Школьная библиотека

Я буду ждать тебя мучительно,

Я буду ждать тебя года,

Ты манишь сладко-исключительно,

Ты обещаешь навсегда.



Ты вся - безмолвие несчастия,

Случайный свет во мгле земной,

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце

И синий кругозор.

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце

И выси гор.



Я в этот мир пришел, чтоб ви

Я вольный ветер, я вечно вею,

Волную волны, ласкаю ивы,

В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,

Лелею травы, лелею нивы.



Весною светлой, как вестник мая,

Целую ландыш, в мечту влюбленный,

И внемлет ветру лазурь немая,

Я вею, млею, воздушный, сонный.



В любви неверный, расту циклоном,

Взметаю тучи, взрываю море,

Промчусь в равнинах протяжным стоном -

И гром проснется в немом просторе.



Но, снова легкий, всегда счастливый,

Нежней, чем фея

Я заснул на распутьи глухом.

В высоте, на небесные кручи,

Поднимались тяжелые тучи.

Это было не ночью, а днем.



Я лежал на избитом пути,

На краю много знавшей дороги.

Здесь и люди и звери и боги

Я ласкал ее долго, ласкал до утра,

Целовал ее губы и плечи.

И она наконец прошептала: «Пора!

Мой желанный, прощай же — до встречи».



И часы пронеслись. Я стоял у волны.

В ней качалась русалка нагая.

Я люблю далекий след - от весла,

Мне отрадно подойти - вплоть до зла,

И его не совершив - посмотреть,

Как костер, вдали за мной - будет тлеть.



Если я в мечте поджег - города,

Пламя зарева со мной - навсегда.

О мой брат! Поэт и царь - сжегший Рим!

Мы сжигаем, как и ты,- и горим!

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.



И чем выше я шел, тем ясней рисовалисль,

Тем ясней рисовались о

Я не знаю мудрости годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.



Не кляните, мудрые. Ч

Я с ужасом теперь читаю сказки -

Не те, что все мы знаем с детских лет.

О, нет: живую боль - в ее огласке

Чрез страшный шорох утренних газет.



Мерещится, что вышла в круге снова

Вся нежить тех столетий темноты:

Кровь льется из Бориса Годунова,

У схваченных ломаются хребты.



Рвут крючьями язык, глаза и руки.

В разорванный живот втыкают шест,

По воздуху в ночах крадутся звуки -

Смех вора, вопль захватанных невест.



Средь бела дня - на ули