Школьная библиотека

щает об этом своих знакомых. Оно, если хотите, с некоторой точки зрения,недурно; но отъезд его помешал осуществиться одному удивительнейшемупредприятию, о котором мы начали было толковать с вашим братом

- Что такое? какое предприятие?

- А вот какое. Я предлагал вашему брату поехать для развлечения путешествовать и взять вас с собой. Ухаживать, собственно, за вами бралсяя..

- Вот прекрасно! - воскликнула Александра Павловна, - воображаю себе,как бы вы за мною ухаживали. Да вы бы меня с голоду уморили

- Вы это потому так говорите, Александра Павловна, что не знаете меня. Вы думаете, что я чурбан, чурбан совершенный, деревяшка какая-то; аизвестно ли вам, что я способен таять, как сахар, дни простаивать на коленях?

- Вот это бы я, признаюсь, посмотрела!

Лежнев вдруг поднялся

- Да выдьте за меня замуж, Александра Павловна, вы все это и увидите

Александра Павловна покраснела до ушей

- Что вы это такое сказали, Михайло Михайлыч? - повторила она с смущением

- А то я сказал, - ответил Лежнев, - что уже давным-давно и тысячураз у меня на языке было. Я проговорился, наконец, и вы можете поступить, как знаете. А чтобы не стеснять вас, я теперь выйду. Если вы хотите быть моей женою... Удаляюсь. Если вам не противно, вы только велитеменя позвать: я уже пойму..

Александра Павловна хотела было удержать Лежнева, но он проворноушел, без шапки отправился в сад, оперся на калитку и начал глядеть куда-то

- Михайло Михайлыч! - раздался за ним голос горничной, - пожалуйте кбарыне. Они вас велели позвать

Михайло Михайлыч обернулся, взял горничную, к великому ее изумлению,обеими руками за голову, поцеловал ее в лоб и пошел к Александре Павловне

XI

Вернувшись домой, тотчас после встречи с Лежневым, Рудин заперся всвоей комнате и написал два письма: одно - к Волынцеву (оно уже известночитателям) и другое - к Наталье. Он очень долго сидел над этим вторымписьмом, многое в нем перемарывал и переделывал и, тщательно списав егона тонком листе почтовой бумаги, сложил его как можно мельче и положил вкарман. С грустью на лице прошелся он несколько раз взад и вперед покомнате, сел на кресло перед окном, подперся рукою; слеза тихо выступилана его ресницы... Он встал, застегнулся на все пуговицы, позвал человекаи велел спросить у Дарьи Михайловны, может ли он ее видеть

Человек скоро вернулся и доложил, что Дарья Михайловна приказала егопросить. Рудин пошел к ней

Она приняла его в кабинете, как в первый раз, два месяца тому назад

Но теперь она не была одна: у ней сидел Пандалевский, скромный, свежий,чистый и умиленный, как всегда

Дарья Михайловна любезно встретила Рудина, и Рудин любезно ей поклонился, но при первом взгляде на улыбавшиеся лица обоих всякий хотя несколько опытный человек понял бы, что между ними если и не высказалось,то произошло что-то неладное. Рудин знал, что Дарья Михайловна на негосердится. Дарья Михайловна подозревала, что ему уже все известно

Донесение Пандалевского очень ее расстроило. Светская спесь в ней зашевелилась. Рудин, бедный, нечиновный и пока неизвестный человек, дерзалназначить свидание ее дочери - дочери Дарьи Михайловны Ласунской!!

- Положим, он умен, он гений! - говорила она, - да что же это доказывает? После этого всякий может надеяться быть моим зятем?

- Я долго глазам своим не верил, - подхватил Пандалевский. - Как этоне знать своего места, удивляюсь!

Дарья Михайловна очень волновалась, и Наталье досталось от нее

Она попросила Рудина сесть. Он сел, но уже не как прежний Рудин, почти хозяин в доме, даже не как хороший знакомый, а как гость, и не какблизкий гость. Все это сделалось в одно мгновение... Так вода внезапнопревращается в твердый лед

- Я пришел к вам, Дарья Михайловна, - начал Рудин, - поблагодаритьвас за ваше гостеприимство. Я получил сегодня известие из моей деревеньки и должен непременно сегодня же ехать туда

Дарья Михайловна пристально посмотрела на Рудина

"Он предупредил меня, должно быть догадывается, - подумала она. - Онизбавляет меня от тягостного объяснения, тем лучше. Да здравствуют умныелюди!"

- Неужели? - промолвила она громко. - Ах, как это неприятно! Ну, чтоделать! Надеюсь увидеть вас нынешней зимой в Москве. Мы сами скоро отсюда едем

- Я не знаю, Дарья Михайловна, удастся ли мне быть в Москве; но еслисоберусь со средствами, за долг почту явиться к вам

"Ага, брат! - подумал в свою очередь Пандалевский, - давно ли тыздесь распоряжался барином, а теперь вот как пришлось выражаться!"

- Вы, стало быть, неудовлетворительные известия из вашей деревни получили? - произнес он с обычной расстановкой

- Да, - сухо возразил Рудин

- Неурожай, может быть?

- Нет... другое... Поверьте, Дарья Михайловна, - прибавил Рудин, - яникогда не забуду времени, проведенного мною в вашем доме

- И я, Дмитрий Николаич, всегда с удовольствием буду вспоминать нашезнакомство с вами... Когда вы едете?

- Сегодня, после обеда

- Так скоро!.. Ну, желаю вам счастливого пути. Впрочем, если ваши дела не задержат вас, может быть вы еще нас застанете здесь

- Я едва ли успею, - возразил Рудин и встал. - Извините меня, - прибавил он, - я не могу тотчас выплатить мой долг вам; но как только приеду в деревню..

- Полноте, Дмитрий Николаич! - перебила его Дарья Михайловна, - каквам не стыдно!.. Но который-то час? - спросила она

Пандалевский достал из кармана жилета золотые часики с эмалью и посмотрел на них, осторожно налегая розовой щекой на твердый и белый воротничок

- Два часа и тридцать три минуты, - промолвил он

- Пора одеваться, - заметила Дарья Михайловна. - До свиданья, ДмитрийНиколаич!

Рудин встал. Весь разговор между ним и Дарьей Михайловной носил особый отпечаток. Актеры так репетируют свои роли, дипломаты так на конференциях меняются заранее условленными фразами..

Рудин вышел. Он теперь знал по опыту, как светские люди даже не бросают, а просто роняют человека, ставшего им ненужным: как перчатку послебала, как бумажку с конфетки, как невыигравший билет лотереи-томболы