Книга "Рудин". Страница 15
VI
Прошло два месяца с лишком. В течение всего этого времени Рудин почтине выезжал от Дарьи Михайловны. Она не могла обойтись без него. Рассказывать ему о себе, слушать его рассуждения стало для нее потребностью
Он однажды хотел уехать, под тем предлогом, что у него вышли все деньги:она дала ему пятьсот рублей. Он занял также у Волынцева рублей двести
Пигасов гораздо реже прежнего посещал Дарью Михайловну: Рудин давил егосвоим присутствием. Впрочем, давление это испытывал не один Пигасов
- Не люблю я этого умника, - говаривал он, - выражается он неестественно, ни дать ни взять, лицо из русской повести; скажет: "Я", и с умилением остановится ... "Я, мол, я..." Слова употребляет все такие длинные. Ты чихнешь - он тебе сейчас станет доказывать, почему ты именночихнул, а не кашлянул... Хвалит он тебя - точно в чин производит... Начнет самого себя бранить, с грязью себя смешает - ну, думаешь, теперь насвет божий глядеть не станет. Какое! повеселеет даже, словно горькойводкой себя попотчевал
Пандалевский побаивался Рудина и осторожно за ним ухаживал. Волынцевнаходился в странных отношениях с ним. Рудин называл его рыцарем, превозносил его в глаза и за глаза; но Волынцев не мог полюбить его и всякий раз чувствовал невольное нетерпение и досаду, когда тот принимался вего же присутствии разбирать его достоинства. "Уж не смеется ли он надомною?" - думал он, и враждебно шевелилось в нем сердце. Волынцев старался переломить себя; но он ревновал его к Наталье. Да и сам Рудин, хотявсегда шумно приветствовал Волынцева, хотя называл его рыцарем и занималу него деньги, едва ли был к нему расположен. Трудно было бы определить,что, собственно, чувствовали эти два человека, когда, стискивая по-приятельски один другому руки, они глядели друг другу в глаза..
Басистов продолжал благоговеть перед Рудиным и ловить на лету каждоеего слово. Рудин мало обращал на него внимания. Как-то раз он провел сним целое утро, толковал с ним о самых важных мировых вопросах и задачахи возбудил в нем живейший восторг, но потом он его бросил... Видно, онтолько на словах искал чистых и преданных душ. С Лежневым, который началездить к Дарье Михайловне, Рудин даже в спор не вступал и как будто избегал его. Лежнев также обходился с ним холодно, а впрочем, не высказывал своего окончательного мнения о нем, что очень смущало АлександруПавловну. Она преклонялась перед Рудиным; но и Лежневу она верила. Все вдоме Дарьи Михайловны покорялись прихоти Рудина: малейшие желания егоисполнялись. Порядок дневных занятий от него зависел. Ни одна раrtie deplaisir27 не составлялась без него. Впрочем, он не большой был охотникдо всяких внезапных поездок и затей и участвовал в них, как взрослые вдетских играх, с ласковым и слегка скучающим благоволением. Зато он входил во все: толковал с Дарьей Михайловной о распоряжениях по имению, овоспитании детей, о хозяйстве, вообще о делах; выслушивал ее предположения, не тяготился даже мелочами, предлагал преобразования и нововведения. Дарья Михайловна восхищалась ими на словах - и только. В деле хозяйства она придерживалась советов своего управляющего, пожилого одноглазого малоросса, добродушного и хитрого плута. "Старенькое-то жирненько, молоденькое худенько", - говаривал он, спокойно ухмыляясь 8 подмигивая своим единственным глазом. ---
27 увеселительная прогулка (франц.)
После самой Дарьи Михайловны Рудин ни с кем так часто и так долго небеседовал, как с Натальей. Он тайком давал ей книги, поверял ей своипланы, читал ей первые страницы предполагаемых статей и сочинений. Смыслих часто оставался недоступным для Натальи. Впрочем, Рудин, казалось, ине очень заботился о том, чтобы она его понимала - лишь бы слушала его
Близость его с Натальей была не совсем по нутру Дарье Михайловне. "Но, думала она, - пускай она с ним поболтает в деревне. Она забавляет его,как девочка. Беды большой нет, а она все-таки поумнеет... В Петербурге яэто все переменю..."
Дарья Михайловна ошибалась. Не как девочка болтала Наталья с Рудиным:она жадно внимала его речам, она старалась вникнуть в их значение, онаповергала на суд его свои мысли, свои сомнения; он был ее наставником,ее вождем. Пока - одна голова у ней кипела... но молодая голова недолгокипит одна. Какие сладкие мгновения переживала Наталья, когда, бывало, всаду, на скамейке, в легкой, сквозной тени ясеня, Рудин начнет читать ейгетевского "Фауста", Гофмана, или "Письма" Беттины, или Новалиса, беспрестанно останавливаясь и толкуя то, что ей казалось темным! Она по-немецки говорила плохо, как почти все наши барышни, но понимала хорошо, аРудин был весь погружен в германскую поэзию, в германский романтическийи философский мир и увлекал ее за собой в те заповедные страны. Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные образы, новые, светлыемысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгораласьсвятая искра восторга..
- Скажите, Дмитрий Николаич, - начала она однажды, сидя у окна запальцами, - ведь вы на зиму поедете в Петербург?
- Не знаю, - возразил Рудин, опуская на колени книгу, которую перелистывал, - если соберусь со средствами, поеду
Он говорил вяло: он чувствовал усталость и бездействовал с самого утра
- Мне кажется, как не найти вам средства?
Рудин покачал головой
- Вам так кажется!
И он значительно глянул в сторону
Наталья хотела было что-то сказать и удержалась
- Посмотрите, - начал Рудин и указал ей рукой в окно, - видите вы этуяблоню: она сломилась от тяжести и множества своих собственных плодов
Верная эмблема гения..
- Она сломилась оттого, что у ней не было подпоры, - возразила Наталья
- Я вас понимаю, Наталья Алексеевна; но человеку не так легко сыскатьее, эту подпору
- Мне кажется, сочувствие других... во всяком случае, одиночество..
Наталья немного запуталась и покраснела
- И что вы будете делать зимой в деревне? - поспешно прибавила она
- Что я буду делать? Окончу мою большую статью - вы знаете - о трагическом в жизни и в искусстве - я вам третьего дня план рассказывал - ипришлю ее вам
- И напечатаете?
- Нет
- Как нет? Для кого же вы будете трудиться?
- А хоть бы для вас
Наталья опустила глаза
- Это не по моим силам, Дмитрий Николаич!
- О чем, позвольте спросить, статья? - скромно спросил Басистов, сидевший поодаль
- О трагическом в жизни и в искусстве, - повторил Рудин. - Вот и господин Басистов прочтет. Впрочем, я не совсем еще сладил с основноюмыслью. Я до сих пор еще не довольно уяснил самому себе трагическое значение любви
Рудин охотно и часто говорил о любви. Сначала при слове любовь m-lle Boncourt вздрагивала и навастривала уши, как старый полковой конь,заслышавший трубу, но потом привыкла и только, бывало, съежит губы и срасстановкой понюхает табаку
- Мне кажется, - робко заметила Наталья, - трагическое в любви - этонесчастная любовь
- Вовсе нет! - возразил Рудин, - это скорее комическая сторона люб
