Книга "Рудин". Страница 33
Рудин обернулся. Он не мог разобрать черты Лежнева, стоявшего к светуспиною, и с недоумением глядел на него
- Вы меня не узнаете? - заговорил Лежнев
- Михайло Михайлыч!- воскликнул Рудин и протянул руку, но смутился иотвел ее было назад..
Лежнев поспешно ухватился за нее своими обеими
- Войдите, войдите ко мне! - сказал он Рудину и ввел его в нумер
- Как вы изменились! - произнес Лежнев, помолчав и невольно понизивголос
- Да, говорят! - возразил Рудин, блуждая по комнате взором. - Года..
А вот вы - ничего. Как здоровье Александры... вашей супруги?
- Благодарствуйте, хорошо. Но какими судьбами вы здесь?
- Я? Это долго рассказывать. Собственно, сюда я зашел случайно. Я искал одного знакомого. Впрочем, я очень рад..
- Где вы обедаете?
- Я? Не знаю. Где-нибудь в трактире. Я должен сегодня же выехать отсюда
- Должны?
Рудин значительно усмехнулся
- Да-с, должен. Меня отправляют к себе в деревню на жительство
- Пообедайте со мной
Рудин в первый раз взглянул прямо в глаза Лежневу
- Вы мне предлагаете с собой обедать? - проговорил он
- Да, Рудин, по-старинному, по-товарищески. Хотите? Не ожидал я васвстретить, и бог знает, когда мы увидимся опять. Не расстаться же нам свами так!
- Извольте, я согласен
Лежнев пожал Рудину руку, кликнул слугу, заказал обед и велел поставить в лед бутылку шампанского
------------
В течение обеда Лежнев и Рудин, как бы сговорившись, все толковали остуденческом своем времени, припоминали многое и многих - мертвых и живых. Сперва Рудин говорил неохотно, но он выпил несколько рюмок вина, икровь в нем разгорелась. Наконец лакей вынес последнее блюдо. Лежневвстал, запер дверь и, вернувшись к столу, сел прямо напротив Рудина итихонько оперся подбородком на обе руки
- Ну, теперь, - начал он, - рассказывайте-ка мне все, что с вами случилось с тех пор, как я вас не видал
Рудин посмотрел на Лежнева
"Боже мой! - подумал опять Лежнев, - как он изменился, бедняк!"
Черты Рудина изменились мало, особенно с тех пор, как мы видели егона станции, хотя печать приближающейся старости уже успела лечь на них;но выражение их стало другое. Иначе глядели глаза; во всем существе его,в движениях, то замедленных, то бессвязно порывистых, в похолодевшей,как бы разбитой речи высказывалась усталость окончательная, тайная и тихая скорбь, далеко различная от той полупритворной грусти, которою онщеголял, бывало, как вообще щеголяет ею молодежь, исполненная надежд идоверчивого самолюбия
- Рассказать вам все, что со мною случилось? - заговорил он. - Всегорассказать нельзя и не стоит... Маялся я много, скитался не одним телом- душой скитался. В чем и в ком я не разочаровался, бог мой! с кем несближался! Да, с кем! - повторил Рудин, заметив, что Лежнев с каким-тоособенным участием посмотрел ему в лицо. - Сколько раз мои собственныеслова становились мне противными - не говорю уже в моих устах, но и вустах людей, разделявших мои мнения! Сколько раз переходил я от раздражительности ребенка к тупой бесчувственности лошади, которая уже и хвостом не дрыгает, когда ее сечет кнут... Сколько раз я радовался, надеялся, враждовал и унижался напрасно! Сколько раз вылетал соколом - и возвращался ползком, как улитка F3 которой раздавили раковину!.. Где не бывал я, по каким дорогам не ходил!.. А дороги бывают грязные, - прибавилРудин и слегка отвернулся . - Вы знаете... - продолжал он..
- Послушайте, - перебил его Лежнев, - мы когда-то говорили "ты" другдругу... Хочешь? возобновим старину... Выпьем на ты!
Рудин встрепенулся, приподнялся, а в глазах его промелькнуло что-то,чего слово выразить не может
- Выпьем, - сказал он, - спасибо тебе, брат, выпьем
Лежнев и Рудин выпили по бокалу
- Ты знаешь, - начал опять, с ударением на слове "ты" и с улыбкою,Рудин, - во мне сидит какой-то червь, который грызет меня и гложет и недаст мне успокоиться до конца. Он наталкивает меня на людей - они сперваподвергаются моему влиянию, а потом..
Рудин провел рукой по воздуху
- С тех пор, как я расстался с вами... с тобою, я переиспытал и переизведал многое... Начинал я жить, принимался за новое раз двадцать - ивот видишь!
- Выдержки в тебе не было, - проговорил, как бы про себя, Лежнев
- Как ты говоришь, выдержки во мне не было!.. Строить я никогда ничего не умел; да и мудрено, брат, строить, когда и почвы-то под ногами нету, когда самому приходится собственный свой фундамент создавать! Всехмоих похождений, то есть, собственно говоря, всех моих неудач, я тебеописывать не буду. Передам тебе два-три случая... те случаи из моей жизни, когда, казалось, успех уже улыбался мне, или нет, когда я начиналнадеяться на успех - что не совсем одно и то же..
Рудин откинул назад свои седые и уже жидкие волосы тем самым движением руки, какие он некогда отбрасывал свои темные и густые кудри
- Ну, слушай, - начал он. - Сошелся я в Москве с одним довольностранным господином. Он был очень богат и владел обширными поместьями;не служил. Главная, единственная его страсть была любовь к науке, к науке вообще. До сих пор я постигнуть не могу, почему эта страсть в немпроявилась! Шла она к нему, как к корове седло. Сам он с усилием держался на высоте ума и говорить почти не умел, только поводил выразительноглазами и значительно покачивал головой. Я, брат, не встречал бездарнееи бедней его природы... В Смоленской губернии есть такие места - песок ибольше ничего, да изредка трава, которую ни одно животное есть не станет. Ничего ему в руки не давалось - все так и ползло от него прочь, подальше; а он еще помешан был на том, чтобы все легкое делать трудным
Если бы это зависело от его распоряжений, у него бы люди ели пятками,право. Работал, писал и читал он неутомимо. Он ухаживал за наукой с какою-то упрямой настойчивостью, с терпением страшным; самолюбие в нем было огромное, и характер он имел железный. Он жил один и слыл чудаком. Япознакомился с ним... ну, и понравился ему. Я, признаюсь, скоро его понял, но рвение его меня тронуло. Притом, он владел такими средствами,столько можно было через него сделать добра, принести пользы существенной... Я поселился у него и уехал с ним, наконец, в его деревню. Планы,брат, у меня были громадные: я мечтал о разных усовершенствованиях, нововведениях..
- Как у Ласунской, помнишь, - заметил Лежнев с добродушной улыбкой
- Какое! там я знал, в душе, что из слов моих ничего не выйдет; атут... тут совсем другое поле раскрывалось передо мною... Я навез с собою агрономических книг... правда, я до конца не прочел ни одной... ну,и приступил к делу. Сначала оно не пошло, как я и ожидал, а потом оно
