

Ася покраснела, когда я вошел в комнату; я заметил, что она опятьпринарядилась, но выражение ее лица не шло к ее наряду: оно было печально. А я пришел таким веселым! Мне показалось даже, что она, по обыкновению своему, собралась было бежать, но сделала усилие над собой - и осталась. Гагин находился в том особенном состоянии художнического жара иярости, которое, в виде припадка, внезапно овладевает дилетантами, когдаони вообразят, что им удалось, как они выражаются, "поймать природу захвост". Он стоял, весь взъерошенный и выпачканный красками, перед натянутым холстом и, широко размахивая по нем кистью, почти свирепо кивнулмне головой, отодвинулся, прищурил глаза и снова накинулся на свою картину. Я не стал мешать ему и подсел к Асе. Медленно обратились ко мне еетемные глаза

- Вы сегодня не такая, как вчера, - заметил я после тщетных усилийвызвать улыбку на ее губы

- Нет, не такая, - ответила она неторопливым и глухим голосом. - Ноэто ничего... Я нехорошо спала, всю ночь думала

- О чем?

- Ах, я о многом думала. Это у меня привычка с детства: еще с тоговремени, когда я жила с матушкой..

Она с усилием выговорила это слово и потом еще раз повторила:

- Когда я жила с матушкой... я думала, отчего это никто не можетзнать, что с ним будет; а иногда и видишь беду - да спастись нельзя; иотчего никогда нельзя сказать всей правды?... Потом я думала, что я ничего не знаю, что мне надобно учиться. Меня перевоспитать надо, я оченьдурно воспитана. Я не умею играть на фортепьяно, не умею рисовать, я даже шью плохо. У меня нет никаких способностей, со мной должно быть оченьскучно

- Вы несправедливы к себе, - возразил я. - Вы много читали, вы образованны, и с вашим умом..

- А я умна? - спросила она с такой наивной любознательностью, что яневольно засмеялся; но она даже не улыбнулась. - Брат, я умна? - спросила она Гагина

Он ничего не отвечал ей и продолжал трудиться, беспрестанно меняякисти и высоко поднимая руку

- Я сама не знаю иногда, что у меня в голове, - продолжала Ася с темже задумчивым видом. - Я иногда самой себя боюсь, ей-богу. Ах, я хотелабы... Правда ли, что женщинам не следует читать много?

- Много не нужно, но..

- Скажите мне, что я должна читать? скажите, что я должна делать? Явсе буду делать, что вы мне скажете, - прибавила она, с невинной доверчивостью обратясь ко мне

Я не тотчас нашелся, что сказать ей

- Ведь вам не будет скучно со мной?

- Помилуйте, - начал я

- Ну, спасибо! - возразила Ася, - а я думала, что вам скучно будет

И ее маленькая горячая ручка крепко стиснула мою

- Н.! - вскрикнул в это мгновение Гагин, - не темен ли этот фон?

Я подошел к н5му. Ася встала и удалилась

XII

Она вернулась через час, остановилась в дверях и подозвала меня рукою

- Послушайте, - сказала она, - если б я умерла, вам было бы жаль меня?

- Что у вас за мысли сегодня! - воскликнул я

- Я воображаю, что я скоро умру; мне иногда кажется, что все вокругменя со мной прощается. Умереть лучше, чем жить так... Ах! не глядитетак на меня; я, право, не притворяюсь. А то я вас опять бояться буду

- Разве вы меня боялись?

- Если я такая странная, я, право, не виновата, - возразила она. Видите, я уж и смеяться не могу..

