Школьная библиотека

хая дева лет шестидесяти, с накладкой черных волос под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в ушах; в углу, возле двери, поместился Басистови читал газету, подле него Петя и Ваня играли в шашки, а прислонясь кпечке и заложив руки за спину, стоял господин небольшого роста, взъерошенный и седой, с смуглым лицом и беглыми черными глазками - некто Африкан Семеныч Пигасов

Странный человек был этот господин Пигасов. Озлобленный противу всегои всех - особенно против женщин, - он бранился с утра до вечера, иногдаочень метко, иногда довольно тупо, но всегда с наслаждением. Раздражительность его доходила до ребячества; его смех, звук его голоса, все егосущество казалось пропитанным желчью. Дарья Михайловна охотно принималаПигасова: он потешал ее своими выходками. Они точно были довольно забавны. Все преувеличивать было его страстью. Например: о каком бы несчастьепри нем ни говорили - рассказывали ли ему, что громом зажгло деревню,что вода прорвала мельницу, что мужик себе топором руку отрубил, - онвсякий раз с сосредоточенным ожесточением спрашивал: "А как ее зовут?" то есть как зовут женщину, от которой произошло то несчастие, потомучто, по его уверениям, всякому несчастию причиной женщина, сто'ит толькохорошенько вникнуть в дело. Он однажды бросился на колени перед почтинезнакомой ему барыней, которая приставала к нему с угощением, и началслезно, но с написанной на лице яростью умолять ее, чтобы она его пощадила, что он ничем перед ней не провинился и вперед у ней никогда не будет. Раз лошадь помчала под гору одну из прачек Дарьи Михайловны, опрокинула ее в ров и чуть не убила. Пигасов с тех пор иначе не называл этулошадь, как добрый, добрый конек, а самую гору и ров находил чрезвычайноживописными местами. Пигасову в жизни не повезло - он эту дурь и напустил на себя. Он происходил от бедных родителей. Отец его занимал разныемелкие должности, едва знал грамоте и не заботился о воспитании сына;кормил, одевал его - и только. Мать его баловала, но скоро умерла. Пигасов сам себя воспитал, сам определил себя в уездное училище, потом вгимназию, выучился языкам, французскому, немецкому и даже латинскому, ивыйдя из гимназии с отличным аттестатом, отправился в Дерпт, где постоянно боролся с нуждою, но выдержал трехгодичный курс до конца. Способности Пигасова не выходили из разряда обыкновенных; терпением и настойчивостью он отличался, но особенно сильно было в нем чувство честолюбия,желание попасть в хорошее общество, не отстать от других, назло судьбе

Он и учился прилежно и в Дерптский университет поступил из честолюбия

Бедность сердила его и развила в нем наблюдательность и лукавство. Онвыражался своеобразно; он смолоду присвоил себе особый род желчного ираздражительного красноречия. Мысли его не возвышались над общим уровнем; а говорил он так, что мог казаться не только умным, но даже оченьумным человеком. Получив степень кандидата, Пигасов решился посвятитьсебя ученому званию: он понял, что на всяком другом поприще он бы никакне мог угнаться за своими товарищами (он старался выбирать их из высшегокруга и умел к ним подделаться, даже льстил им, хотя все ругался). Нотут в нем, говоря попросту, материала не хватило. Самоучка не из любви кнауке, Пигасов в сущности знал сл8шком мало. Он жестоко провалился вдиспуте, между тем как живший с ним в одной комнате другой студент, надкоторым он постоянно смеялся, человек весьма ограниченный, но получившийправильное и прочное воспитание, восторжествовал вполне. Неудача этавзбесила Пигасова: он бросил в огонь все свои книги и тетради и поступилна службу. Сначала дело пошло недурно: чиновник он был хоть куда, неочень распорядительный, зато крайне самоуверенный и бойкий; но ему захотелось поскорее выскочить в люди - он запутался, споткнулся и принужденбыл выйти в отставку. Года три просидел он у себя в благоприобретеннойдеревеньке и вдруг женился на богатой, полуобразованной помещице, которую поймал на удочку своих развязных и насмешливых манер. Но нрав Пигасова уже слишком раздражился и скис; он тяготился семейной жизнью... Жена его, пожив с ним несколько лет, уехала тайком в Москву и продала какому-то ловкому аферисту свое имение, а Пигасов только что построил внем усадьбу. Потрясенный до основания этим последним ударом, Пигасов затеял было тяжбу с женою, но ничего не выиграл... Он доживал свой векодиноко, разъезжал по соседям, которых бранил за глаза и даже в глаза икоторые принимали его с каким-то напряженным полухохотом, хотя серьезного страха он им не внушал, - и никогда книги в руки не брал. У него былооколо ста душ; мужски его не бедствовали

