Школьная библиотека

"Тому свидетельство языческий сенат,-

Сии дела не умирают"

Он раскурил чубук и запахнул халат,

А рядом в шахматы играют.



Честолюбивый сон он пр

Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!

Я нынче славным бесом обуян,

Как будто в корень голову шампунем

Мне вымыл парикмахер Франсуа.



Держу пари, что я еще не умер,

И, как

Если утро зимнее темно,

То холодное твое окно

Выглядит, как старое панно:



Зеленеет плющ перед окном;

И стоят, под ледяным стеклом,

Тихие деревья под чехлом —



Ото всех

Есть целомудренные чары -

Высокий лад, глубокий мир,

Далеко от эфирных лир

Мной установленные лары.



У тщательно обмытых ниш

В часы внимательных закатов

Я слушаю моих пенат

Еще не умер ты, еще ты не один,

Покуда с нищенкой-подругой

Ты наслаждаешься величием равнин

И мглой, и холодом, и вьюгой.



В роскошной бедности, в могучей нищете

Живи спокоен и

Жизнь упала, как зарница,

Как в стакан воды - ресница.

Изолгавшись на корню,

Никого я не виню.



Хочешь яблока ночного,

Сбитню свежего, крутого,

Хочешь, валенки сниму,

К

Жил Александр Герцович,

Еврейский музыкант,-

Он Шуберта наверчивал,

Как чистый бриллиант.



И всласть, с утра до вечера,

Заученную вхруст,

Одну сонату вечную

Играл он на

За гремучую доблесть грядущих веков,

За высокое племя людей

Я лишился и чаши на пире отцов,

И веселья, и чести своей.

Мне на плечи кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови свое

За Паганини длиннопалым

Бегут цыганскою гурьбой -

Кто с чохом чех, кто с польским балом,

А кто с венгерской немчурой.



Девчонка, выскочка, гордячка,

Чей звук широк, как Енисей,

За то, что я руки твои не сумел удержать,

За то, что я предал соленые нежные губы,

Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать.

Как я ненавижу пахучие, древние срубы!



Ахейские муж