Она осталась печальной и озабоченной до самого вечера. Что-то происходило в ней, чего я не понимал. Ее взор часто останавливался на мне;сердце мое тихо сжималось под этим загадочным взором. Она казалась спокойною, а мне, глядя на нее, все хотелось сказать ей, чтобы она не волновалась. Я любовался ею, я находил трогательную прелесть в ее побледневших чертах, в ее нерешительных, замедленных движениях - а ей почему-то воображалось, что я не в духе

- Послушайте, - сказала она мне незадолго до прощанья, - меня мучитмысль, что вы меня считаете легкомысленной... Вы вперед всегда верьтетому, что я вам говорить буду, только и вы будьте со мной откровенны; ая вам всегда буду говорить правду, даю вам честное слово..

Это "честное слово" опять заставило меня засмеяться

- Ах, не смейтесь, - проговорила она с живостью, - а то я вам скажусегодня то, что вы мне сказали вчера: "Зачем вы смеетесь?" - и, помолчавнемного, она прибавила: - Помните, вы вчера говорили о крыльях?..

Крылья у меня выросли - да лететь некуда

- Помилуйте, - промолвил я, - перед вами все пути открыты

Ася посмотрела мне прямо и пристально в глаза

- Вы сегодня дурного мнения обо мне, - сказала она, нахмурив брови

- Я? дурного мнения? о вас!..

- Что вы точно в воду опущенные, - перебил меня Гагин, - хотите, я,по-вчерашнему, сыграю вам вальс?

- Нет, нет, - возразила Ася и стиснула руки, - сегодня ни за что!

- Я тебя не принуждаю, успокойся..

- Ни за что, - повторила она, бледнея

"Неужели она меня любит?" - думал я, подходя к Рейну, быстро катившему темные волны

XIII

"Неужели она меня любит?" - спрашивал я себя на другой день, толькочто проснувшись. Я не хотел заглядывать в самого себя. Я чувствовал, чтоее образ, образ "девушки с натянутым смехом", втеснился мне в душу и чтомне от него не скоро отделаться. Я пошел в Л. и остался там целый день,но Асю видел только мельком. Ей нездоровилось, у ней голова болела. Онасошла вниз, на минутку, с повязанным лбом, бледная, худенькая, с почтизакрытыми глазами; слабо улыбнулась, сказала: "Это пройдет, это ничего,все пройдет, не правда ли?" - и ушла. Мне стало скучно и как-то грустно-пусто; я, однако, долго не хотел уходить и вернулся поздно, не увидавее более

Следующее утро прошло в каком-то полусне сознания. Я хотел принятьсяза работу - не мог; хотел ничего не делать и не думать... и это не удалось. Я бродил по городу; возвращался домой, выходил снова

- Вы ли господин Н.? - раздался вдруг за мной детский голос. Я оглянулся; передо мною стоял мальчик. - Это вам от фрейлейн Annette, - прибавил он, подавая мне записку

Я развернул ее - и узнал неправильный и быстрый почерк Аси. "Я непременно должна вас видеть, - писала мне она, - приходите сегодня в четыречаса к каменной часовне на дороге возле развалины. Я сделала сегоднябольшую неосторожность... Приходите, ради бога, вы все узнаете... Скажите посланному: да"

- Будет ответ? - спросил меня мальчик

- Скажи, что да, - отвечал я

Мальчик убежал

XIV

Я пришел к себе в комнату, сел и задумался. Сердце во мне сильно билось. Несколько раз перечел я записку Аси. Я посмотрел на часы: и двенадцати еще не было

Дверь отворилась - вошел Гагин

Лицо его было пасмурным. Он схватил меня за руку и крепко пожал ее

Он казался очень взволнованным

- Что с вами? - спросил я

Гагин взял стул и сел против меня

- Четвертого дня, - начал он с принужденной улыбкой и запинаясь, - яудивил вас своим рассказом; сегодня удивлю еще более. С другим я, вероятно, не решился бы... так прямо... Но вы благородный человек, вы мнедруг, не так ли? Послушайте: моя сестра, Ася, в вас влюблена

Я вздрогнул и приподнялся..

- Ваша сестра, говорите вы..

- Да, да, - перебил меня Гагин. - Я вам говорю, она сумасшедшая и ме