- А! Constantin! - проговорила Дарья Михайловна, как только Пандалевский вошел в гостиную. - Аlexandrine будет?

- Александра Павловна велели вас благодарить и за особенное удовольствие себе поставляют, - возразил Константин Диомидыч, приятно раскланиваясь на все стороны и прикасаясь толстой, но белой ручкой с ногтями, остриженными треугольником, к превосходно причесанным волосам

- И Волынцев тоже будет?

- И они-с

- Так как же, Африкан Семеныч, - продолжала Дарья Михайловна, обратясь к Пигасову, - по-вашему, все барышни неестественны?

У Пигасова губы скрутились набок, и он нервически задергал локтем

- Я говорю, - начал он неторопливым голосом - он в самом сильном припадке ожесточения говорил медленно и отчетливо, - я говорю, что барышнивообще - о присутствующих, разумеется, я умалчиваю..

- Но это не мешает вам и о них думать, - перебила Дарья Михайловна

- Я о них умалчиваю, - повторил Пигасов. - Все барышни вообще неестественны в высшей степени - неестественны в выражении чувств своих. Испугается ли, например, барышня, обрадуется ли чему или опечалится, онанепременно сперва придаст телу своему какой-нибудь эдакий изящный изгиб(и Пигасов пребезобразно выгнул свой стан и оттопырил руки) и потом ужкрикнет: ах! или засмеется, или заплачет. Мне, однако (и тут Пигасов самодовольно улыбнулся), удалось-таки добиться однажды истинного, неподдельного выражения ощущения от одной замечательно неестественной барышни!

- Каким это образом?

Глаза Пигасова засверкали

- Я ее хватил в бок осиновым колом сзади. Она как взвизгнет, а я ей:браво! браво! Вот это голос природы, это был естественный крик. Вы ивперед всегда так поступайте

Все в комнате засмеялись

- Что вы за пустяки говорите, Африкан Семеныч! - воскликнула ДарьяМихайловна. - Поверю ли я, что вы станете девушку толкать колом в бок!

- Ей-богу, колом, пребольшим колом, вроде тех, которые употребляютсяпри защите крепостей

- Mais c'est une horreur ce que vous dites la, monsieur1, - возопилаm-lle Boncourt, грозно посматривая на расхохотавшихся детей. ---

1 Да ведь это ужас, что вы говорите, сударь ( франц.)

- Да не верьте ему, - промолвила Дарья Михайловна, - разве вы его незнаете?

Но негодующая француженка долго не могла успокоиться и все что-тобормотала себе под нос

- Вы можете мне не верить, - продолжал хладнокровным голосом Пигасов,- но я утверждаю, что я сказал сущую правду. Кому ж это знать, коли немне? После этого вы, пожалуй, также не поверите, что наша соседка Чепузова, Елена Антоновна, сама, заметьте сама, мне рассказала, как она уморила своего родного племянника?

- Вот еще выдумали!

- Позвольте, позвольте! Выслушайте и судите сами. Заметьте, я на нееклеветать не желаю, я ее даже люблю, насколько, то есть, можно любитьженщину; у ней во всем доме нет ни одной книги, кроме календаря, и читать она не может иначе, как вслух - чувствует от этого упражнения испарину и жалуется потом, что у ней глаза пупом полезли... Словом, женщинаона хорошая, и горничные у ней толстые. Зачем мне на нее клеветать?

- Ну! - заметила Дарья Михайловна, - взобрался Африкан Семеныч насвоего конька - теперь не слезет с него до вечера

- Мой конек... А у женщин их целых три, с которых они никогда не слезают - разве когда спят

- Какие же это три конька?